Наш эксперимент

Деньги я отнёс Егору, который очень обрадовался. Он сказал мне, что побывал на свалке за городом и нашёл треножник.

– Слушай, – предложил он мне, – а почему бы нам вместе не отправиться на свалку?

– А что я там забыл? – сказал я.

– Там столько валяется интересных приборов и всякого металлолома, что можно собрать целый самолёт. Ты даже представить себе не можешь, какие интересные вещички я там откопал. Целыми машинами вывозится всякий мусор с завода. После школы я иду туда, и возвращаюсь с полным рюкзаком разных деталей. Их применения я, конечно, не знаю, но зато включаю свою фантазию и сообразительность, чтобы смастерить нашу машину времени, и нахожу всему этому удачное применение. Ты не поверишь, но завод специально выбрасывает все детали на свалку для того, чтобы я смог смастерить нашу летающую тарелку. Я уже отказался от тазов и люков колодцев, потому что уже нашёл, чем их заменить. Материал намного легче и прочнее. Я работаю по схемам и чертежам того немца Шаубергера. Помнишь, я тебе о нём рассказывал. Так вот, кое-что я в его расчётах усовершенствовал. Я решил поставить внутри этого устройства легкий аккумулятор, как в машине. Представляешь? Диски будут вращаться и постоянно заряжать его. Получится как бы вечный двигатель – перпетуум-мобиле. Он будет работать вечно, пока конструкция не износится и сама собой не распадётся. Но дай мне слово, что ты никому не разболтаешь о нашем изобретении.

– Зачем мне разбалтывать о нём? – сказал я сумрачно.

– Пусть это будет нашим секретным оружием, – сказал Егор, – я даже решил поместить его на крыше, замаскировав под параболическую антенну. Пусть все думают, что у нас на доме стоит спутниковая антенна. Я хочу её разместить над нашим балконом, чтобы протянуть к ней электропроводку прямо из квартиры.

– А что тебе говорит твоя бабушка?

– Ничего она не говорит. Она не знает о нашей работе. И ты ей не проболтайся. Все детали я храню на чердаке. Кстати, у меня есть к тебе просьба. Твой отец работает на заводе, у него, наверняка, есть в библиотеке учебники или пособия по электротехнике и прочим работам. Ты не попросишь его принести их мне? Мне нужно освоить некоторые специальности по сварке, сборке, электромонтажу.

Я сказал ему, что пороюсь в библиотеке отца. На этом мы расстались. Я вернулся к своему ожившему компьютеру и стал колдовать над своей карманной моделью нашего городка. Мне пришла в голову мысль: «Если у Егора получится летающая тарелка, а что если попробовать научиться управлять ею с компьютера?» Некоторое время мы работали каждый в своей области. Егор совершенствовал своё устройство, я создавал на компьютере свою сказочную модель мира.

Прошло несколько дней, когда мы, увлечённые каждый своим трудом, даже не виделись и не разговаривали. После долгих трудов мои ангелы и драконы стали постепенно оживать. Они уже не выглядели как дешёвые лубочные картинки. Драконы научились смеяться и гримасничать. Ангелы принимали разные позы, мимика их лиц тоже оживала, как в рисованных мультфильмах. Я стал к ним привязываться и даже полюбил свои создания.

Моё мастерство художника улучшалось с каждым днём. Я сам удивлялся открывающимся во мне талантам. И в какое-то время стал подозревать, что именно математика помогала мне становиться художником. Она развивала мою фантазию. Математик, если он овладевает математикой Лобачевского, способен творить такие фантастические формы, от которых захватывает дух. С помощью математики можно просчитать весь мир, проникнуть в любые секреты. Я стал догадываться, что именно математики являются пионерами всех открытий. Именно они угадывают те скрытые от человеческого глаза вещи, которые существуют в мире. Они творят образы новых вещей, будь то машины, скрытые физические явления или будущее представление о мире. Они просчитывают время. Весь мир наполнен их цифрами и символами. Именно они угадывают то, что должно быть. И можно сказать, что математики проектируют нашу жизнь. Они – истинные художники нашей жизни.

Что же представляют собой физики?

Я задумался над этим вопросом, и тут же в моём воображении всплыло лицо Егора, моего названного мной тёски.

Так что же представляют собой физики?

Егор хочет при помощи своих торсионных полей осуществить некие идеи и образы. Если эти образы уже существует, он может при помощи энергии торсионных полей наполнить их жизнью, иными словами, оживить. Он может придать воображаемым вещам объём и их наличие в реальности, то, чем, занимаются скульпторы. Если я оживляю свои образы в неком виртуальном гиперпространстве, то он может оживить этот образ уже в физическом мире, а значит, создать некую живую плоть. Но если будет создана такая плоть, то обретёт ли она душу? Ведь, что бы мы с ним не сделали, каких бы успехов мы не добились, мы не властны вдохнуть в свою произведение души. Такую душу, которую имеет человек. Вероятно, это под силу только самому господу Богу.

Но даже если это и так, то мы можем создать живую субстанцию, а душа просто может в неё войти по своим естественным законам. Ведь когда рождается ребёнок, никто не знает, имеет он с самого начала свою душу, или душа вселятся в него уже потом, когда он появляется на свет. Боже, как много неразгаданных тайн в природе!

Я посмотрел на часы. Начиналось Катино время. Она должна была пройти мимо моего дома на тренировку в спортзал. Я захватил свою цифровую камеру и выскочил на улицу. Я решил, как математик изучить её образ. Но, прежде всего, мне нужно было запечатлеть его на камеру. Когда она появилась на дорожке сквера, я, собрав всю свою воли в кулак и укрепив дух, встал со скамейки и пошёл ей на встречу, полный решимости. Не доходя нескольких шагов, я вытащил камеру из-за пазухи и стал её быстро фотографировать. Обычно она проходила мимо, не замечая меня, но тут она посмотрела на меня гневно и сказала.

– Но ты, придурок, что ты вообразил из себя?

Мне было больно слышать эти слова, но я продолжал снимать её со злым ожесточением.

– Ты что, не слышишь, что я тебе говорю? – произнесли её сладкие уста. – И зачем ты это делаешь?

– Я хочу немного улучшить твой образ, – смело заявил я, – чтобы ты была не такой злой, жестокой и высокомерной.

Это заявление вызвало у неё удивление, которое я тут же зафиксировал. Она посмотрела на меня своими широко раскрытыми глазами и спросила:

– И как же ты собираешься это сделать?

– Я создам для себя совсем другой образ и оживлю его. Это будет вторая Катя, но она будет доброй, приветливой и не заносчивой.

– Но разве я заносчивая? – удивилась она.

– А ты выдела себя со стороны? – спросил я её.

– Нет, – ответила она. – И как же ты собираешься оживить второй мой образ?

В её тоне я почувствовал чисто женский интерес.

– Это уж моё дело, – ответил я.

– Но ты же не Бог, – сказала она, и в первый раз я увидел её улыбку, обращённую ко мне.

Я опять щёлкнул аппаратом и заснял её улыбку. Камера мне придавала уверенность в себе и смелость. Я чувствовал себя немного нахальным фоторепортером. То, что я только что ей сказал, я не осмелился бы никогда сделать в своей жизни, и даже после этого я не осмелился бы это повторить.

– Да, не Бог, – ответил я, – но вот мне удалось сделать уже невозможное. Ты впервые улыбнулась мне.

– И где ты так научился клеиться к девушкам? – вдруг сказала она, рассмеявшись.

И я увидел, что это была уже другая Катя, начало того прообраза, который я собирался оживить.

– Ну ладно, – сказала она, – мне некогда с тобой болтать, а то я опоздаю на тренировку.

Лицо у неё было уже совсем не злое и не высокомерное. Она пошла дальше, а я остался на том же месте, где стоял. Я почувствовал, что что-то произошло. Что-то важное и грандиозное в моей жизни. Я поборол свою робость и впервые смело и с достоинством поговорил с девушкой, которая мне нравилась ещё с первого класса. Это было даже не достижение моё, а самое настоящее геройство.

Я поспешил домой, унося с собой дорогой моему сердцу запечатлённый на камере образ, и тут же ввёл все фотографии в мой компьютер. Я увидел три образа девушки моей мечты. Один был строгий, сердитый и надменный, похожий на Незнакомку с картины Серова. Второй казался удивлённым, но уже более человечным и близким. И третий предстал передо мной как самый привлекательный и желанный.