Наш эксперимент

В каждом из этих миров я видел уголки очаровательной природы, экзотические растения и животных, водопады, ущелья и горы, огромные моря и безводные пустыни. Это походило на мечту, манящую меня из новых областей. Я видел прекрасные цветы и огромных красочных бабочек, порхавших над этими цветами. Высокие травы, подобные лесам. Глядя на это великолепие жизни, я понимал, что это запретные миры для людей, куда вряд ли мы попадём при жизни. Но мы двигались в эти миры вместе с нашим кораблём, именуемым землёй.

Я видел лица прекрасных существ, похожих на людей, но это были не люди, более совершенные существа, похожие на нас. Это были боги. Их образы сияли своей божественной красотой. Они были властителями тех далёких миров. Их лика излучали свет, благородство и такую добрую энергию, что мне захотелось быть рядом с ними. Среди них, вероятно, было очень много женщин, потому что только женское начало может обладать такой красотой.

И вдруг мне показалось, что эти миры находятся не в глубине Вселенной, а рядом со мной, здесь на нашей Голубой Планете, и этой рай совсем не похож на далёкие миры, а напоминает близкие уголки земли, которые я мимолётно видел на экране телевизора, и совсем забыл их. И лица мне показались знакомыми, как будто я их видел раньше, нет, не при жизни, а ещё до моего рождения.

И вдруг я услышал за своей спиной голос Егора. Он говорил:

«Мы сейчас подошли с тобой к кардинально близким канонам. Если ты сейчас произнесёшь звук «А», это – что такое? Это уплотнение воздуха, которое как волна передаётся в пространство. Но это уплотнение имеет вполне определённую форму в пространстве и, следовательно, порождает торсионное поле».

хотел обернуться, но не смог. Как будто неведомая сила сковывала все мои движения. Егор же тем временем, продолжал говорить:

«Когда я говорю, то звуковая волна уносит от меня с собой торсионное поле вдоль траектории движения. Поэтому тогда, когда мы читаем в Библии, что вначале было слово, то мы можем чётко понимать, что за этим стоит вполне определённая структура торсионного поля».

Я не выдержал и воскликнул:

– Что же это такое? Что за миры?

И его ответил мне:

«Это я решил показать тебе красоту и этого мира».

– Но разве это возможно? – воскликнул я.

«Как видишь, мне это удалось» – ответил он.

– Так это ты пытаешься внушить мне эти ведения своей волей? – догадался я.

И он мне ответил:

«Да. Объективно существуют люди, которые действительно эти поля видят. И видят их не глазами. Их спиновые структуры мозга воспринимают торсионное поле. Эта картинка формируется здесь в голове. И не важно глаза открыты или закрыты. И не важно, темно или светло. Это сейчас приобрело некий технологический смысл. Возьмём, к примеру, слепых. Кстати, более девяносто девяти процентов зрячих тоже являются слепыми, потому что они не видят этот мир. И даже когда они на него смотрят, то не воспринимают его таким, какой он есть на самом деле. Поэтому можно сказать, что наш мозг связан с миром через торсионные поля. Это и называется внутренним видением. Можно считывать торсионные эти поля с чужого мозга. При этом тот человек даже не будет открывать рта. Можно, вообще, с закрытыми глазами прочитывать книги, лежащие на столе нераскрытыми. Так вот ещё один очень важный фактор, который из этого вытекает, заключается в следующем, что некоторая структура поля находится внутри нас. И если эта структура не содержит никаких дефектов, то внутри нас никакими внешними воздействиями её изменить нельзя. Любые действия могут быть скорректированы этой полевой структурой. Но если только произошли какие-то изменения в этой части полевой матрицы, то в результате этого неотвратимо даже без всяких внешних воздействий, неотвратимо начнутся изменения вначале на молекулярном уровне, потом на клеточном уровне и, наконец, это дойдёт до нормально диагностируемого заболевания. Если мы научимся контролировать это базовое структурное поле, торсионное поле человека, то мы могли бы выявлять отклонения в его структуре, осуществлять диагностику, это диагностика пред болезненная, и скорректировав структуру этого поля, мы могли бы не допустить, чтобы что-то у человека могло возникать. Поэтому человек может не только не стареть, но и не умирать, иными словами обрести бессмертие, имея то или иное тело, сохранив его на века. Кроме этого, в зависимости от слов и букв мы получаем торсионные поля. Это распространяется и на мысли. Всё, что мы думаем, порождает торсионные поля, которые излучаются вовне. Торсионные излучения людей, которые занимаются медитацией, похожи на лучи солнца. Может возникнуть и коллективное торсионное поле целого народа, обладающее огромной силой. Но такое торсионное поле может создать один человек, если научится использовать свой мозг на все сто процентов, а не на пять, как это он делает сейчас. Возможности человека неограниченны. Человек способен летать и светиться как ангел, потому что в его голове есть всё то устройство, чтобы из него получился ангел».

Усилием воли я заставил себя повернуться и увидел, что в моей комнате стоит бабка Егора и говорит со мной его голосом. В ужасе я вскрикнул и проснулся.

В комнате никого не было. Я лежал на спине лицом к потолку. Окно был открыто. С улицы по-прежнему доносились шаги и голоса прохожих. Двое мужчин разговаривали внизу под нашим балконом. Но их слов я разобрать не мог. На моём столе горел экран компьютера, на котором перемещались тени драконов и ангелов. Я встал с кровати и сел за стол. Мне показалось, что движущиеся по экрану тени позеленели, может быть, оттого, что падающий свет из окна чуть изменился. На наш городок набежала тучка. Я посмотрел на часы, прошло всего двадцать минут, как я уснул.

«Что это было? – наконец подумал я. – Почему мне привиделся такой странный сон?» Может быть, я попал под влияние Егора, а ещё хуже, если это были колдовские чары его бабки. Но, может быть, бабка контролирует самого Егора. Отчего он так быстро сделался умным? А если бабка контролирует уже меня, и внушает такие сны.

В глубине моего сознания я почувствовал страх. Страх неизвестности. Неизвестность всегда пугает. Я сел к открытому окну, и стал смотреть на улицу. Прохожие шли через сквер в разных направлениях как муравьи. Был конец рабочего дня. Многие возвращались с работы. Вскоре должны прийти мои родители. Когда они были дома, я всегда делал вид, что очень занят, или уходил из дома. Они мне не мешали. Я делал то же самое. Учился я не лучше, но и не хуже других. Вел себя в школе и на улице пристойно. Так что с их стороны нареканий в мою сторону не было. Я жил своей жизнью, они – своей.

Вдруг среди прохожих я увидел Катю. Она училась в нашем классе, и сидела на две парты впереди меня справа. Окна в нашем классе располагались слева, и свет всегда падал на её затылок, светлые длинные волосы и левую щеку. Я иногда украдкой наблюдал за ней. Она была выше меня ростом, и, казалось, не замечала меня. Конечно же, у неё была стройная сформировавшаяся фигура молодой девушки, а на меня она смотрела как на подростка, на мальчика-грушу. У меня не было бицепсов, и на физкультуре я не мог даже подтянуться на кольцах. Где уж было ей меня заметить! Она была красавицей. И многие мальчишки в школе вздыхали по ней. И я любил её, только никому не признавался.

Куда же она идёт? На ней спортивный костюм. Идёт, наверное, в спортзал. Она играет в баскетбол. У неё хороший рост и, наверное, как считает Егор, хорошее торсионное поле. Что-то он там заикнулся о любви, и я ему сразу ответил, что любовью я не занимаюсь. Но если быть откровенным, я ему солгал. Нравится она мне. Но я ни разу не пытался обратить на себя её внимание. Я даже не пробовал с ней заговорить о чем-нибудь интересном. Разговоры наши касались лишь бытовых тем. Ну, скажем: одолжи там мне учебник, или покажи, как решается та задачка.

Да. Она относилась ко мне как к пустому месту, или как к назойливой мухе. Поэтому я боялся её. Любил и боялся. Я бы дорого отдал, чтобы завоевать её дружбы. Ушла. Скрылась из виду. Пошла кидать мяч в корзину. Вот бы мне изучить торсионные поля и научиться попадать мячом в корзину с центра поля. Тогда бы она обязательно обратила на меня внимание.