Страница 154 из 170
Я ничего не ответил, и он продолжил:
— А теперь вы поменяли имя, явно для того, чтобы остаться здесь незаконно, так как вы не пытались продлить свою визу.
— И это все?
Он вздохнул:
— Хороший адвокат может помочь вам задержаться в стране на несколько месяцев, возможно, и дольше. Вы явно хотите здесь остаться. Может, в Европе произошли какие–то события, о которых вы стремитесь позабыть? — Он многозначительно посмотрел на меня. Глаза католика.
Внезапно я понял, что он, вполне вероятно, был несостоявшимся священником.
— Вы можете помочь мне? — спросил я. Во рту у меня пересохло. Я дрожал. Я сознательно позволил ему увидеть, насколько я встревожен.
— Помощь я хотел предложить вам в прошлом году. — Я наблюдал, как он медленно входил в роль. — Мы не вампиры. И мы не всегда соблюдаем букву закона. Что случилось?
— Я был напуган, мистер Каллахан. — Усевшись по другую сторону кровати, я старался не смотреть на него прямо. Я попытался представить, что сижу в исповедальне и нас разделяет решетка. — Мне угрожали.
— Кто? — Его тон смягчился. — Вы можете сказать?
— Когда я приехал сюда, то не очень хорошо представлял, что такое ку–клукс–клан. Я люблю Америку. Они предложили мне выступать с лекциями. Это казалось идеальным способом зарабатывать на жизнь во время путешествий по вашей стране. Я никогда не планировал оставаться здесь навсегда. К тому времени, когда я понял, что такое клан на самом деле, я уже завяз. Конечно, я понимал, что было бы неразумно ссориться с ними.
— Я догадывался, — вздохнул он. — Продолжайте.
У меня не оставалось другого выбора, кроме как продолжать эту пародию на религиозные ритуалы, описывать ему мой ужас, угрозы клана, мои попытки спастись, наконец, решение отказаться от дальнейших лекций после разговора с ним в поезде. Затем миссис Моган выдала меня наемным бандитам. Они избили меня и бросили полумертвым. Я скрывался от клана, не от Министерства юстиции. Конечно, у меня не было ни малейшего желания возвращаться в Европу. Я не сделал ничего дурного. Я боролся с большевиками в России. Я помог сотням, а возможно, и тысячам людей выбраться из Одессы. Комиссар ЧК Бродманн, несомненно, получил приказ выследить меня. Я встал и открыл дверцу шкафа, в котором висела моя одежда. Там находился и один из моих русских мундиров.
— Эти награды честно заслужены, — произнес я.
Я рассказал, как совершал боевые вылеты против красных, как потерпел крушение и едва не утонул. И все же Бродманн отыскал меня, и мне пришлось сбежать из Одессы и вернуться во Францию, к себе на родину. Там я стал жертвой заговора чекистов. Я приехал в Америку, надеясь, что обо мне в конце концов позабудут. Если я теперь вернусь, то это, вероятно, будет означать верную смерть. Я работал на клан, потому что думал, будто клан борется с большевиками. Я не понимал их революционных целей.
Теперь Каллахан быстро кивал, по–прежнему делая записи. Он почти автоматически повторял: «Продолжайте», — и всячески выражал искреннее сочувствие.
— Вот и все, мистер Каллахан. Больше сказать нечего, за исключением нескольких деталей. Я уверен, что и клан, и ЧК все еще охотятся за мной. Если вы смогли меня найти, то и они скоро найдут. Полагаю, что мне угрожает смерть.
Он решительно покачал головой:
— Только Министерство юстиции могло изучить состояние ваших банковских счетов. Вы должны понять, что наша работа состоит и в том, чтобы защищать людей. Почему вы не пришли ко мне? Я догадался, что вы невиновны. Я дал вам свою карточку.
— Я думал, вы закончили расследование. Я не мог поверить, что совершил какое–то преступление. Но Бесси сказала, что вы посадите меня в тюрьму.
— Мистер Вискерс вами не интересовался. Он хотел получить информацию о Бесси Моган, чтобы надолго упечь ее за решетку. Мы практически уверены, что она представляла клан в полудюжине мошеннических делишек, — Каллахан сделал паузу, — включая поставку наркотиков и проституцию. Вы это подтвердили. Она, Кларк и та другая женщина, Тайлер, начинали с мелких плутней. Но они привели клан к большим деньгам. У Моган был вес и была история. Ее старик пошел на электрический стул за двойной поджог в Толедо. Мы почти уверены, что она его подставила. Вы знали об этом что–нибудь?
— Нет.
— Так я и предполагал. С вами все ясно. Вы были любителем, но она — профессионалка. Она имела дело с грязными деньгами. Она поставляла потаскушек и практически все что угодно, от громил до самогона, чертовым чиновникам и политикам этой страны, готовым брать взятки. Так что нам нужны на нее материалы, если мы хотим, чтобы она запела как следует. — Он сделал паузу. — Именно поэтому я готов заключить с вами сделку, мистер Палленберг.
— Вы хотите получить от меня информацию?
У меня не было ничего стоящего. Миссис Моган всегда держала в секрете свои дела. Он принял мои колебания за выражение страха или, возможно, верности.
— Она подставила вас. Почему бы не ответить ей тем же? Если вы волнуетесь по поводу встречных обвинений, то гарантирую: на свидетельском месте вам стоять не придется. Мы прикроем вас со всех сторон. И вы сможете продолжать свои дела — неважно, чем вы сейчас занимаетесь. Делайте что угодно — только насвистите нам весь мотивчик и поставьте внизу свою подпись.
Я подумал, что мне представляется возможность немедленно спасти Эсме.
— Как насчет моих денег? — спросил я. — Вы откроете счета?
— Невозможно. Мы уже предъявили ордер. Эти средства — предполагаемая прибыль от преступной деятельности. Когда миссис Моган сядет, а еще лучше — когда все мошенники, которым она подсовывала взятки, окажутся в тюрьме, тогда мы сможем что–то предпринять. А пока нам хотелось бы знать о вашем местонахождении. Вы наш тайный свидетель, и мы не хотим, чтобы вы покинули страну. Вы автоматически получаете статус «пребывание на неопределенный срок». Все, что от вас требуется, — прижать к ногтю шлюху, которая вас подставила. Если вы этого не сделаете — привет, Россия.
Я все понял. Казалось, я мог получить свободу, но, как это ни печально, мне по–прежнему нужно было искать деньги на билет для Эсме. Я решил, в интересах правосудия и ради тех, кого я любил, все–таки сделать заявление. Я чувствовал себя загнанной в угол крысой, но выбора у меня не было. Я говорил всю ночь, ужасно сожалея, что не мог добраться до кокаина и поддержать свои силы. Я называл все имена, какие приходили мне на ум. Я пояснил, что майор Синклер был настоящим идеалистом. По требованию своего исповедника я изобретал оргии, убийства, извращения и взятки. Некоторых людей я не знал по имени, но пришел к выводу, что они были воротилами в Вашингтоне. Я превзошел самого себя. Джордж Каллахан едва не пел от восторга к тому времени, когда я взял из его руки авторучку и подписался на последней странице: «Макс Питерсон».
— Это чудесно, — пробормотал он со странным ирландским акцентом. — Чудесно, мистер Питерсон. — Он закрыл блокнот. — Теперь, если вы не надули меня, мы в деле. Все, что нам нужно, — отыскать миссис Моган, арестовать ее и допросить на основании этого краткого отчета. Тогда мы сможем начать дело против политиков, за которыми мы на самом деле гоняемся. Я вам очень признателен. Может, вы не понимаете, а может, не хотите понимать, но вы сегодня ночью оказали важную услугу обществу. — Он уже потирал руки.
— Я и вправду понимаю это, мистер Каллахан. У меня нет никакого желания связываться с преступниками. Если бы я лучше ориентировался в том, что происходит в вашей стране, то не оказался бы в таком положении.
— Со своей стороны, мистер Питерсон, я вам очень благодарен. — На его худом монашеском лице появилась ликующая ухмылка, которую он так и не смог стереть. Уходя, Каллахан вручил мне новую карточку. — Если вы попадете в беду, позвоните по этому номеру и попросите Джорджа Каллахана.
— Теперь клан будет жаждать крови, мистер Каллахан?
Я знал, что пожертвовал многим, лишь бы воссоединиться с моей Эсме. Избиение в пустыре около Уолкера было ерундой по сравнению с жестокими пытками, которыми прославился клан. Хороший друг, но жестокий враг, как говорил Эдди Кларк. По крайней мере, он оказался в тюрьме, хотя ничего не совершил. Он понял бы, в какое положение я попал. Если бы его не предали, меня бы не потревожили ни Министерство юстиции, ни Бродманн; не возникло бы и необходимости зарабатывать деньги на билет для Эсме. Миссис Моган, напротив, заслужила все, что с ней случилось. Никто никогда не обвинил бы меня в том, что я ее предал. Она сбежала из Уолкера, бросив меня на поживу клансменам–ренегатам. И даже тогда, если бы у меня был выбор, я не стал бы свидетельствовать против нее. Но любой разумный человек согласится: если какая–то женщина и заслужила гибели, то это, конечно, миссис Моган. Эсме нуждалась в помощи. Моя невинная сестра, моя дочь, моя любовь! О, я осыплю розами ее ложе. Schönen roten rosen for meyn freydik froy! Moja siostra rozy. Mayn gelihte! Она спасет меня от этих groylik gadles![284] Она откроет правду. Когда она окажется рядом, мои города снова поднимутся в небеса. И я не убоюсь врагов. Die Freunde sind gekommen und die Feinde entkommen![285]
284
Прекрасные розы для моей прекрасной радости! Моя сестра — роза. Свет моей жизни! …злодеев (идиш, польск.).
285
Друзья пришли и враги бежали (искаж. нем.).