Страница 143 из 170
Разгладив складки на своем темно–коричневом пиджаке, человек, запрыгнувший в поезд, шумно опустился в кресло напротив нас. На его вытянутом лице застыла улыбка. Я дружелюбно заметил:
— Это было непросто, да? Я видел ваш великолепный рывок. Браво!
Он порылся во внутреннем кармане пиджака и вежливо спросил:
— Вы джентльмен, известный как полковник Питерсон? — Он достал значок. Еще один федерал.
— Да, это мое имя, сэр. — Я скрыл свое беспокойство.
— Понадобится дьявольски хорошее объяснение, — сказала миссис Моган. — Какого черта вы выслеживаете нас, как настоящих жуликов? Что вам угодно, — она осмотрела значок, — мистер Джордж Г. Каллахан?
— Не преувеличивайте, миссис, — успокаивающе произнес федерал. — Я пытался поймать вас в отеле. Мне сказали, что вы сели на этот поезд. Вот и все. Мне поручили задать полковнику Питерсону несколько вопросов. Обычное дело.
Все остальные пассажиры проявили интерес к нашей беседе. Мы как будто стали актерами, игравшими для них бесплатный спектакль.
— Давайте немного отойдем, если позволите, — сказал Каллахан.
Мы последовали за ним через три вагона и наконец вышли на небольшую открытую наблюдательную площадку; здесь дул сильный ветер и было шумно, зато мы избавились от посторонних глаз и ушей. Становилось все теплее, солнце серебрило рельсы позади поезда, а мистер Каллахан, стараясь перекричать шум колес, спросил, могу ли я сообщить, кто организовывал мои туры. Он открыл блокнот, чтобы записать мой ответ.
— Ассоциация юго–восточных лекторов, — сообщил я.
— И что это такое, сэр?
Миссис Моган объяснила, как работает лекционное агентство.
— И кто руководит всем этим, сэр?
Она снова ответила:
— Я, офицер. Это мой бизнес. В чем же проблема?
Он записал и это, а затем попросил меня показать паспорт и визу. Я дал ему документы, объяснив, что Питерсон — профессиональное имя, которое легче воспринять местным слушателям.
— Я здесь не для того, чтобы мешать вам, сэр. — Он говорил так, будто я оскорбил его. — Насколько мне известно, в смене имени нет ничего незаконного. Если это не связано с преследованием за мошенничество, конечно. — Каллахан усмехнулся. Он ни в чем меня не подозревал. Он, в конце концов, просто осуществлял обычную проверку иностранца, привлекавшего много внимания. — У нас возникло подозрение, что ваши туры мог устроить ку–клукс–клан, — сказал он. — И знаете, почему мы так подумали, сэр?
— Клан часто нанимает залы и продает билеты на выступления полковника Питерсона. — Миссис Моган никогда не говорила неправды, если ее слова можно было легко проверить. — Наше агентство просто выполняет заказы. Очевидно, они поступают и от разных групп клана.
— А вы никак не связаны с ку–клукс–кланом, мэм?
— Нет.
— Теперь — нет?
— Если хотите. Господи боже, офицер, тут нет никакой тайны, мы с Эдди Кларком запустили это шоу, но я давным–давно ушла в отставку. Они меня не любят и никогда не любили.
— Но они использовали ваше агентство, — сказал он.
— Мое агентство абсолютно независимо. Мы беремся за любые заказы, хоть от бостонского дамского кружка кройки и шитья, хоть от «Рыцарей Колумба». — Это тоже было записано в блокнот. — Но мистер Эйнсфилд, например, входит в совершенно иную организацию.
— Он — видный член клана, мэм. Разве вы об этом не знали?
— Нас пригласила Протестантская лига защиты, мистер Каллахан. У меня в сумочке лежит контракт. А сумочка лежит на полке над моим местом.
— Интересно, сможете ли вы хотя бы примерно обозначить гонорары, мэм.
— Самые разные — от пятидесяти до пятисот долларов.
— Через ваше агентство, мэм, проходят кругленькие суммы.
— У нас успешный бизнес. Мы знаем свое дело.
— Уверен в этом, мэм. Мы проверили тех двоих, которые пытались вас надуть в Мемфисе, полковник. — Он снова внезапно сменил тактику. — Один ускользнул от нас окончательно. Другой называл себя Роффи. Вы с ним встречались, сэр?
— Нехорошо, Каллахан. — Миссис Моган говорила свысока, как будто обсуждала неудачную передачу на футбольном матче. — Роффи мертв. Один из ваших ребят сообщил нам об этом почти три месяца назад. Да, мы ничего не знаем о другом.
— Роффи был нездоров, — заметил я. Я чувствовал, что Бесси слишком рискует, обвиняя его. — В прошлом году один друг предупредил меня, что он склонен к самоубийству, но я не поверил.
— Конечно, — сказал мистер Каллахан, закрывая свой блокнот. — Спасибо, что уделили мне время, сэр. Могу ли я спросить, куда вы теперь направляетесь?
— Это поезд в Рино, — фыркнула миссис Моган. — Я думала, вам это известно.
Он спокойно улыбнулся.
— Я выступаю в Уолкере через несколько дней, — произнес я.
— Уолкер, — медленно повторил Каллахан. — Не слышал об этом городе. И кто же вас пригласил на сей раз?
— Большевистская революционная партия. — Миссис Моган развернулась и пошла обратно по составу. — Общество убийц президента. Ватиканская лига ветеранов. Чертов мерзавец, католическая ищейка. Не помогай ему, Макс. Он не имеет права.
Я перевел взгляд на Каллахана, и он покачал головой, как будто отпуская меня. Я пошел за миссис Моган. Каллахан остался в техническом вагоне, спокойно делая записи в блокноте, а мы возвратились на свои места. За окном мы теперь видели широкое спокойное озеро.
— Он гоняется за кланом, Макс, а не за тобой. — Миссис Моган была заинтригована и взволнована, она как будто наслаждалась этой схваткой. — Он просто рассчитывает, что ты окажешься простаком и выболтаешь что–нибудь полезное. У нас все в порядке. Налоговая служба не может нас достать. Мы зарегистрированы, платим налоги. В отчетах все идеально. Все кошерно. Но все это — серьезная причина для того, чтобы никогда больше не возвращаться в Атланту. — Она улыбнулась. — Мы ничего не признаем, хотя ему известно, что происходит. Ему пришлось бы нелегко, если б он захотел доказать преступное намерение. Я полагаю, что он хочет нас взять на испуг. Я не знаю почему. Нам нужно на некоторое время залечь на дно, поменять имена и задержаться в Нью–Йорке, пока все не закончится.
Я больше ни о чем не спросил, говорить что–то было бессмысленно. Думаю, мистер Каллахан вышел на следующей остановке, хотя подозреваю, что другие агенты остались в поезде.
Нам пришлось ждать около часа на обычной железнодорожной станции в Рино; в сумерках прибыл поезд на Уолкер. Кроме группы индейцев, возвращавшихся в свою резервацию, мы оказались единственными пассажирами. К тому времени как поезд тронулся, наступила ночь. Наш вагон был совсем новым, с яркой черно–желтой обивкой, напоминавшей тело гигантской пчелы. Мы медленно продвигались по земле, которая становилась все более и более невыразительной. Когда мы сошли в Уолкере, станция уже опустела. Было темно и холодно. Мы не смогли найти носильщика и сами потащили багаж к выходу. Контролера не оказалось. Улица за воротами станции была пустынна. Несколько огней и несколько маленьких электрических вывесок оживляли город вдалеке. Поселение оказалось не слишком достойным памятником энергичному, деятельному следопыту и борцу с индейцами Джиму Уолкеру. Я предположил, что местечко знавало лучшие дни. Мне стало неловко. Обстановка ничем не напоминала ту, к которой мы привыкли. Обычно нас встречали большие группы людей, мэры и другие видные граждане, делегации приходских или женских обществ. Даже по ночам нас выходили приветствовать представители местных организаций клана. Темной ночью, стоя на холодном ветру, я чувствовал смутную угрозу. Может статься, Бродманн повернул все против нас. Они часто действовали очень тонкими методами. Самое логичное объяснение заключалось в том, что все руководители клана временно смещены из–за борьбы за власть, которая продолжалась в Атланте. Но я все–таки не мог успокоиться. Вдруг послышался шум автомобильного двигателя. Потом вспыхнули фары, и «форд» модели «Т» появился на перекрестке и подъехал к нам. Машина остановилась у обочины.
— Полковник Питерсон? — Взволнованный водитель всматривался в темноту.