Страница 7 из 17
Нико застонал не столько от боли, сколько от отчаяния. Это же порченая, в конце концов, чего он от нее хотел?
На удивление, остроухи не собирались ее ранить. Ни одна спица не полетела в девушку. Вместо этого наемники стали приближаться. Наверняка с целью оттащить порченую от своей жертвы.
– Лучше не подходите, – сказала она. – Лучше стойте там!
– Они тебя не понимают…
Огненная боль разошлась по всей ноге и отдавала в голову. Нико не мог пошевелиться, не то что взять нож. Молодой остроух осмелел и побежал к ним, и тут случилось странное. Словно воздушный удар прошел сквозь Нико.
– Я же сказала не подходить! – выпалила Сиина. – Я не хочу делать вам больно!
Остроух упал в мокрую траву, как срезанный стебель. Но остальные не попятились, а продолжили наступать. Один все-таки достал иглу.
– Вот же дурные! – отчаянно выкрикнула девушка. – Я предупреждала!
И снова Нико почувствовал воздушный удар.
После него остался только дождь, голубой свет фонарей, запах сырости, деревья в балдахине лепестков и пять неподвижных силуэтов, распростертых на земле.
– Ох, – всхлипнула порченая, хватаясь за грудь. – Ну не хотела же! Не хотела! Чего они полезли?
– Ты что с ними сделала? – спросил Нико, с трудом держась в сознании. – Ты их убила?
– С ума сошел?! – Девушка гневно зыркнула на него. – Просто напугала. Они теперь какое-то время будут без сознания.
– Ну ты даешь, – выдал принц. – Уфф… Слушай…
– Помолчи! – вспылила порченая. – И не шевелись, что ты крутишься, как червяк? Яд разойдется!
– Да послушай меня, дура!
В глазах уже мутнело. Нико с самого начала знал, что Астре не успеет и что жить осталось от силы минут десять. Но калека даже слова лишнего не дал сказать. Теперь еще эта девчонка истерит.
– Слушай, есть разговор… – пробормотал Нико, теряя сознание.
Казалось, прошло не больше секунды.
– А ну не спать! – Сиина с размаху дала принцу пощечину. – Я сказала: не спать!
У нее в руках блестела целая куча стекляшек. Наверное, успела выпотрошить карманы остроухов.
– Ты что делаешь? – слабым голосом спросил принц, когда Сиина поднесла к его губам флакон и тут же выбросила. – Ты не знаешь, где нужное противоядие…
Нико хотелось просто отключиться, чтобы не чувствовать боли, но он должен был рассказать о порченых.
– Слушай, здесь твоя семья. Иди лучше к ним. Они… М-м-м… Они в доме. В той комнате, наверное, окно нараспашку до сих пор. Я его открытым оставил, когда сбегал.
– Я знаю, что они здесь, – сухо сказала Сиина. – Кайоши обещал их найти.
– Да что ты делаешь? – повторил Нико, когда она швырнула прочь еще одну бутылочку.
– Проверяю, – сказала девушка, выплюнув пробку. – Я поняла, как найти нужный. Если я чувствую страх, значит, эта штука тебе не поможет. Я сейчас, держись.
И она продолжила подносить к губам Нико остальные пузырьки. Принц уже почти отключился, когда зашелся кашлем от горькой жидкости, стекшей по горлу.
– Не плюйся, глотай! – скомандовала порченая и опрокинула ему в рот вторую пробирку.
– Ты вообще уверена, что я от этого не сдохну? – скривился принц, ощутив тошноту.
– Теперь не сдохнешь.
Сиина отвернулась, легла на траву и скорчилась, притянув колени к груди. Кажется, ей было больно.
– Ты как? – прохрипел Нико.
– Ничего… – тихо проговорила девушка. – Так мне и надо. Это Цель меня наказывает. Мне всегда плохо, если я людей обижаю. Ничего… я отойду…
Сиине было так дурно, что она могла только лежать, содрогаясь всем телом и выпуская изо рта пар. Нико не мог ей помочь, он и сам напоминал живой труп, прислоненный к дереву.
– Они… в порядке? – спросила Сиина. – Они… Они все живы?
Хотелось соврать, но почему-то не вышло.
– Илан, – сипло проговорил Нико. – Илан мертв. Мне жаль. Остальные в норме.
Порченая с минуту лежала неподвижно, потом села и скинула капюшон, явив Нико худое лицо с розовыми, как яблочная пастила, шрамами и распущенные волосы, доходившие до бедер. Они все еще сохранили следы недавней прически и слабо вились. Глаза у девушки были совершенно голубые, цвета озерного льда. А может, так казалось из-за фонариков. Нико разглядывал ее с тревогой, но она только молча разматывала шарф.
– Почему ты не идешь к семье? – спросил принц, когда порченая укутала его.
– Я пока побуду здесь, – сказала Сиина, не глядя на Нико, и снова накинула капюшон. – Нельзя тебя оставлять, пока наемникам приказ не изменили. Страха сильного нет, значит, все наши в порядке. И Астре уже там. Он их почувствует. Я тебя поохраняю, так что давай, отходи от этой гадости. Как ты? Замерз, да? Я пока боюсь тебя сильно укрывать. Вдруг это навредит.
Нико чувствовал себя лучше. Боль в бедре уже не так пульсировала.
– Все нормально, – отозвался он.
Порченая встала и, едва держась на ногах, побрела к распластавшимся невдалеке наемникам, чтобы перевернуть их на спину.
Она так и не заплакала.
Нико помнил Цуну и Яни, смелость которых, после того как опасность уходила, непременно выливалась в слезы, и ждал того же от Сиины. Но, узнав об Илане, она позволила себе только минуту молчаливого отчаяния.
Глава 3
Маска змея
Считается, что Белый Бог наделяет избранных людей великим даром ясного ума – талантом провидения.
Черный же Близнец помогает своим подопечным заглянуть в прошлое и создает прималей, которым доступны недра памяти. Предсказатели живут по всему Чаину, в уединенных монастырях и храмах, сокрытых от шума больших городов. Примали в основном привязаны к библиотекам и научным дворам.
Сны тех и других тщательно изучают и записывают. Одни видения предназначены живущим ныне, иные принадлежат умершим и хранятся в исторических архивах. Притом, надо сказать, сны прималей почти не используют в качестве реального источника знаний. Порой их невероятно искажают, дабы удержать в рамках Драконьей религии, и это, по-моему, несусветная глупость.
Мифология Чаина и Шанвы, несмотря на то что эти два государства издавна не могут поделить Твадор, очень схожа и отличается только мелкими деталями. Например, в Шанве вместо фиолетового и золотого Драконьими цветами считаются серый и голубой, поэтому тамошние примали носят серебристую одежду, символизирующую седину, мудрость и пепел.
Под утро у Кайоши замерзло лицо. Он открыл глаза и увидел, что за окном падает снег. Такие огромные хлопья, как перья белой птицы. Хиери называла их по-дурацки – хло́пушками. Глупая Хиери. Глупые девчонки. Вечно они портят слова. Хлопушки, цветочки. Ну и гадость.
Кайоши откинул одеяло и подбежал к окну. Куда мама дела табурет? Без него не видно. Пришлось искать по шкафам, но и там не оказалось. Тогда Кайоши сложил футон[2] в несколько слоев, а сверху пристроил подушку и взобрался на мягкий постельный айсберг. Стоя на цыпочках, он сумел заглянуть за подоконник и ахнул: все кругом белое! Белое-белое, как лукум в крахмале! Как будто кто-то всю ночь убирался во дворе.
Дверное полотно сдвинулось, и в комнату вошла мама.
– Кайоши, дорогой, не стой возле окна, ты простынешь!
– Я сам знаю, когда простыну, а когда нет, – огрызнулся маленький провидец. – Куда ты убрала мой табурет? Мне неудобно!
– Ах, ты же сказал вчера, что он грязный. Твои белые носочки испачкались, когда ты стоял на нем. Вот я и решила его помыть. Он сохнет на веранде.
Кайоши надулся и продолжил смотреть на снег. Кто-то уже испортил его следами. Наверное, мама. Испортила все волшебство.
– Посмотри, что я тебе принесла! – сказала она. – Посмотри, Кайоши! Это подарок! Папа вчера привез тебе из Пичита! Только посмотри, какая красивая шубка! Она из викуньи! Очень дорогая и мягкая! А какая легонькая! Ты наденешь и не заметишь!
2
Футон – толстый хлопчатобумажный матрац для сна на полу.