Страница 6 из 7
– Нельзя, – отвечает. – Как же я на нее плюну? Лучше сразу в гроб, чем такое свинство терпеть.
Заклинило мужика на идее. Тут недавно показывали по телевизору одного целителя. Чудной такой дядька, молчаливый. Он все больше руками размахивал и в экран пялился, а потом между прочим продиктовал рецепт от облысения. Совсем не думал экстрасенс о последствиях. Тимофей рецепт услышал и записал. И, как всякая деятельная натура, сразу приступил к реализации.
Перво-наперво он что-то долго перетирал в ступке, потом смешивал это что-то с другой, ужасно вонючей дрянью, разбавлял все водой, сливал в банку и два часа тряс ее с интенсивностью бетономешалки. Все как в записанном рецепте, за исключением мелочи. Не найдя один очень редкий элемент, Хват, руководствуясь каким-то сомнительным позывом внутреннего голоса, решил заменить его составом со спичечных головок. Пока спички строгал, все пальцы порезал. Двадцать коробков извел, не пожалел! В самом конце он тщательно прокипятил свое зелье в скороварке и запихнул в холодильник. Ночью холодильник взорвался.
Сила взрыва была такова, что у соседей повылетали стекла из окон и осыпалась штукатурка. А ветеран великих строек тридцатых годов дед Мироныч, живущий на одной с Тимохой лестничной площадке, когда его входная дверь слетела с петель и в квартиру повалил едкий дым, почему-то вдруг решил, что опять пришли времена Павки Корчагина. То ли с испугу, то ли от недосыпа он повязал себе на шею пионерский галстук, прицепил комсомольский значок и всю ночь пел песни своей огневой юности. Когда утром за ним пришли санитары, он долго отбивался, пытался даже укусить одного здорового облома в белом халате и все время кричал: «Врете! Не возьмете, белые гады!» В общем, можно сказать, отделался старик легким испугом.
Компетентные органы решили выяснить, что за гадость изобрел очень вдруг заинтересовавший их Тимофей Петрович Хват. Даже заставили его проделать все заново, а рядом очкарика ученого посадили, то ли физического химика, то ли химического физика. Кто его теперь разберет? Так вот, очкарик этот, пользуясь тем, что дверей на лестничной площадке ни у кого не было, съел годовой запас огурцов у деда Мироныча, а когда опять рвануло, тихо собрал манатки и растворился навсегда. Ни благодарности, ни денег не оставил. Вот такие люди пошли, а еще интеллигенцией прикидывался, очки надел! Мироныч, тот сильно расстроился, очень ему огурцов жалко было. Но Тимофей Петрович на такие мелочи только рукой махнул, тут бы от лысины избавиться…
Он и в третий раз проделал все основательно, но на этот раз уже в точности соблюдая рецепт народного целителя. Получилась какая-то подозрительная субстанция грязно-зеленого цвета с запахом тухлой рыбы и мази Вишневского. Смотреть на неё было противно, а пользоваться страшно. Но с решимостью подлинного естествоиспытателя Хват намазался этой гадостью и стал ждать результатов, и результаты не преминули сказаться. Голову с утра он поднял вместе с подушкой. А к полудню выяснилось, что лысина его стала объектом пристального внимания всех окрестных мух. Они слетались тучами, садились на голову и уже через секунду насмерть прилипали. Причем слой за слоем. Изобретение это, конечно, серьезное, возможно даже эпохальное, но с точки зрения простого обывателя, совершенно бессмысленное, поскольку с таким натюрмортом на голове не то что перед людьми – перед зеркалом стыдно. Неделю Тимоха мыл голову керосином, растворителем и хозяйственным мылом из Муходоево, в котором, говорят, даже сухие мозоли растворяются без следа, а когда наконец отмыл, лысина стала идеально полированной, словно крышка роскошного гроба.
Случилось тут у Хвата самое настоящее разочарование в жизни. Пропала вдруг вера в себя. «Вот ведь хрень какая!» – подумалось ему тогда. А тут еще свежеконтуженный ветеран Мироныч масла в огонь подлил. Приковылял, стуча костылем о паркет, и начал жаловаться на свои беды, как будто у Тимохи в собственных проблемах недостаток имеется! Ему, видите ли, повестка из военкомата пришла о призыве на срочную службу. Дедулька хотя и был человеком законопослушным и патриотически настроенным, но служить совсем не хотел. Испугавшись строгого приказа военкома, он сразу пошел в больницу, потому что от старости про другие государственные учреждения и не помнил. Но оттуда деда выгнали в три шеи, да еще попеняли. Как, мол, не стыдно в таком возрасте под дурака косить.
– Это ошибка, – оправдывался Мироныч, – мне уже восемьдесят стукнуло!
На что ему резонно заметили, что они не паспортный стол и их такие ошибки не касаются, а если всем давать справки, то кто тогда Родину защищать будет? Подумал Мироныч, подумал, да и собираться стал. Ходил теперь по квартирам и спрашивал у всех, какие вещи с собой брать, а то он за давностью лет позабыть все успел.
Выпроводив деда-призывника, Тимофей Петрович Хват испытал острый приступ реактивной депрессии. Совсем скверно ему тогда стало. Решил, что с него хватит. Устал!
– К чертям! – сказал. – Покончу с собой – и нет проблем.
В этот момент Хват был предельно собран и основателен. Как всякая цельная натура, к смерти своей он подошел профессионально, с полным вниманием к мелочам. Начал с прощального письма людям, зайдя, впрочем, очень издалека, записывая собственные мысли о Жизни и Смерти. На листе школьной тетради он старательно вывел первую из последних мыслей: «Лично я не боюсь собственного конца…», потом подумал и дописал: «…а другие его боятся!» Перечитал пару раз и засомневался:
– Чего-то не очень как-то? Про конец…
Сообразив, что, обладая весьма сомнительными литературными талантами, он, пожалуй, не сможет донести до человечества весь трагизм момента, потому порвав листок, решил сразу перейти ко второй части плана. Взял он старое охотничье ружьишко своего деда, бельевую веревку и вышел на балкон. Сценарий суицида был замысловат и не лишен изящества. Предполагалось, что, произведя выстрел себе в грудь, Тимофей повиснет под тяжестью тела на бельевой веревке в амбразуре балкона, символично олицетворяя собой немой укор живым за все свои несбывшиеся мечты. Подумать только, что с человеком может сделать богатая фантазия! Но, то ли нога, которой Тимоха спускал курок, в последний момент дрогнула, то ли было еще что-то, что помешало осуществлению плана, но только дробь прошла мимо, а бельевая веревка от ветхости лопнула в самый неподходящий момент, и незадачливый самоубийца, рухнув вниз с пятого этажа, сломал себе ногу.
Вот такая вот грустная история имела место быть совсем недавно в одном маленьком, тихом городке средней полосы России. Теперь, говорят, Тимофей Петрович Хват лежит в гипсе и ругается с начальством из-за того, что ему не оплачивают больничный лист.
Драматургия
Бобров Глеб
Писатель, драматург, глава Союза писателей ЛНР.
Родился 16 сентября 1964 г. в городе Красный Луч. Ветеран войны в Афганистане, награждён медалью ДРА «За отвагу».
В 2007 г. издательство «ЭКСМО» выпустило сборник «Солдатская сага», куда вошла вся «афганская» проза автора. За рассказ «Чужие Фермопилы» получил премию журнала «Звезда».
В 2008 году вышел роман-антиутопия «Эпоха мертворождённых», посвящённый гипотетической гражданской войне на Украине. Роман приобрел статус пророческого и выдержал шесть переизданий.
Соавтор резонансных литературоведческих исследований «Тарас Шевченко – крестный отец украинского национализма» (2005 г.) и «Украинка против Украины» (2012 г.).
В сентябре 2015 г. в Луганске опубликовал сборник документальных очерков «Луганское направление».
По состоянию на весну 2017 года возглавляемый Бобровым Союз писателей ЛНР издал три заметных литературных сборника: «Я дрался в Новороссии!», «Время Донбасса» и «Выбор Донбасса».