Рой

Они ехали на открытой грузовой платформе по центру города. Было непривычно вот так в открытую проезжать мимо патрулей подчинённых или боевых роботов, застывших на перекрёстках. Юркая мурка, словно собачонка привязалась к ним, но, спустя квартал, отстала. Гриня смотрел по сторонам широко открытыми глазами. Ему было интересно и тревожно. Что ждёт его впереди? Может, он ещё позавидует Болеку. Кто знает?

Платформа стала притормаживать и, вскоре, остановилась перед высоким забором. Ворота открылись, и они въехали на территорию, густо заросшую деревьями и кустарником и с разбросанными среди этой зелени двух-трёх этажными домами, больше похожими на игрушки, сильно увеличенные каким-то волшебником. Высадились возле двухэтажного здания в глубине территории, и Флинт сразу повёл их за дом к небольшому строению. В небольшой комнатке, в которой они оказались, стояло несколько лавок и длинный стол. В дальней стене была ещё одна дверца.

– Это баня, – проговорил он тоном, не допускающим возражений. – Заходите и смывайте с себя всю свою грязь. И сбрить все волосы на теле не забудьте.

На стол, рядом с мылом легла упаковка одноразовых станков для бритья. Гриня с Димоном уставились на неё в немом изумлении. По нынешним временам такая упаковка стоила целое состояние. Давно уже мародёры не приносили из города ничего подобного. А тут, небрежным жестом… Чудеса! Даже, не сразу дошло, что обриться придётся полностью.

– Погоди, – первым опомнился Димон. – Это как все волосы на теле?

– Элементарно. Чтобы ни в одном месте, ни волоска. Мне ещё вшей ваших не хватало.

– У нас нет вшей, – обиделся Гриня.

В комнатке что-то изменилось. Вроде, так же приветливо и ласково заглядывало в окно солнце. Так же было тепло и уютно. Но, словно тучка набежала, и повеяло морозцем. Флинт стремительно и плавно перетёк к парню, одной рукой схватил его за горло, а второй рукой выхватив нож, приставил его остриём к глазу.

– Говорю один раз и больше не повторяю, – прошипел наёмник. – То, что приказываю я, выполняется быстро и беспрекословно. Ещё один такой раз, и ты лишишься вот этого глаза. Это для начала. Что будет дальше, оставлю для твоей       фантазии. Сам придумаешь на досуге. Тебя это тоже касается. Понял?

Димон, сглотнув ком, внезапно подступивший к горлу, кивнул, наблюдая, как из небольшого пореза под глазом друга по щеке стекает капля крови. Да уж. Урок преподан доходчиво и ясно. Дальше возмущаться и перечить, желания как-то не возникало. На отсутствие фантазии оба друга никогда не жаловались. Дождавшись, когда Флинт выйдет на улицу, они разделись и пошли в другую комнатку. Там оказалась небольшая душевая, дверь из которой вела в парную, сейчас холодную. Ну да. Ради них двоих кто же топить баньку будет? Хорошо ещё, что в душе вода горячая.

Помылись и обрились быстро. Привычки подолгу намываться не было. Обычно и ведра воды, разогретой на буржуйке, хватало, чтобы наскоро, раз в две-три недели, смыть с себя грязь. В предбаннике их вещей не оказалось, и друзья недоумённо остановились посреди комнаты, совершенно не понимая, что делать дальше.

– Это, что? – наконец нарушил молчание Гриня. – Прикол какой-то?

– Не знаю, – ответил Димон.

– Не прикол, – ответил какой-то мужик, входящий в помещение с двумя охапками чего-то чёрного. – Вот, ваша новая одежда. Одевайтесь.

На стол легли два комплекта такой же униформы, как и у Флинта, а на пол бухнулись две пары великолепных новеньких ботинок с высокой шнуровкой. Сказать, что они были в шоке, это ничего не сказать. Но торговаться, так торговаться.

– Эй! – возмутился Гриня. – Мы так не договаривались! Где мой обрез? Он почти новый был!

– Да! – поддержал его Димон. – Мой автомат, между прочим, бешеных денег стоит!

– Ваш хлам уже выбросили, – невозмутимо ответил мужик. – Будем знакомы. Я – Стас. Две недели назад завербовали меня.

– А я – Гриша, это, вон – Димон.

– Ладно, одевайтесь. Я вас на крыльце подожду. Мне Флинт приказал вас определить на место.

Ну, да. Не царское это дело, новобранцами заниматься. Для этого подручные есть. Друзья влезли в униформу и с удовольствием рассматривали себя в большом зеркале, висящем на стене предбанника. Выглядело очень круто.

– Ну, что, пошли? – притопнул каблуком новеньких ботинок Димон.

– Пошли.

Нас разместили в небольшой, всего на десять спальных мест, гостевой комнате. Хозяином её оказался невысокий щуплый старичок с бородой, воинственно топорщащейся веником. Старик представился дедом Митяем и оказался довольно радушным, хоть и непривычно говорливым человеком. Он вызвался устроить для нас экскурсию по убежищу, на что мы с удовольствием согласились. Олаф бывал здесь пару раз, но давно уже, когда подвизался курьером и, дальше первого помещения никогда не заходил. Передавал что-то и сразу отправлялся назад. А я, так вообще, в этом бункере впервые. Начать решили со столовой, так как наступило время ужина. Место, где принимают пищу жители центральной общины, можно было найти по запаху, даже не напрягаясь. Стойкий аромат кислой капусты и подгорелой каши нельзя было спутать ни с чем.

Дед Митяй провёл нас к стойке выдачи блюд, мы взяли по порции перловки и стакану чая. Ко всему этому полагалось два куска серого хлеба из муки грубого помола. Стандартный паёк, как и у нас. Никаких разносолов, о которых время от времени шептался кое-кто из наших. Вообще, слухи о привилегированной жизни центральной общины, время от времени ходили всегда. Оказывается, неправда. Вон и Геккон пришёл с несколькими мужиками. Судя по тому, как уважительно с ними здороваются, это члены правления. Ну, посмотрим, чем питается руководство. На удивление, изо всех привилегий у них было только право занимать отдельный стол и персональное обслуживание. Но на столах у них стояла всё та же перловая каша, чай и по два куска такого же хлеба, как и у всех. Судя по тому, как они накинулись на еду, стало понятно, что это не спектакль с игрой в демократию, и ходят они в столовую не для вида, а именно для того, чтобы подкрепиться.

После ужина пошли дальше. Осмотрели помещения, заставленные двухэтажными нарами, семейные блоки, построенные в больших залах, разделённых дощатыми перегородками, общественные душевые и туалеты. С интересом я осматривал лаборатории, в которых трудились местные научники. В одной из них мы заметили того самого старика профессорского вида, который забирал у нас жёсткий диск. Он тоже узнал нас и приветливо кивнул.

– Кто это? – поинтересовался я у деда Митяя.

– Это? Начальник лаборатории робототехники Туманов. А что он тебя так заинтересовал?

– Он забирал у нас информацию на жёстком диске.

– Всё правильно. Исследования в области робототехники у нас в приоритете, поэтому информацию в первую очередь передают ему. Он отберёт те файлы, которые касаются его лаборатории, а остальное передаст другим. Как то так.

– И как вы все здесь умещаетесь?

– Не все. Наши люди оборудовали ещё укрытия в подвалах соседних домов. Самое главное, здесь лаборатории.

– Дед, а ты, что, не местный?

– Как не местный? Самый, что ни на есть, старожил!

– А, что в гостевой живёшь?

– А это мне за особые заслуги. Типа отдельного жилища. Мне нравится. Действительно, в общей толпе не колгочусь, да и люди новые попадаются. Есть о чём поговорить. С нашими-то уже все разговоры переговорены. Ладно, экскурсия проведена, время вечернее, пошли готовиться ко сну.

Уже расположившись на своих кроватях, мы разговорились с Митяем. Старик оказался очень эрудированным, да и за свою жизнь повидал немало, поэтому, вскоре, пустой трёп перешёл в занимательную беседу.

– Человек почувствовал себя равным Богу, – вещал дед. – А Бог этого не прощает. Да, дело даже не в этом. Человек всегда вёл себя как слон в посудной лавке. Для собственного обогрева в средние века извёл почти все леса в Европе. Поняв, что энергоэффективность угля гораздо выше дров, стал жечь и его, где ни попадя. В результате – загрязнение атмосферы. Например, тот же смог в Англии. Дорвавшись до ядернойэнергии, устроил атомные взрывы, уничтожив целых два города в Японии. В результате испытания ядерного оружия оказались заражены огромные территории. Потом последовательно взрывы на атомных электростанциях Три-Майл-Айленд в США, Чернобыль в России, Фукусима в Японии. Так и с роботами произошло. А, ведь, ещё в середине двадцатого века американский фантаст Айзек Азимов предупреждал об опасности такого вольного отношения к робототехнике. Он, тогда предложил альтернативный вариант: три закона, которые должны вживляться в программу искусственного интеллекта намертво: