Страница 12 из 21
Ее встревоженно-удивленный взгляд опять метнулся к нему.
– Прости меня, дорогая, – добавил Джек. – Я не хотел тебя обидеть, но ты ведь не служанка и не должна считать, будто обязана отрабатывать свое содержание.
Лия усмехнулась и пожала плечами:
– Стоунфелл – мой дом, и здешняя прислуга – самые близкие нам с бабушкой люди, почти родня. Если я могу чем-то им помочь, то делаю это с радостью. И хоть я и не стала бы называть это отработкой содержания, мы очень многим обязаны Лендейлам. Твой дядя поддерживал нас в течение почти двадцати лет, а сейчас ты обещал делать то же самое. Только вот должна заметить, не получаешь от этого ничего в отличие от него.
Джека несколько покоробило это циничное заявление.
– Ты слишком расчетлива.
– Но ведь это же правда!
Испытывая крайнюю неловкость от этого разговора, Джек зарылся пальцами в волосы. Он всегда старался сделать все, что в его силах, чтобы оградить Лию от неприглядных сторон бытия, но теперь она стала взрослой и увидела мир как он есть, словно сняла розовые очки. Сейчас он осознал, как глупо с его стороны было думать, что он сможет уберечь ее от неизменных сложностей реальной жизни.
Когда она была маленькой девочкой, все они делали вид, что нет ничего необычного ни в ее происхождении, ни в отношениях его дяди с Ребеккой. Это было эгоистично и глупо, и бедняжке Лии предстояло сполна расплачиваться за это.
Она ласково коснулась пальцами его руки.
– Джек, мы не можем и дальше делать вид, будто ничего не изменилось или что ничего не изменится. Поэтому-то я и пришла встретить тебя так рано. Мне нужно поговорить с тобой до того, как это сделает бабушка.
– Чего хочет Ребекка?
Лия подтолкнула его к открытой стеклянной двери библиотеки.
– Поверь, тебе не нужно слушать ее.
Лучи утреннего солнца прочертили светлые полоски на библиотечном ковре, мягко высветив выцветшие узоры в голубых, кремовых и розовых тонах. Лия ловко пробралась между удобно расставленными по уютной комнате стульями и низкими столиками и плюхнулась в одно из видавших виды кожаных кресел, располагавшихся перед письменным столом Джека.
Даже когда она усаживалась, ей удавалось выглядеть грациозной, хотя Ребекка наверняка прочитала бы ей нотацию насчет небрежной позы, с которой она развалилась в кресле, упершись башмаками в ножку письменного стола.
– Лия, не те ли это ботинки, что я купил тебе на Рождество в год твоего шестнадцатилетия? – спросил Джек, взглянув на ее ноги.
– Думаю, те самые, – смущенно улыбнулась девушка.
– Они ведь практически развалились! У тебя есть другие?
– Я надеваю эти, только когда работаю в саду. – Она опустила глаза. – Послушай, не мог бы ты перестать беспокоиться из-за таких пустяков и сесть? Ты иногда можешь быть таким занудой!
Он насмешливо фыркнул.
– Ну, это что-то новенькое. Никто никогда прежде не называл меня занудой.
– Просто никто не знает тебя так хорошо, как я, – усмехнулась Лия.
– Ты хочешь сказать, что, по-твоему, хорошо меня знаешь. Ну что ж, ладно. Не возражаешь, если я позвоню насчет еды?
Лия выпрямилась в кресле.
– Спасибо, но я не хочу: что-то пропал аппетит.
Джек повнимательнее вгляделся в ее лицо и заметил тени под глазами и плотно сжатые губы, обычно такие сочные и яркие. Девушка явно чем-то расстроена и заметно нервничала, хотя раньше он никогда за ней такого не замечал. Легкий тревожный холодок пробежал по позвоночнику.
– Что, неужели так плохо? – спросил он нарочито беспечным тоном.
– Ты даже не представляешь насколько, – со вздохом ответила она.
– Тогда нет смысла откладывать на потом, не так ли? – сказал Джек, усаживаясь напротив нее.
Казалось странным сидеть вот так – словно он всемогущий. Он все еще чувствовал себя неловко в роли владельца поместья и задавался вопросом, исчезнет ли это состояние когда-нибудь.
Лия уставилась в пол, сложив руки на коленях и крепко сжав ладони.
– Не знаю, с чего и начать…
– Ты ведь знаешь: я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, дорогая.
– Как в тот раз, – вспомнила Лия с печальной улыбкой, – когда ты вызволил меня из трубы?
Как-то в детстве – лет в шесть – ей пришло в голову поиграть в трубочиста. Она протиснулась в дымоход в бабушкиной спальне и там застряла. Джек испугался за нее, но девочка упросила его ничего не говорить бабушке и никого не звать на помощь. В конце концов ему удалось вытащить ее, и все обошлось малой кровью – всего несколькими царапинами и синяками, чего не скажешь о ее платье, превратившемся в клочья. Взглянув на себя, всю покрытую сажей, она просто рассмеялась, посчитав все случившееся грандиозным приключением.
– Я знаю, – продолжила девушка, кивнув. – Ты всегда был моим лучшим другом. Более близкого друга невозможно себе представить.
Ее слова отозвались болью в его груди. У Лии не было друзей, кроме слуг поместья. И не было других близких людей, кроме бабушки и его. Во многих отношениях она находилась в своего рода странной изоляции: не в одиночестве, но лишенная родни и родственных связей, которые обычно имелись у каждой девушки в деревне.
Усилием воли он отогнал давившее на него чувство вины. Чего бы ему это ни стоило, он поступит с ней правильно. Забота о Лии никогда не станет для него простой обязанностью. Да, он не уделял ей должного внимания последние несколько лет, но она так много для него значила, как мало кто из других близких.
– Ну ладно. Теперь, когда мы пришли к согласию, что я не так уж плох, почему бы тебе не рассказать, о чем беспокоится тетя Ребекка?
– Не то чтобы беспокоится… просто хочет, эээ, чтобы ты кое-что сделал.
Такая неуверенность удивила Джека: не в обычае Лии было проявлять нерешительность.
– Лапочка, мы не можем ходить вокруг да около весь день. Скажи же наконец, в чем дело.
– Хорошо, – тяжело вздохнула девушка. – Но, пожалуйста, поверь: это не моя идея.
– Даю слово.
Выпрямившись в кресле, девушка посмотрела ему в глаза и прямо заявила:
– Бабушка хочет, чтобы ты стал моим покровителем.
Ее слова привели его в замешательство.
– Конечно, я всегда буду опекать и защищать тебя. Разве я недостаточно ясно сказал об этом вчера?
– Да, но не покровителем в обычном смысле слова… Она имеет в виду несколько иное… в другом смысле.
Эти недомолвки и плетение словес начали его утомлять.
– Даже не знаю, что еще я должен сделать, чтобы она перестала беспокоиться. Разве что подтвердить, что всегда буду обеспечивать вас всем необходимым.
Она отвела взгляд и уставилась в окно, покачав головой и пробормотав что-то себе под нос.
– Может, ты все-таки пояснишь, что она имеет в виду? – раздраженно предложил Джек.
Лия посмотрела на него в упор, щеки ее вспыхнули, но она справилась и выпалила:
– Бабушка хочет, чтобы я стала твоей любовницей, садовая ты голова! Ты будешь моим покровителем. Так понятнее?
Джек, вероятно, стал похож на рыбу, выброшенную на берег, – его так потрясли ее слова, что дух перехватило. И все время, пока он смотрел на нее, Лия, смущенная и разгневанная, отвечала ему сердитым взглядом, в котором не было и тени любви.
В конце концов ему удалось включить несколько извилин, которые еще были способны шевелиться.
– Да это же безумие! Сделать тебя любовницей? Ума не приложу, как твоей бабушке могла прийти в голову такая нелепая идея! Это просто смешно.
Он чувствовал себя так, словно ему кирпич упал на голову. Хуже того: теперь, когда Лия изложила суть, какая-то часть его мозга – ну, скажем, не совсем мозга – допускала, что эта идея не лишена смысла. И как могло быть иначе, если девушка так выглядит: щеки горят румянцем, из прекрасных глаз буквально летят искры, а восхитительные грудки с каждым полным возмущения и обиды вздохом соблазнительно вздымаются над вырезом лифа ее простого платья.
«Возьми себя в руки, идиот!»
Сделать Лию своей любовницей было для него столь же неприемлемо, как нарядиться скоморохом и выделывать коленца в Гайд-парке.