Вот идет цивилизация

Меня. Я оказался его решением.

Расскажи, как фэбээровцы выцепили меня со всей моей командой из Нью-Йорка, где мы тихо-мирно себе гребли деньги лопатой, посадили в самолет и отправили в Балтимор.

Скажу без обиняков, Альварес, мне это пришлось не по душе – даже после того, как Троусон все объяснил. Ох, не по сердцу мне эти тайны мадридского двора. Хотя надо ли говорить, что позже я был за это благодарен.

Сам по себе корабль настолько потряс меня, что после этого пришельцам я не так уж и удивлялся. После всяко-разных обтекаемых сигар, которыми нас из года в год потчевали художники воскресных приложений, этот яркий, по-барочному роскошный сфероид, торчавший посреди несжатого ячменного поля в Мэриленде, казался не столько межпланетным кораблем, сколько огромным орнаментом с туалетного столика трехсотлетней давности. И сколько я ни таращил глаза, ничего похожего на ракетные движки не увидел.

– Вон она, твоя работа, – ткнул пальцем проф. – Двое наших гостей.

Они стояли на металлической пластине, окруженной самыми что ни на есть сливками избранных и назначенных лиц республики. Девятифутовая, заостренная сверху слизистая колонна на довольно-таки обширной базе венчалась крошечной бело-розовой скорлупкой. Два отростка с глазами на конце раскачивались туда-сюда и казались достаточно мускулистыми, чтобы, например, задушить человека. А влажная дырка того, что служило у них, должно быть, ртом, виднелась на базе – прямо у металлической платформы.

– Улитки! – не удержался я от крика. – Ей-богу, улитки!

– Или слизни, – согласился Троусон. – В любом случае, брюхоногие моллюски, – он похлопал себя по остаткам седых волос. – Хотя, Дик, не уверен, что эта черепушка круче их в эволюционном отношении. Их раса старше – и, полагаю, мудрее.

– Мудрее?

Он кивнул.

– Когда они увидели, что наши инженеры с ума сходят от любопытства, то радушно пригласили их в корабль. Так те вернулись с открытыми ртами и до сих пор не в состоянии их закрыть.

Мне сделалось немного не по себе. Раздумывая, что да как, я скусил заусенец на ногте.

– Но, проф, если они так отличаются от нас…

– Не просто отличаются. Превосходят. Пойми, Дик, в том, чем тебе предстоит заниматься, это может сыграть важнейшую роль. Лучшие инженерные умы, которых собрали со всей страны, по сравнению с ними все равно что индейцы с Карибских островов, которым показали ружья и компас. Эти существа принадлежат к галактической цивилизации, в которую входит множество рас, и каждая не менее развита, чем эта. А мы с тобой – отсталые деревенщины с планетки, расположенной в какой-то мышкиной заднице, на задворках галактики, которых еще предстоит исследовать. Ну, или колонизировать – если мы не подтянемся до их уровня. Короче, нам нужно произвести на них самое благоприятное впечатление и быстро-быстро научиться всему необходимому. Как можно скорее.

От группы улыбающихся и кивающих, как фарфоровые болванчики, чиновников отделился один, по виду типичный бюрократ с портфелем в руках, и направился в нашу сторону.

– Ух ты, – восхитился я. – Тысяча четыреста девяносто второй год, дубль два! – и осекся, размышляя: в голове у меня до сих пор не все улеглось. – Но за мной-то для чего чуть не всю королевскую конницу посылали? Я ведь не умею читать на языке… языке…

– Бетельгейзе. Девятой планеты в системе Бетельгейзе. Нет, Дик, для решения языковых проблем сюда уже прилетел доктор Уорбери. Английскому они обучились у него за два часа, хотя сам он уже третий день не может разобрать ни одного их словечка. А корифеи вроде Лопеса или Манизера уже на волосок от помещения в психушку, – седьмым потом изошли бедняги, пытаясь обнаружить их источник энергии. Твоя задача в другом. Ты нам нужен как рекламщик высшего класса, как спец по пиару. От тебя зависит, как их у нас примут.

Чинуша подергал меня за рукав, и я отмахнулся от него как от назойливой мухи.

– А разве это не входит в обязанности правительственных рукопожимателей? – спросил я у Троусона.

– Нет. Вспомни, что первое сказал ты, увидев их? Улитки! По-твоему, как примет наша страна улиток – гигантских улиток, – которые будут снисходительно морщить нос при виде наших небоскребов, наших атомных бомб, нашей высшей математики? Мы для них – просто самонадеянные мартышки. И мы до сих пор боимся темноты.

Меня мягко, но по-чиновничьи настойчиво похлопали по плечу.

– Минуточку, – раздраженно бросил я. Теплый ветерок хлопал полами профессорского пиджака, в котором мой плешивый приятель, по некоторым признакам, изволил почивать. Если вообще он когда-нибудь спал: глаза его заметно покраснели от недосыпа.

– «Могучие Монстры из Дальнего Космоса». Как вам такие заголовки, а, проф?

– «Слизняки с Комплексом Превосходства»… Нет, лучше «Грязные Слизняки». Нам еще повезло, что они приземлились в этой стране. И так близко от Капитолия. Еще пара-тройка дней, и нам придется оповестить глав других государств. А потом, хотим мы того или нет, эта новость очень скоро разлетится по всему свету. И нам ведь не надо, чтобы наши гости подверглись нападению толпы взбесившихся религиозных фанатиков, или изоляционистов, или ксенофобов, или каких-нибудь других маразматиков. Нам не надо, чтобы эти двое вернулись к себе в цивилизацию с рассказами о том, как в них стреляли с криками: «Убирайтесь откуда пришли, слизняки чертовы!» Мы хотим произвести на них впечатление симпатичных, разумных существ, с которыми можно иметь дело.

Я кивнул.

– Угу. Чтобы они основали здесь торговые фактории, а не оккупационные гарнизоны. Но я-то при чем?

Проф легонько постучал по моей груди.

– Ты, Дик, спец по пиару. Ты продашь этих пришельцев американскому народу!

Все это время чинуша маячил у меня перед носом. Я узнал его. Он занимал должность госсекретаря.

– Будьте добры, пройдите со мной, – сказал он. – Мне хотелось бы познакомить вас с нашими дорогими гостями.

Поэтому мне пришлось быть паинькой и пройти с ним, и мы пересекли поле, подошли к платформе и остановились перед брюхоногими гостями.

– Гхм, – вежливо произнес госсекретарь. Ближний слизняк скосил стебелек с глазом в нашу сторону. Другим стебельком похлопал второго слизняка по боку, и тот изогнул слизистую шею (шею ли?) так, чтобы верх ее оказался на одном уровне с нашими головами. Потом существо пошевелило частью основания (щекой?) и раскрыло ротовую щель. Голос его звучал так, словно кто-то дул в дырявую выхлопную трубу.

– Возможно ли такое, чтобы вам захотелось пообщаться с недостойнейшим мною, глубокоуважаемый сэр?

Меня представили. Существо повернуло ко мне и второй глаз. То место, где полагалось бы находиться его подбородку, нырнуло к моим ногам и на мгновение обвилось вокруг них. Потом ротовая щель снова открылась.

– Вы, глубокоученый сэр, именно вы будете нашим краеугольным камнем, связывающим нас со всем, что есть великого у вашей благородной цивилизации. Воистину, ваша снисходительность – огромная честь для нас.

Все, что я смог пробормотать, это «привет» и рефлекторно протянуть ему руку. Слизняк вложил мне в ладонь один глаз, а другим коснулся той же ладони с тыльной стороны. Он не встряхивал моей руки, не пожимал ее – просто коснулся на секунду и убрал эти свои сопливые штуковины прочь. Мне хватило ума не вытереть руку о штаны, хотя рефлекс был силен. Глаз его оказался не то чтобы напрочь мокрый, но и не сухой.

– Постараюсь в меру своих малых сил, – заверил я его. – Скажите, вы что-то вроде послов? Или просто исследователи?

– У наших ничтожеств нету официальных титулов, – ответило существо. – Считайте нас и теми, и другими, ибо всякий, кто ведет переговоры, в некотором роде является послом, и всякий, кто странствует ради познания, – исследователь.

Мне почему-то сразу вспомнилась притча: «Задай дурацкий вопрос – и получишь дурацкий ответ». Еще мне вдруг стало интересно, чем они питаются.

– Вы можете всецело рассчитывать на наше послушание, – прогудел второй пришелец, который тем временем подполз к нам и изучал меня своими отростками. – Мы осознаем всю сложность вашей задачи, и нам хотелось бы, поелику возможно, быть принятыми вашей достойной восхищения расой безо всяких церемоний.