Страница 25 из 126
— Даже так? — помрачнел Ленин.
— Что же делали революционные пропагандисты по деревням?
— Они были редки и крайне беспомощны. Зато контрреволюционных пропагандистов там хоть пруд пруди. Товарищ Ленин, время требует решительных действий всех революционеров во всех областях жизни и деятельности. Не учитывать это, особенно у нас на Украине, значит, дать возможность контрреволюции, гетманщине укреплять свою власть. Это грозит революционной России потерей Украины.
Краем зрения Нестор заметил, что Свердлов улыбается. «Чего это он? Наверно, рад, что такого информатора вождю приволок».
Ленин, наоборот, сцепив пальцы рук и наклонив голову, думал. Затем выпрямился, сказал Нестору:
— Обо всём, что вы мне здесь осветили, товарищ Махно, приходится сожалеть, — и повернулся к Свердлову: — Реорганизуя красногвардейские отряды в Красную Армию, Яков Михайлович, мы идём по верному пути, к окончательной победе пролетариата над буржуазией.
— Да, да, — согласился Свердлов.
— Чем вы думаете заняться в Москве? — спросил Ленин Махно.
— Я здесь долго не задержусь. Согласно решению нашей повстанческой конференции в Таганроге, я должен быть к первым числам июля на Украине.
— Нелегально?
— Да.
Ленин опять повернулся к Свердлову:
— Анархисты всегда самоотверженны, идут на всякие жертвы, но близорукие фанатики, пропускают настоящее для отдалённого будущего... Пожалуйста, товарищ Махно, не принимайте это на свой счёт. Вы, я вижу, человек реальной кипучей злобы дня. На вас можно положиться. Если бы таких анархистов-коммунистов была бы хотя одна треть в России, то мы, коммунисты, готовы были бы идти с ними на известных условиях и совместно работать.
Махно, задетый за живое, ринулся на защиту анархизма:
— Э-э, нет, товарищ Ленин. Анархисты-коммунисты все дорожат революцией и её достижениями, а это свидетельствует, что они с этой стороны все одинаковы...
Ленин засмеялся:
— Ну этого вы нам не говорите. Мы знаем анархистов не хуже вас. Большинство из них если и ничего, то, во всяком случае, мало думают о настоящем. Это и разделяет нас, коммунистов, с ними.
Ленин встал, прошёлся по кабинету взад-вперёд и отчеканил твёрдо, как урок:
— Да, да, анархисты сильны мыслями о будущем, но в силу своей бессодержательной фанатичности реально не имеют с этим будущим связи...
Свердлов с усмешкой обратился к Махно:
— Вы это отрицать не можете. Замечания Владимира Ильича верны.
— А разве анархисты когда-либо сознавали свою беспочвенность в жизни? — продолжал Ленин. — Они об этом никогда не думают.
Видимо, желая изменить тему разговора, Ленин спросил повторно:
— Итак, вы желаете перебраться на Украину?
— Да.
— Желаете воспользоваться моим содействием?
— Очень бы хотелось, товарищ Ленин.
— Яков Михайлович, кто у нас в бюро по переправке людей на юг?
— Товарищ Карпенко или Затонский. Надо уточнить.
— Сейчас же позвоните и узнайте.
Свердлов пошёл к телефону, Ленин обернулся к Нестору:
— Товарищ Махно, вы же видите, как я к вам отношусь, и отношение нашей партии к анархистам не такое уж враждебное.
— А разгон анархистов на Малой Дмитровке?
— Ну, здесь мы были вынуждены, анархисты скрывали там московских и приезжих бандитов. Так что они сами навлекли на себя этот налёт.
— А имеются ли данные, что они скрывали у себя бандитов?
— Да. Всероссийская чрезвычайная комиссия их собрала. Без этого партия не разрешила бы ей действовать.
Свердлов, закончив разговор по телефону, сообщил:
— Непосредственно у дела стоит товарищ Карпенко, а Затонский занимается билетами, паспортами.
— Ну вот, товарищ Махно, завтра или послезавтра зайдите к нему и скажите от меня, чтоб он сделал всё и указал вам маршрут перехода через границу.
— Какую границу? — удивился Нестор.
— Разве вы не знаете? Теперь установлена граница между Украиной и Россией и охраняется она немецкими войсками.
— Ничего себе. Но вы же считаете Украину югом России.
— Считать одно, товарищ, а в жизни видеть — другое. Если Карпенко засомневается, пусть позвонит мне.
Ленин встал, протянул Нестору руку:
— До свиданья, товарищ. Желаю успеха.
Попрощался с Махно и Свердлов. Когда Нестор вышел, Ленин сказал:
— Деловой товарищ, надо будет его перетянуть на нашу сторону.
— Я согласен с вами, Владимир Ильич, такие люди нужны революции. А анархизмом переболеет со временем.
Махно вышел из Кремля, всё ещё находясь под впечатлением встречи с вождём: «Умнючий мужик. Такого не переспоришь».
И уже перейдя Красную площадь, спохватился: «Мать честная, а про комнату опять забыли! Закрутили голову вожди. Ну ничего, пару ночей переночую у Бурцева. Ничего с ним не случится. Расскажу о встрече с Лениным, небось подобреет».
4. В подполье
С паспортом на имя учителя Шепеля Ивана Яковлевича Махно с великим трудом пробирался на родину.
В ночь на 3 июля он дошёл до деревни Рождественки, находившейся недалеко от Гуляйполя. Постучал в окно хаты знакомого крестьянина Клешни.
— Кто там? — послышался сонный голос.
— Открой, Захар, это я — Нестор.
В нижнем белье Клешня явился на пороге.
— О-о, Нестор Иванович, здравствуй!
— Тише, Захар, услышат соседи. Называй меня Иваном Яковлевичем. А если спросят: кто? Скажешь, мол, родич заезжал.
— Заходи, Нёс... Иван Яковлевич.
— Нет. В хату я не пойду, не хочу тебя и детей твоих подводить. Спрячь меня в какой сарай.
— Что ты, Иван Яковлевич, как вартовые или немцы налетают, в первую очередь по сараям и клуням шастают.
— А где ж тогда безопасней?
— Лучше на горище. Туда если заглянут, так всё равно не разглядят. Там и днём темно. Ляжешь за трубу и с фонарём не убачат.
Захар притащил какую-то дерюгу, тулупчик, проводил Нестора на чердак.
— Ото тут и лягай, а насчёт моих хлопцев не боись. Они хучь и невелики, но умеют держать язык за зубами. Не то что вартовым — соседям не проговорятся.
Потом, нащупав в темноте голову Нестора, приклонившись к уху, прошептал:
— В левом наружном углу в соломе крыши две бомбы схованы, а в правом — винтарь с патронами.
— Спасибо, Захар, — так же негромко поблагодарил Махно. — У меня тоже есть кое-что. Даст бог не понадобится.
Растревоженный встречей с земляком, Нестор долго не мог уснуть, хотя и чувствовал сильную усталость.
«Спать, спать», — уговаривал он себя и наконец, под пение третьих петухов, забылся.
Проснулся уже едва ли не в полдень. На чердаке было довольно светло; солнечный луч протискивался в щели вокруг печной трубы. Со двора доносись гомон игравших детей, квохтанье кур.
Осмотревшись, Нестор увидел стоявшую у него в изголовье крынку, глиняную кружку и калач, лежавший на ней. «Позаботился Захар, — подумал Махно. — А я и не услышал, когда он приходил. Этак во сне и вартовые повяжут, как курёнка».
В крынке оказался каймак, и Нестор, налив полную кружку, ел так, что за ушами трещало: «Ну вот, не то что московский кипяточек да сухари». Позавтракав, открыл чемодан, достал тетрадь, карандаш и начал писать письмо гуляйпольцам: «Товарищи, после двух с половиной месяцев моего скитания по революционной России я возвратился снова к вам, чтобы совместно заняться делом изгнания контрреволюционных армий с Украины, свержением власти гетмана Скоропадского и недопущением на его место никакой другой власти...»
Вдруг со стороны сарая, где кончался потолок хаты, послышался тихий стук лесенки, появился Клешня.
— Добрый день, Иван Яковлевич. Вже бачу и писаниной занялся.
— Здравствуй, Захар. Спасибо за завтрак. Вот пишу письмо в Гуляйполе, товарищам. Отнесёшь?
— А я пошлю старшего хлопчика, он мигом смотается. Самому мне нельзя.
— Почему?
— Ну як же, Иван Яковлевич, вы счас на моей ответственности. Не могу я со двора сойти.