Страница 123 из 126
Рыжко мчался стремительно, и было видно, как всё более и более отстают махновцы. Куда было повстанческим коням, измученным длинными переходами и скупым рационом, угнаться за откормленным, застоявшимся жеребцом командюжа. Версты через три-четыре махновцы окончательно отстали.
В лесу наконец-то Кутяков и ординарец съехались с Фрунзе. Заметив на гимнастёрке командующего кровь, Кутяков воскликнул:
— Михаил Васильевич, вы ранены?
— Да, — поморщился Фрунзе. — Батька угостил. Если б Рыжко не плясал, не промахнулся бы сволочь. Атак зацепил только...
— Давайте я перевяжу, — соскочил с коня Кутяков.
— Давай, — согласился Фрунзе, сползая с коня на траву. — Рандеву состоялось.
— Какое рандеву? — не понял Кутяков.
— Как какое? С Махно. Полгода мечтал и вот... сподобился. Опередил он меня. Я ж не слепой, сразу узнал. Надо было за маузер, а я с вопросом. Уж я бы не промахнулся.
— Тогда бы они нас уж точно не выпустили.
— Пожалуй, ты прав, Ваня, за батькину голову мы бы остались там.
— Дороговатый размен.
— Это точно, — согласился Фрунзе, сбрасывая ремень с портупеей и задирая сбоку гимнастёрку.
Махно действительно устроил в Нехвороще днёвку своей измотанной в боях и походах армии. И, как обычно, в таких случаях в штаб были собраны командиры и члены Реввоенсовета. С докладом на тему: «Так дальше не должно быть» выступил Тарановский.
— ...Это что же получается, товарищи, наши повстанцы начинают брать пример с большевиков, совершенно пренебрегая справедливой меной лошадей у крестьян. В первом кадивизионе поменяли коней в отсутствии хозяина. Тот явился, а его коней нет, а какие ему даны взамен, не знает. Крестьяне возмущаются, и, вызывая это возмущение, мы льём воду на мельницу большевиков. Что за мода пошла в вашей кавалерии, товарищ Петренко? Бойцы начали вдруг обзаводиться заводными конями.
— А чем же плохо? — удивился Петренко.
— Конечно, каждому неплохо иметь заводного коня. Но посчитайте, во что превратится Повстанческая армия, если каждый обзаведётся запасным конём. Во-первых, это будет уже не армия, а цыганский табор. А главное, как на это посмотрят крестьяне, особенно те, которые не имеют лошадей? И потом, вопрос: а откуда он взял этого коня? Купил? На какие шиши? Значит, украл у какого-нибудь землероба. А за это, сами знаете, что у нас полагается.
— Но мои хлопцы спешили красных кавалеристов, — пытался оправдаться Петренко. — Законная добыча.
— Кстати, о законной добыче, хорошо что напомнил, товарищ Петренко. Всё имущество, добытое в бою, должно сдаваться начальнику снабжения товарищу Серёгину, ибо только он, в силу свой должности, знает, кто в чём нуждается, и может справедливо его разделить. А то один ходит босой, а у другого под облучком в тачанке запасные чоботы. Ну куда это годится?
Далее Тарановский поднял вопрос о дисциплине в отдельных отрядах, драках меж повстанцами и наконец о сквернословии:
— ...Товарищи командиры, ну что это? По всякому пустяку мат-перемат. А ведь среди нас женщины. Особенно отличаются ваши хлопцы, товарищ Кожин. И знаете почему?
— Почему? — насторожился Кожин.
— С вас берут пример.
— С меня? Да ты что? Да я... разве что в бою вырвется... А чтоб при Галине Андреевне, ни боже мой.
— Так вот, постарайтесь и сами отвыкать и своих хлопцев отучать.
— Отучи их попробуй.
— Вон Куриленко ж отучил.
— Вася?
— Нуда.
— Вась, как ты их отучал?
— Проще пареной репы, Фома, — усмехнулся Куриленко. — Как кто выругался, плёткой его по хребтине.
Командиры засмеялись, Махно сказал весело:
— Фоме себя же и придётся плёткой охаживать. Этак он же без шкуры останется.
И хотя смеялись над этим предложением, но в резолюцию собрания внесли: драки и мат категорически изжить среди повстанцев. Лошадей у крестьян менять только в присутствии хозяина, не обижая и не обманывая его, более того, за свежую и крепкую лошадь приплачивать: «Мы не Красная Армия!». Заводных коней иметь на эскадрон не более пятнадцати. Обоз сократить до минимума, раненых в боевых тачанках не возить, а только на специально выделенных для походного лазарета подрессоренных повозках. Никакая группа не может считаться хозяйкой захваченных трофеев. Всякие трофеи распределяются на всю армию, а которые не могут быть увезены, отдаются безвозмездно крестьянам ближайших сел.
Решено было создать две кавалерийские группы — первую под командованием Куриленко, вторую под командованием Кожина — и передвигаться им всегда параллельными курсами, дабы успеть прийти на помощь друг другу.
Всё это придумал сам батько:
— Появление во время боя во фланг врагу свежей кавчасти — это залог успеха и победы.
Закрывая совещание, Махно сказал:
— Напоминайте повстанцам, товарищи, что сегодня только мы являемся армией разрушения насильственного государства большевиков, только на нас надеется ограбленный, разорённый крестьянин. Другого заступника у него нет.
9. Изгои
Как и опасался Махно, в битву вступал самый страшный и опасный враг — голод. К неурожайному, после 20-го, по всем признакам клонился и 21-й год.
Крестьянские волнения практически по всей центральной черноземной России вынудили большевиков пойти на уступки, объявить новую экономическую политику, НЭП, по которой продразвёрстка заменялась продналогом. Объявлялась амнистия всем, кто добровольно сложит оружие и прекратит борьбу с законной властью. Листовки, сбрасываемые с аэропланов с этими призывами, конечно, разлагали повстанчество.
Махно понимал, что и НЭП, и амнистия — очередная уловка большевиков, что эти обещания будут нарушены, и говорил с горечью:
— Не страшно, что большевики снова лгут, страшно, что им хотят верить. Народ устал сопротивляться, а голод закрепит безраздельную власть большевиков, и начнётся разгул насилия, какого свет не видел. Опомнится народ, но будет поздно. Большевистская удавка уже затянется на его шее.
— Что же делать? — спрашивал Белаш.
— Надо уходить на запад, Виктор. Я ещё зимой говорил вам, что здесь мы теряем наших главных союзников — крестьян, особенно в связи с этим большевистским враньём.
— А я думаю, можно пойти ещё на союз с большевиками.
— Ты что? Всерьёз? Мало они растаптывали наши договорённости.
— Ты послушай, не кипятись, Нестор. Забыл, как они ухватились за нас, когда потребовалось добить Врангеля? Они же всё время долдонят о мировой революции, вон даже Григорьева в своё время хотели отправить в помощь венгерским повстанцам. В Турции народ сейчас восстал против колонизаторов, — вот и предложить большевикам: пустите нас туда на помощь Кемалю. Мы будем драться там от имени Советской России.
— Ты думаешь, Москва пойдёт на это?
— А куда ей деться? Они со своей миллионной армией полгода ничего не могут с нами сделать. Я думаю, Ленин будет рад сбагрить нас за рубеж, да ещё с такой высокой миссией — интернациональная помощь мировой революции.
— Не знаю, не знаю. Не верю я ни Ленину, ни его камарилье. Но коль приспело время нам определиться, давай соберём общий митинг и там решим голосованием.
— Глазунов со своей группой просит отпустить его в Сибирь.
— Сколько у него бойцов?
— На сегодня 400.
— Надо отпустить. Не отпустим, сам уйдёт.
— Может, на митинге обсудим?
— Не надо. Пусть сибиряки уходят, они там дома ещё пригодятся. Хорошо Глазунов бил Колчака, даже орден получил, Врангеля выгонял, теперь узнал, чего стоят большевики. Надо поблагодарить их перед уходом. Они хорошо себя показали, надёжный народ.
— Самое интересное, что он родом с Мелитопольщины, а вот считает себя сибиряком.
— Ну понятно, долго жил там, партизанил и у нас сибиряков к себе подгребал.
Митинг повстанцев проходил в селе Исаевка Таганрогского округа. Трибуну заменяла батькина тачанка.