Вторжение. Смерть ночи

Для стороннего наблюдателя — надеюсь, такого не было — это, наверное, походило на некий танец на свежем воздухе. Мы все начали медленно разгибаться и поворачиваться в сторону Гомера. Ли уронил свой прут. Крис отложил блокнот и карандаш и выпрямился. Я встала и перешла к камню повыше. Найти Кевина и Корри? Ну конечно. Эта мысль одарила нас надеждой, волнением, наполнила дерзостью. Никто из нас об этом вообще не думал, потому всё это казалось невозможным. Но слова Гомера чудесным образом перенесли эту задачу в область выполнимого, и стало казаться, что только этим нам и следует в ближайшее время заняться.

Его слова словно устранили все наши сомнения. Такова сила произнесённого слова. Гомер вновь поставил нас на ноги и заставил двигаться. Слова хлынули потоком, заговорили все сразу. Стало очевидно: необходимо действовать. Впервые мы не спорили, не обсуждали, не сомневались в правильности или нравственности наших поступков. Мы говорили лишь о том, как именно это сделать, а не о том, стоит ли это делать вообще.

Все вдруг позабыли о еде и припасах, о дровах и могли думать теперь только о Корри и Кевине. Мы наконец осознали, что действительно можем что-то для них сделать. Я чувствовала себя ужасно глупой, ведь мне это в голову не пришло.

2

Спустя всего пару месяцев после вторжения всё вокруг стало выглядеть иначе. Перемены были очевидными: никто не собирал урожай, дома стояли безжизненными, в загонах лежало всё больше мёртвых животных. Фрукты гнили на деревьях и на земле. Была разрушена ещё одна ферма, Блэкморов: то ли её подожгли случайно, то ли туда упал снаряд. Дерево рухнуло на крышу сарая для стрижки овец у дома Уилсонов, да так и лежало там в груде листов жести и сломанных стропил. Кроликов вокруг стало больше, и мы уже заметили прямо средь бела дня трёх лисиц, что было совсем необычно.

Но некоторые из перемен не так бросались в глаза. Брешь в изгороди там, сломанный ветряк здесь... Усики плюща, ползущие прямо из окна какого-нибудь дома...

Присутствовало и ещё кое-что — некая гнетущая атмосфера. Земля словно дичала, становилась чуждой. Мне всё ещё приятно было по ней бродить, но я уже чувствовала себя здесь не такой важной. Я теперь имела не намного больше значения, чем какой-нибудь кролик или лисица. По мере того как буш возвращался на фермерские земли, я могла бы превратиться в ещё одно маленькое существо, живущее в зарослях, рыскающее в них, почти не задевая почвы. Как ни странно, я ничего не имела против этого. Такая жизнь казалась более естественной.

Мы не спешили, держась подальше от дороги, пробираясь через загоны в тени холмов, используя для прикрытия деревья. Мы не разговаривали, но всех нас охватил некий порыв, в нашей крови кипела энергия. Мы дошли до развалин дома Корри, там немного передохнули, обшарили их маленький фруктовый сад в поисках еды. Большую часть яблок уже обгрызли опоссумы и крупные попугаи, но нашлись и целые, которыми мы подкрепились. Но позже, двинувшись дальше, мы потеряли из-за этого не меньше часа: яблоки переполнили наши желудки так же легко, как вода затопляет Венецию.

Ну, это не важно.

Мы просидели рядом с домом Маккензи до самой темноты, рассчитав, что там вполне безопасно: дом давно превратился в груду мусора, а значит, ничто не привлечёт к нему внимание солдат. Наверное, мне следовало бы расстроиться при виде разрушений, но я была слишком возбуждена мыслью о предстоящем. Если говорить честно, к тому моменту благородные мечты о спасении Корри и Кевина отошли на второй план, и больше я думала о том, как бы самой остаться в живых. Мне даже пришла в голову мрачная мысль, что скоро моё тело уподобится дому Корри, постепенно исчезавшему в окружающем его пейзаже.

Но хуже всего была мысль, что Корри уже мертва. Каждый раз, когда эта мыслишка возникала, я старалась избавиться от неё, но, казалось, просто так с этим не справиться. Возможное известие о смерти Корри могло стать концом и для меня. Не знаю, как именно оно могло меня прикончить, но я была убеждена, что не смогу жить дальше, если мою подругу убила пуля, выпущенная солдатом армии вторжения во время войны. В самом ли деле я не смогла бы этого пережить? Да наверняка никто бы такого не пережил — слишком уж такое событие выходило за пределы нормы.

С того момента, когда Гомер предложил нам отправиться в город на поиски Кевина и Корри, мы изо всех сил старались не думать о том, что кто-то из них, а то и оба могут оказаться мёртвыми. Поиски друзей придали нашей жизни смысл, и мы не намерены были потерять его вновь.

В одиннадцать часов мы направились в сторону Виррави: двигались парами, на расстоянии пятидесяти метров друг от друга, по траве на обочине дороги. Едва мы отошли от дома Маккензи, Ли, к моему удивлению, взял меня за руку и сжал её, я ощутила тепло его ладони. За несколько недель он впервые сделал нечто подобное. Инициативу проявляла только я, и хотя Ли почти каждый раз откликался, это заставляло меня чувствовать себя беззащитной, будто его всё это не слишком интересовало. Поэтому идти под плотным чёрным небом рядом с Ли, держась за руки, оказалось очень приятно.

Мне ужасно хотелось что-нибудь сказать, какую-нибудь тривиальность, просто чтобы дать Ли понять, как счастлива я снова ощутить себя желанной. Я тоже слегка сжала его руку и сказала:

— Мы могли бы поехать на велосипедах, хотя бы до дома Маккензи.

— Кто знает, что изменилось за это время... Лучше проявить осторожность.

— Ты нервничаешь?

— Нервничаю?! Думаешь, у меня только из-за яблок штаны слетают?

Я рассмеялась:

— А знаешь, эго первая твоя шутка за несколько недель.

— Правда? Ты что, считала?

— Нет. Но ты выглядел таким грустным.

— Грустным? Наверное, я таким и был. И сейчас такой же. Похоже, нам всем невесело.

— Да... Но ты так глубоко уходишь в себя, я не могу до тебя достучаться.

— Извини.

— Тут не за что извиняться. Ты просто такой, какой есть. Тут уж ничего не изменишь.

— Ладно, тогда не извиняюсь.

— Ого, вторая шутка! Ещё немного, и ты сможешь выступать в ночном клубе Виррави.

— В ночном клубе Виррави? Похоже, я что-то пропустил. Наш ресторан — вот что больше всего похоже на ночной клуб Виррави.

— Помнишь, в школе все вечно жаловались, что в Виррави нечем заняться? И в особенности возмущались, что нет ночных клубов. У нас была дискотека, но никто не думал о том, чтобы открыть ещё одну. Да, там было весело, но...

— Да. Мы с тобой танцевали.

— Разве? Я что-то не помню.

— А я помню.

То, как он это произнёс, как сжал мою руку, удивило меня. Я посмотрела на него, но в такой темноте выражения лица было не разобрать.

— Ты так хорошо это помнишь?

— Ты сидела вместе с Корри, под флагом, в одной руке держала стакан, а другой обмахивалась. Ты раскраснелась и смеялась. Там было очень жарко, и перед тем ты танцевала со Стивом. Я хотел тебя пригласить с того момента, как вошёл туда. Собственно, только ради этого я туда и пришёл... Но у меня не хватало смелости. А потом вдруг оказалось, что я иду к тебе. Даже я сам не понял, как это случилось. Я точно превратился в какого-то робота. Пригласил тебя, и ты секунду смотрела на меня, словно я полный идиот, а я в тот момент гадал, как ты откажешься, в какой форме. А ты вдруг молча отдала Корри стакан и встала, и мы танцевали. Я надеялся на долгий медленный танец, но заиграла мелодия «Convicted of Love». Не слишком романтично. Потом, под конец музыки, Корри потащила тебя к закускам, на том всё и кончилось.

Моя ладонь стала влажной от пота, возможно, и ладонь Ли тоже — не знаю. Я просто поверить не могла в услышанное. Неужели Ли давно испытывает ко мне нежные чувства? Невероятно, чудесно...

— Ли! Ты такой... Почему ты не сказал мне всего этого сто лет назад?

— Не знаю, — пробормотал Ли и замолчал так же быстро, как заговорил.

— Но ты всегда казался таким... Я не знала, интересую ли тебя вообще.