Страница 9 из 12
Неужели самая страшная травма, которую ей приходилось испытывать, сделала её сильнее, чем остальные люди?
Отчего-то она надеялась, что нет. Ей казалось неправильным быть закалённой таким образом, сильнее в чём-то, в чём остальные не сильны.
Это не казалось ей…
Райли не сразу удалось подобрать слово.
Человеческим.
Она вздрогнула, а потом сказала Труди:
– Я пошла обратно в общагу. Мне надо поспать. Пойдёшь со мной?
Труди покачала головой:
– Нет, я ещё посижу тут.
Райли встала со стула и обняла Труди. Затем она сбросила оставшееся на подносе в мусорное ведро и пошла в общагу. Идти было совсем недалеко, и она с облегчением увидела, что репортёры уже разошлись. Дойдя до двери в общежитие, она помедлила. Она вдруг поняла, почему Труди не захотела идти с ней: она была не готова снова оказаться там.
Стоя у двери, Райли тоже испытывала двоякие эмоции. Конечно, она здесь ночует. Она здесь живёт.
Но теперь, когда она провела какое-то время снаружи, слушая призывы вернуться к нормальной жизни, готова ли она вернуться в то здание, где была убита Рея?
Она сделала глубокий вдох и вошла в дверь.
Поначалу ей казалось, что всё нормально. Но когда она пошла дальше по коридору, странное чувство всё усиливалось. Райли казалось, будто она движется под водой. Она пошла прямиком к своей комнате и уже была готова открыть дверь, когда её глаза непроизвольно скользнули дальше по коридору вплоть до комнаты, в которой жили Рея и Хизер.
Она подошла к ней и увидела, что дверь заперта и заклеена полицейской лентой.
Райли вдруг ощутила жуткое любопытство.
Каково там сейчас?
Вымыли ли комнату с тех пор, как она видела её в последний раз?
Или кровь Реи всё ещё там?
Райли испытывала чудовищное искушение проигнорировать ленту, открыть дверь и войти внутрь.
Она знала, что нельзя поддаваться ему. И, конечно, дверь заперта.
Но всё же…
Почему мне вообще хочется это сделать?
Она стояла у двери и пыталась понять своё таинственное желание. Она начала понимать, что это как-то связано с самим убийцей.
Она никак не могла отогнать от себя мысль: «Если я открою дверь, я проникну к нему в разум».
Конечно, это была полная бессмыслица.
И эта идея – заглянуть в разум убийцы – была жуткой сама по себе.
«Почему?» – продолжала она спрашивать себя.
Почему она хочет понять убийцу?
Какого чёрта она вообще испытывает такое неестественное любопытство?
Впервые с того времени, как всё это произошло, Райли вдруг почувствовала, что боится…
… но не за себя, а себя.
Глава шестая
Утром следующего понедельника Райли неуверенно опустилась на стул на занятии по психологии.
Это был первый урок, на который она пришла после убийства Реи четыре дня назад.
И это был тот самый предмет, к которому она готовилась в тот роковой вечер, когда они с подругами пошли в Хижину кентавра.
Народу на уроке почти не было – многие из студентов Лантона не чувствовали себя готовыми приступить к учёбе. Труди была на паре, но Райли знала, что её соседке тоже не по себе от этого всеобщего стремления «войти в колею». Все студенты необычно тихо расселись по местам.
От вида профессора Брента Хеймана, входящего в комнату, Райли стало чуть легче. Он был молод и выглядел довольно привлекательно в официальном вельветовом костюме. Она вспомнила, как Труди говорила Рее: «Райли хочет впечатлить профессора Хеймана. Скажу тебе по секрету: она к нему неровно дышит».
Райли поморщилась от воспоминания.
Ей совершенно не хотелось считать, будто она влюблена в него.
Просто он был её преподавателем с тех пор, как она поступила сюда на первый курс. В то время он был ещё не профессором, а аспирантом, но и тогда она считала его превосходным учителем – информативным, энергичным, а иногда и забавным.
Сегодня доктор Хеймана c очень серьёзным видом положил свой портфель на стол и посмотрел на студентов. Райли поняла, что он перейдёт сразу к делу.
– Знаете, в этой комнате есть слон. И все мы знаем, какой. Нужно прояснить этот вопрос и открыто всё обсудить.
Райли затаила дыхание. Она была уверена, что ей не понравится то, что будет происходить дальше.
Тут Хейман сказал:
– Кто-то из присутствующих здесь знал Рею Торсон? Не просто видел и пересекался в кампусе, а знал по-настоящему. Как друга.
Райли осторожно подняла руку, как и Труди. Больше рук в аудитории не было.
Тогда Хейман спросил:
– Какие чувства вам пришлось испытать с того времени, как ваша подруга была убита?
Райли поморщилась.
В конце концов, именно этот вопрос репортёры задавали Кэсси и Джине в пятницу. Райли удалось избежать репортёров, но неужели ей придётся отвечать теперь?
Она напомнила себе, что находится на уроке психологии, а здесь им часто приходилось иметь дело с подобными темами.
Тем не менее, Райли гадала: «С чего вообще начать?»
Услышав голос Труди, она выдохнула с облегчением.
– Вина. Я могла это предотвратить. Мы были вместе в Хижине кентавра, когда это произошло. Но я даже не заметила, как она ушла. Если бы я проводила её до дому…
Голос Труди оборвался. Райли собрала силу воли и заговорила:
– Я чувствую то же, – сказала она. – В тот вечер я ушла от остальных и сидела одна в баре. Я не видела Рею. Но если бы видела…
Райли сделала паузу, а затем продолжила:
– Так что я тоже чувствую вину. И ещё кое-что. Эгоизм, что ли. Потому что я хотела побыть одна.
Доктор Хейман кивнул. С сочувственной улыбкой он сказал:
– Так что никто из вас не проводил Рею домой.
Затем он добавил:
– Грех упущения.
Фраза поразила Райли.
Ей показалось это неподходящим описанием тому, чего не удалось сделать Райли и Труди. Слово прозвучало таким безобидным, лишённым гнёта и отчаяния, едва ли относящимся к вопросу жизни и смерти.
Но, конечно, это действительно было так.
Хейман окинул взглядом аудиторию.
– А остальные? Вы когда-нибудь делали – точнее, не делали – нечто подобное в похожей ситуации? Вы когда-нибудь, скажем, позволяли своей подруге пойти куда-то одной, хотя по совести говоря, вам следовало проводить её? Или просто пренебрегали чем-то, что могло быть очень важно для чьей-то безопасности? Не забирали у друга ключи от машины, когда он слишком много выпил? Игнорировали ситуацию, которая могла привести к чьей-то травме или даже смерти?
Среди студентов пробежал шепоток.
Райли поняла, что вопрос очень сложный.
В конце концов, если бы Рею не убили, ни Райли, ни Труди ни на мгновение не задумались бы о своём «грехе упущения».
Они бы просто об этом забыли.
Было совершенно неудивительно, что по крайней мере некоторые студенты не могли вспомнить, попадали ли они в подобные ситуации. Райли сама не могла бы с точностью сказать, были ли и другие случаи, когда она обошла вниманием чью-либо безопасность.
Неужели, если не элементарное везение, она несла бы ответственность ещё за несколько смертей?
Спустя несколько мгновений вверх поднялось несколько неуверенных рук.
Тогда Хейман сказал:
– А что же остальные? Сколько из вас просто не могут точно вспомнить?
Практически все остальные студенты подняли руки.
Хейман кивнул и сказал:
– Ну что ж, ладно. Большинство из вас могли совершить точно такую же ошибку в какой-то момент своей жизни. Но сколькие из вас чувствуют вину за свои поступки или за то, что вам следовало сделать, но вы не сделали?
Шепотки в классе стали ещё более сконфуженными, кто-то охнул.
– Что? – спросил Хейман. – Неужели никто? Почему же?
Одна из девочек подняла руку и, запинаясь, произнесла:
– Ну… тут другое, ведь… мне кажется, что… ведь никого тогда не убили!
Класс одобрительно загудел.
Райли заметила, что в аудиторию вошёл ещё один человек – то был доктор Декстер Циммерман, глава психологического факультета. Похоже, Циммерман стоял за дверью на протяжении всей дискуссии.