Челтенхэм

Диноэл уставился куда-то вдаль, словно видел что-то за скальной толщей.

– Смешно было бы тебя обманывать – да, я очень не возражал против дальнейшего развития событий. В конце концов, почему не Мири, кто мог быть лучше ее? Мы очень даже подходили друг другу – не знаю, как бы все обернулось в будущем, да ведь этого никто не знает… Короче, останься она жива… да что там теперь говорить. А тот случай на Гестре – извини, что подзабыл, наверное, действительно был в чем-то виноват, но уж такое наше ремесло, что ж удивительного в том, что солдата убили в бою?

Он поднял глаза – Харриса уже не было.

– Духотища там была страшная – вот это я помню, – сказал Диноэл уже неизвестно кому.

С утра, то усиливаясь, то ослабевая, лил дождь. Дин, закутавшись в балахон, сидел на своем базальтовом ложе. Неделя одиночества сделала свое дело – пришла тоскливая неуверенность, дитя сенсорного голода и дефицита общения; подступала обостренная ясность – предшественница погружения. Мысли начали дробиться на несмешивающиеся потоки. Но, как ни странно, по непонятной причине в этот раз Диноэл вовсе не желал погружаться, оттягивая тот момент как можно дольше. Что-то в этой истории с Джоном Доу отталкивало его, словно волшебный Черный Камень в старинной сказке.

Что ж, из-под опеки своего противника он вырвался, это точно, Джон Доу на какое-то время его потерял. Разумеется, если объявить вселенский розыск, не пожалеть людей и денег, то все равно рано или поздно найдут, но, похоже, его и искать пока что особенно не станут. Ведь, с другой стороны, как явственно ощущал Дин, Джона Доу очень даже устроит, если беспокойный контактер сейчас вдруг исчезнет неведомо куда неведомо насколько. Более того, если он даже и объявится в неких отдаленных местах и будет там тихо сидеть, то его, скорее всего, вполне законно оставят в покое. Зато уж, несомненно, на тот случай, если ему вздумается неожиданно появиться, у Джона Доу в ответственных местах сидят двое-трое надежных парней с широкими полномочиями. Время – в том числе и нынешнее Диноэлово сидение в пещере – работает на него. Айвен прав. Два-три месяца на дискуссии в парламенте, дальше Тратеру закрывают, и можно спокойно отрывать голову кому угодно, в Зону контроля ГРУ никакая проверка не сунется.

Диноэл мысленно проклинал собственный идиотизм. Вот ведь дурак, вот чертов разгильдяй. Слишком поздно он задумался о Челтенхэме. Ведь знал, что Драконий дом, Золотая долина, Минотавр – весь это вздор, которым были тогда забиты головы, никакого отношения к Базе не имеет, и все-таки чего-то ждал. И еще. Давно надо было засесть в архивах и подробно посмотреть, кто и когда интересовался информацией по Базе, и куда эта информация уходила. Во-первых, наверняка наш друг где-то наследил, если он только не бесплотный дух и не кудесник, а во-вторых, вполне реально натолкнуться на какую-то подсказку, где и когда он нашел ключ к загадке. А теперь поздно.

И еще (вопрос вопросов), а зачем ему, собственно, База? Что такого он замышляет? Интуиция по этому поводу рисовала смутные, странно пересекающиеся объемы, но вывод из них следовал самый безотрадный: База для Джона Доу (как, кстати, и Траверс) – это лишь фрагмент, довесок к какому-то чрезвычайно обширному замыслу, эффектный, но случайный подарок судьбы, основные же цели куда серьезнее и обширнее.

Диноэл знал, что доклад-запрос, зачитанный на комиссии безропотным отцом слепой дочери сенатором МакКормиком, был шедевром. Дин перечитывал его несколько раз, и вовсе не потому, что не надеялся на память, да что там перечитывал – не выпуская распечатки из рук, он пролистал многие свои архивы, при этом вновь и вновь заглядывая в текст. Более того, Дин не поленился доехать до компьютера, выход которого в сеть если и можно было засечь, то с большим трудом и далеко не сразу, и там, не пожалев времени, тщательно прошерстил закрытые сайты разных ведомств, о подлинной роли которых публика представления не имеет, и опять то и дело сверялся со злополучными листками.

Выходило, что человек, сочинивший эти удивительные строки, был гением политической интриги. Его как будто наивные на первый взгляд вопросы неумолимо вызывали к жизни сенатское расследование, и справки, наведенные Диноэлом, документально утверждали, что в положенных подразделениях Контактных служб скандальные разоблачения уже заготовлены и ждут не дождутся высокопоставленных ревизоров.

Вольно или невольно способствовали неизвестному гению руководители разного калибра, сказать было трудно, и Диноэл не решился произнести слово «заговор». Но в любом случае итог получался абсолютно безнадежный: плаху для нынешнего руководства СиАй уже подкатили, и парадом командует человек, во-первых, неограниченно информированный, во-вторых, имеющий в институтских сферах серьезное влияние.

Что ж, ответ простой: кто сядет в кресло начальника нового управления, тот и есть Джон Доу. Да вот только вряд ли удастся полюбоваться на это зрелище… Парень дальновидный, и смешно было бы надеяться, что появление на Тратере верховного резидента Контакта обернется неожиданностью для столь серьезных планов. Убить, конечно, вот так сразу не убьют, до вынесения парламентского вердикта скандал такого масштаба тайным планам противопоказан, да и нужды в том особой нет. Айвен Тью снова прав, для подобных ситуаций существует испытанный трюк: подсунуть врагу «куклу» – пустышку, навести на ложный след. Покуда тот разберется, что гонится за тенью и ловит луну в воде, упущенное время отзвонит беспощадный финал. Таких ложных следов может быть два, три, в каких угодно сочетаниях – было время подготовиться.

Разумеется, сбить с толку Диноэла, у которого на Тратере старинные связи и надежные друзья, дело непростое, но у нашего искусника есть колоссальное преимущество: поддержка всемогущего короля Ричарда с его мистическими познаниями и нечеловеческой прозорливостью. Вот ключевая фигура загадочной сделки, вот кто запросто может изобрести блесну с цветом и запахом, не отличимыми от натуральных. Так что, скорее всего, в результате Диноэлу угрожает отнюдь не смерть, а позорный провал на излете карьеры.

«Эх, был бы здесь Скиф, – с тоской подумал Дин. – Но нет, засел наш корифей безвылазно на Гестии со своими лаксианскими методиками – вот кто ушел в науку, и вот кого уж точно никакие власти не тронут. Впрочем, легко представить, что сказал бы Эрик, во-первых, обозвал бы всю суету вокруг Базы авантюрой, вздором, в который попросил бы не впутывать, а во-вторых, посоветовал бы заняться каким-нибудь серьезным делом и обращать поменьше внимания на капризы начальства. Вот кому позавидуешь – живет вне времени и пространства, и начхать ему на карьеру, политику и славу».

– А за какую, интересно, славу ты испугался? – вдруг спросил Диноэла один из вновь оживших «клинтов».

– И чем тебя не устраивает моя слава? – хмуро спросил Диноэл.

«Клинт» в ответ мерзко захихикал:

– Ты еще скажи, что на Чонгарскую гать ходил с музыкой.

– Ладно, и что с того?

– Да то, что все губернии плевали на твою музыку. Кем ты себя возомнил? Да, ты вывез Келгрена из той каши на Хелунде, завел-таки «Ял» в последнюю секунду, и Келгрен потом вывел свой закон об информационных площадках, но про тебя-то в этом законе ни слова не сказано. Твоя слава в Контакте – это слава шерпа, носильщика и проводника. Да, твое имя будет в Херефордском зале славы, но уже теперешнее поколение не помнит, чем же, собственно, ты был знаменит. Везение немыслимое? Дуракам везет. Ты единственный, кто прошел Линг-Шанский тоннель? Нет давно на свете этого тоннеля, и рассказать о нем некому. Ты один из всех выжил после операции «Минотавр»? Да это был тупик, ошибка, отрицательный результат, который тоже результат, но на него еще в пятидесятом поставили крест и забили вот такими гвоздями. Ты открыл Золотую долину? Поздравляю, Джон Доу будет мазать ее себе на хлеб. И так далее. А теперь он, видите ли, боится забрызгать грязью неудачи белые ризы пророка – ты не рано их примерил?