Годсгрейв

Все прошло идеально. Если Мия будет сражаться вместе со Львами Леонида, место в «Венатус Магни» ей почти обеспечено. А когда игры закончатся, когда она триумфально взойдет на помост…

– Тысяча один! – раздался крик.

Мия похолодела. Она подняла взгляд на трибуны и увидела, как из толпы выходит человек. Укутанный в длинный плащ, несмотря на жару. Из-под капюшона зрителям явилось миловидное личико, длинные каштановые волосы и бледная итрейская кожа.

Женщина.

– …Кто это?..

– Понятия не имею, – прошептала Мия.

– Тысяча один сребреник, – повторила женщина.

Мия прищурилась. Она ни разу не слышала о женщине-сангиле. Хотя нескольким женщинам-гладиатам все же удалось прославиться, арена «Венатуса» всегда управлялась заботливыми руками мужчин. Может, незнакомка была агентом другого домина? Напарницей регистратора, в чьи обязанности входило поднять стоимость Мии?

Девушка с выжиданием смотрела на Леонида. Кем бы ни была эта женщина, величайший сангила в истории игр не позволит превзойти себя на один сребреник.

Лицо Тита ничего не выражало. Леонид покосился на экзекутора, снова на незнакомку и произнес так, будто слова горчат у него на языке:

– Это несколько по-детски, тебе так не кажется, дорогая?

Улыбка растеклась по лицу женщины, словно яд.

– По-детски? Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что у тебя за душой едва наберется горстка медяков, – ответил Леонид. – Если ты вознамерилась опозорить patriis familia собственного дома, разве нельзя было придумать способ подешевле?

Улыбка женщины стала шире, а сердце Мии ухнуло вниз.

– Благодарю тебя за беспокойство, – парировала она. – Но это просто бизнес, отец.

– …О нет…

– Я уже говорил тебе, Леона, – предостерег Леонид. – «Венатус» не место для женщин. А ложе сангил – не место для тебя.

– Боишься, что мои Соколы затмят твоих Львов, любезный патрий?

Леонид фыркнул.

– Один венок победителя, полученный в грязной драке, не поднимет тебя до уровня коллегии.

– Тогда ты не станешь возражать, если я заберу эту кровожадную красавицу?

Леона повернулась к Мие. Леонид тоже на нее взглянул. Мия шагнула вперед, о ее стиснутые зубы колотились мольбы. Но шепот Мистера Добряка ее осадил:

– …Помни, кто ты. И кем должна быть…

Не-кот был прав. В конце концов, это ее сценарий, и ей досталась самая сложная роль. Если Мия будет сражаться на арене, служа гладиатской коллегии, то станет ее имуществом. А имущество не подает голос, пока к нему не обращаются. И определенно не вмешивается в публичную словесную перепалку между отцом и дочерью…

«Вот дерьмо».

Мия посмотрела на сангилу Леонида. С мольбой в глазах. Все было просчитано до мелочей. Она боролась как демон, добилась одобрения всех хозяев крови в Яме. Оставалось всего одно слово, всего одно предложение, и она вступит в величайшую коллегию республики. Окажется на шаг ближе к глоткам консула Скаевы и кардинала Дуомо. Все, что ей нужно, это чтобы Леонид произнес…

– Хорошо, Леона.

Мужчина демонстративно пожал плечами и повернулся к дочери спиной.

– Забирай ее. Но вряд ли она принесет тебе пользу.

Леона ослепительно улыбнулась. Плечи Мии опустились. К рингу промаршировали легионеры, косоглазый юноша надел ей на запястья кандалы. Она могла убежать. Спрятаться под плащом из теней и выскользнуть из Ямы, оставив за собой рой встревоженных криков и молитв, обращенных к Всевидящему.

Но тогда Мия вернется к тому, с чего начала. Ей потребовались недели, чтобы организовать тайную поездку в Ашках, устроить крушение каравана, продажу в Садах. И она потратит еще больше времени, пытаясь попасть в коллегию помогущественнее, а грандиозные игры уже так близко, и она просто не может потратить это драгоценное время впустую.

Мия прикончила слишком много людей, рисковала слишком многим, чтобы очутиться здесь, и теперь не могла просто все бросить. И хотя Леона была неизвестным фактором, Мия по-прежнему верила в свои силы и в глубине души не боялась потерпеть неудачу. Позади нее – только кровь и гора, полная предателей. А впереди – песок «Венатуса» и расплата.

Теперь это ее путь. К лучшему или к худшему, но она должна его пройти.

Легионеры расступились. Мия подняла взгляд на донну Леону, стоящую перед ней. Вблизи было видно, что женщине не больше двадцати пяти лет. Ярко-голубые глаза, каштановые волосы, уложенные аккуратными завитками, и небольшая россыпь веснушек на лице. Она носила золотые украшения и обручальное кольцо с рубином. Под плащом виднелось платье из нежного лиизианского шелка. Все в ней кричало о достатке. Все, кроме глаз. Рискнув взглянуть в эти сверкающие, как брильянты, голубые колодцы, подведенные сурьмой, Мие пришло в голову лишь одно слово для их описания.

Голодные.

– Моя кровожадная красавица, – женщина улыбнулась. – Из нас выйдет отличная пара.

Мия замерла, не зная, что сказать. Леона с раздражением покосилась на солдат. Один из мужчин достал дубинку и ударил Мию по ногам. Девушка вскрикнула и упала на колени. Зубы сцеплены, окровавленные руки сжаты в кулаки. Но она чувствовала Мистера Добряка, свернувшегося в прохладе ее тени, слышала, как он шепчет ей на ухо.

– …Кто ты и кем должна быть…

Посему Мия осталась сидеть в пыли, потупив взгляд, тихо и неподвижно.

– Я – донна Леона, – сказала женщина. – Но ты будешь звать меня доминой.

Она протянула руку. Мия увидела золотой перстень на ее пальце – сокол с распростертыми крыльями, коронованный венком победителя.

Дубинка ударила ее по лопаткам. Мия ахнула от боли.

– Прояви уважение, рабыня! – рявкнул солдат.

Мия уставилась на хищную птицу с золотым венком. Такую же гордую, яростную и дикую, как она. И тем не менее вот она, преклоняется, сидя в грязи, как побитый котенок.

«Терпение», – подумала девушка.

«Если у Отмщения есть мать, то имя ей Терпение».

Мия сделала глубокий вдох.

Закрыла глаза.

Пробормотала:

– Домина.

И, подавшись вперед, поцеловала перстень.

Глава 5

Поклонение

У свиной крови очень специфический вкус.

Человеческую лучше пить теплой, и от нее на зубах остается привкус натрия и ржавчины. Конская менее соленая и почему-то горькая, почти как темный шоколад. Но свиная кровь маслянистая, как устрицы или смазанное железо, – она скользит по горлу и обволакивает его, как жир.

По правде говоря, Мия ее просто ненавидела.

Она резко вынырнула из кровавого бассейна, жадно втягивая воздух, в ушах по-прежнему грохотал пульс, голова кружилась. Девушка была голой, не считая стилета из могильной кости на запястье и меча из того же материала на талии. Длинные черные волосы липли, как сорняки, к покрытой кровью коже. В пальцах был зажат прямоугольный непромокаемый сверток. В бассейне рядом с ней стояли двое Десниц в темных робах и помогали ей подняться, пока она часто дышала, отплевывалась и вытирала кровь с ресниц.

Окинув помещение мутным взглядом, Мия обнаружила себя стоящей по пояс в треугольном мраморном бассейне с кровью, каждая его сторона была длиной около девяти метров – покои вещателя Адоная в Тихой горе. Комнату испещряли колдовские глифы, в воздухе висел тяжелый запах бойни. На стенах были кровью нарисованы карты всех городов республики.

Мия облизнула зубы, сплюнула и убрала волосы с глаз.

Прямо перед ней на каменном полу сидел крововещатель Адонай. И хоть девушка никому в этом не призналась бы, в ее животе слегка запорхали бабочки при виде колдуна. Ткачиха Мариэль из любого могла сделать картинку, но брат был ее шедевром – точеные скулы и волевой подбородок, кожа призрачно-бледная, взъерошенные волосы – белоснежные. Он носил шелковую багряную мантию с вырезом на груди, являя всем впадины и выемки своего торса, будто высеченного из мрамора. Кожаные штаны сидели так низко на бедрах, что это выглядело почти неприлично, а треугольная линия нижней части его живот…