Кровь

Драгану, пробившемуся к друзьям, чей-то взволнованный голос сообщает: «Mora v bolnišnico, a to je daleč...» (Надо его в больницу, но это неблизко...)

Тяжело дышащий Паша осторожно подбирает слова:

– Он ранен. Даже не знаю...надо торопиться...

Драган переводит взгляд на Пашу. Тот слегка бледен, из уха сочится кровь, но выражение лица бодрое. Правая рука нервно сжимает рукоять висящего на поясе мачете. В ответ на пытливый взгляд он демонстративно усмехается:

– Порядок! Отдохну вот только!

Драган озабоченно кивает. Тут за его спиной слышится какое-то оживление.

Голос Штефана деловито распоряжается:

– Fantje, vrnite se na delo! Bova z Draganem uredila. (Ребята, давайте за дело! Мы с Драганом разберемся.)

Мужчины, словно очнувшись, поспешно уходят. Некоторое время ещё слышно, как они тревожно переговариваются, но очень скоро их слова стихают, поглощенные пеленой летящего снега.

Штефан присаживается на корточки рядом с Пашей, заглядывает ему в лицо. Паша заговаривает первым:

– Он ушел?

Вместо ответа Штефан лишь вздыхает и сурово сжимает губы. За него говорит Драган:

– Не беспокойся. Он вернется. За рукой. А так – мог бы ускользнуть незамеченным.

Паша опускает глаза и стряхивает налипший на волосы снег.

Даниель слабо хрипит, прочищая горло:

– Dragan, moram se pogovoriti s tabo... (Драган, мне надо с тобой поговорить...)

Паша напряженно выслушивает товарища и вопросительно смотрит на Драгана. Тот серьёзным тоном осведомляется:

– Ты дойдешь до машины?

Паша снова усмехается и начинает торопливо подниматься. Драган бросает многозначительный взгляд на Штефана. Он с готовностью откликается.

– Pojdiva, (Пойдем.) – говорит Штефан, беря Пашу за плечо.

Драган протягивает им на прощание руку. Парни отвечают крепкими рукопожатиями. Паша, отпустив ладонь Драгана, озадаченно потирает свою кисть. Его губы что-то беззвучно шепчут. Ещё раз стряхнув снег с волос, он покашливает, как будто собирается, что-то сказать, но внезапно просто поворачивается и уходит. Драган и Даниель молча наблюдают, как медленно исчезают в снежной мгле удаляющиеся фигуры их друзей.

***

Драган опускается на одно колено, склоняясь над слабеющим Даниелем. Даже в ярко-жёлтом свете прожекторов его осунувшееся лицо кажется белым, как мел. Посиневшие губы разомкнуты, рот жадными, судорожными глотками ловит воздух. Переведя взгляд на руки Драгана, он неуклюже выпрастывает свою руку из-под нагроможденного на нее покрова. Драган секунду медлит, а затем начинает натягивать на кисть перчатку.

– Prosim! (Не надо!) – Даниель торопливо хватает друга за руку и, крепко сжав пальцы, напряженно смотрит в пустоту.

По лицу раненого пробегает тень страдания.

– Saj ne misliš, da se zdaj kesam? (Ты ведь не думаешь, что я сейчас раскаиваюсь?) – Даниель старается говорить твёрдо, но голос его дрожит.

Драган, пытаясь поймать его взгляд, отвечает сдержанно и даже сурово:

– Naredil si, kar si hotel. Je, kar je. (Ты сделал то, что хотел. Вышло то, что вышло.)

– Ti bi povedal?.. (Ты не сообщишь?..) – губы Даниеля искажает то ли горькая ухмылка, то ли судорога.

– Ne bom. (Нет.)

И несмотря на то, что этот краткий ответ звучит совсем безжалостно и сухо, Даниель впервые смотрит Драгану прямо в лицо, и взгляд его воспаленных глаз кажется по-братски тёплым.

– In očetu? (А отцу?)

– Še posebej mu. (Тем более.)

Проглотив душащий его комок, Даниель ещё крепче сжимает руку друга, и его плечи сотрясает дрожь.

– Imaš prav... Ne smem te prositi tega, a mama... Popolnoma sama je, (Да, ты прав... Я не должен просить тебя об этом, но мама... Она совсем одна.) – очевидно, каждое слово дается раненому с трудом. Он то и дело прерывается, чтобы набрать воздуха, и в этот момент кажется, что мысль ускользает от него.

– Povedal bom Rodolfu ali Ameliji, če hočeš. Nisem jaz tista, ki ima pravico govoriti s kakršno materjo o... (Я скажу, Родольфу или Амелии, если хочешь. Просто я не тот, кто имеет право говорить матери о...) – впервые голос Драгана осекается.

А Даниель отвечает ему тенью улыбки.

– In zdaj... zdaj obljubi... (А сейчас... сейчас ты пообещай...) – не в силах продолжать парень стискивает зубы, но стон всё равно прорывается наружу.

Драган взглядом подтверждает свое согласие. Но Даниель всё ещё обеспокоен:

– To je zjebano! In tvoja roka je... (Как же хреново! А твоя рука...) – судорожная пауза, – vroče železo... A niti tvoja roka... (раскаленное железо... Но даже твоя рука...)

Взвыв от нового приступа боли, он всё-таки продолжает свою просьбу:

– Bojim se, da ne bom prenesel... A ti nikoli ne, nikoli ne... (Боюсь, я не выдержу... Но ты ни за что, ни за что...)

Драган прерывает его:

– Ja! Obljubim ti! (Да! Я обещаю тебе!)

Мертвенно-бледное лицо Даниеля покрывается крупной испариной. Он проводит языком по губам. Внезапно помутневший взгляд становится каким-то бессмысленно туманным.

– In Liza? (А Лиза?) – слова вылетают со свистящим придыханием. – Kaj pa ona? Bo mislila na mene? (Что она? Подумает обо мне?)

Брови нахмуриваются, искажая лицо гневом и недоумением. Отпустив руку Драгана, Даниель больше не сдерживает крика.

– Zakaj mi ne poveš, da bo vse v redu? (Почему ты не скажешь, что всё будет хорошо?) – неожиданной скороговоркой выпаливает он. – Čeprav izgubil sem vedro krvi! Čeprav je moja notranjost bila razmazana po celem gradu! A-a-a-a! (Пусть я потерял ведро крови! Пусть мои внутренности размазаны по всему замку! – А-а-а-а!)

От нового пароксизма боли раненый зажмуривается и запрокидывает голову, словно волк, воющий на луну.

– Lahko čudeži dogajajo! Dragan, majhen čudež! Samo zame! (Но бывают же чудеса! Драган, маленькое чудо! Только для меня!) – истерически тонкий голос переходит в истошный вой, челюсть начинает ходить ходуном, зубы припадочно биться друг о друга и скрежетать.

– Oprosti, Dani... (Прости, Дани...) – с этими словами Драган кладет дрогнувшие руки на виски друга. Бесстрастные голубые глаза вампира сияют пронзительней, чем обычно, на холодном лице вздуваются желваки.

А лицо Даниеля вдруг наливается румянцем. Глаза перестают метаться и с радостным узнаванием останавливаются на Драгане. По-мальчишеский мягкий голос неуверенно подбирает слова:

– Hvala... Zbo... Se vidiva, mo...(Спасибо... Про... До встречи, мо...) – прервавшись на полуслове, он делает ещё один вдох, но так и не заканчивает фразы.

Драган, опустив руки, продолжает всматриваться в посветлевшее лицо и безмятежные зеленоватые глаза, которые кажется всё ещё ловят сиротливо-скорбный взгляд молчаливого друга.

***

Штефан, сидя за рулем машины, видит сквозь рябь мельтешащего снега, как Драган несет на вытянутых руках что-то объемное, что-то бесформенно чёрное. Несмотря на размеры ноши, он ступает легко и твёрдо. И в его движениях даже издали заметна медлительная, печальная торжественность. Размеренным шагом он подходит к месту гибели вампира, где полыхает пожирающее останки жаркое пламя. С неторопливой нежностью он осторожно опускает свою ношу прямо в бушующий огонь.

Штефан, оставив машину, подбегает к Драгану. Но тот не обращает на него внимания. В свете беснующихся алых языков, уже охвативших новую жертву, его обычно бледное лицо выглядит словно бы раскрасневшимся, Но выражение бессильной холодной ярости заставляет Штефана вздрогнуть и отступить.