Страница 8 из 119
Только Вельмол понимал положение пленника. Он бы, скорее всего, не то что почувствовал себя одинокой каплей посреди пустыни из-за потери всего самого дорогого, он бы отчаялся и не вынес всего этого. Обессиленного и измученного воина поставили на колени и начали связывать толстыми верёвками, скрепляя всё это за спиной ещё одним тугим узлом, чтобы не было никаких шансов шевелиться и уж тем более сбежать. Всё лицо воина-одиночки съёжилось от омерзения и бессилия. В его зрелых глазах Вельмол увидел отчаяние, а сам же он начал прозревать после всех увиденных ужасов.
Лебединский Вячеслав Игоревич.1992. 21.03.2019. Если вам понравилось произведение, то поддержите меня и вступите мою уютную группу: https://vk.com/club179557491 – тем самым вы мне здорово поможете. Будет нескучно)
Лебединский Вячеслав Игоревич.1992. 21.03.2019. Если вам понравилось произведение, то поддержите меня и вступите мою уютную группу: https://vk.com/club179557491 – тем самым вы мне здорово поможете. Будет нескучно)
Глава вторая. Душа компании.
Приятного чтения)
Нехитрое дело было сделано, скудные трофеи собраны, жизни мирных жителей загублены. Довольными остались большинство из воинов и особенно сам капитан. Сзади, на седле его коня была связана девочка, которую он периодически щупал и с удовольствием тискал. Она из-за этого злилась, перед её взором периодически всплывали моменты, когда её мать кричала предсмертным хрипом. Она пыталась освободиться, нервно делая резкие движения руками и ногами, но всё тщетно, крепко-накрепко её привязали к седлу. Отец, точно также связанный, как и она, всё это видел. Он только и мог, что терпеть и ждать дальнейшей участи – ничего больше не оставалось. Единственное чего он желал, так это освободиться, вооружиться хоть чем-нибудь и перебить хоть кого-нибудь.
Хозяин нейтральной таверны под именем Лоршалл проснулся встревоженным из-за многочисленных грубых голосов на улице. Выглянув в окно, его ожидала невероятная картина: множество воинов, более сотни уж точно. Судя по бордовой форме, они были из Горбри, а значит, им в таком отдалённом от родины месте требуется помощь или ночлег.
Бородатый толстопуз приоделся, вышел вместе с телохранителями к новоприбывшим гостям с фальшивой радостью и покорностью, со скрытой долей презрения решил отказать в гостеприимстве мягко, но не вышло. В игре слов он стал пасовать перед Отамиром, и в определённый момент не выдержав и насмешливо выразился:
– Я не стану заселять своё гнёздышко таким сбродом и тем более в таком количестве! – желчно выкрикнул Лоршалл.
Некоторое время они лаялись как собаки. Капитан выжал из него, как ему казалось, все соки; он использовал всё своё красноречие, но толку не было, тот упорно отказывал, увиливал и хитрил.
Под конец разозлившись, он побагровел и приказал одному из солдат зажечь факел, сказав при этом на полном серьёзе:
– Моим ребятам требуется отдых, пища и развлечения! Они этого заслужили! – прокричал он громко, специально, чтобы воины всё это услышали и им восхитились. Некоторые повелись на это и прикрикнули одобрительно, выпуская клубы холодного пара изо рта в сумерки ночи, остальные просто ждали исхода переговоров.
– Всё это есть у тебя. – продолжил Отамир. – Ты, что, надеешься на возмездие от королевы Солацины? Что она успеет спасти тебя до того, как твой вшивый притон начнёт трещать и исходить дымом от огня? А что стоит лично мне прямо сейчас достать меч и прирезать тебя? – повисла тягостная и длинная пауза для хозяина таверны.
Лоршалл нервно сглотнул подступившую слюну. Он покосился еле видным взглядом на солдата, у которого факел был зажжён, далее его взгляд метнулся с недоверием на горстку своих подбоченившихся телохранителей, затем на угрюмое, недовольное лицо капитана, который уж точно не собирался с ним шутить, и его лоб вспотел очень быстро от осознания тупика.
Этим вечером за всё платит он, а именно за еду, блудниц и выпивку, и даже если они на некоторое время задержатся в его таверне, он не в силах будет никак их прогнать.
«Разве что послать гонца в бастион за подмогой, чтобы этот натиск прекратился». – подумал Лоршалл про себя.
Капитану было почти всё равно на то, что эта таверна находилась на нейтральной территории под властью королевой Солацины, и император Горбри, Мистамин – не имел здесь никакой власти. Отамир шёл полностью против приказа и закона, но порой он был гуманен и сейчас понимал: его люди были вымотаны и голодны – им надо было отдохнуть хоть чуть-чуть.
Хозяин обречённо вздохнул, свесил голову и гнусаво, нехотя проговорил:
– Располагайтесь...
И наёмники с солдаты толпой повалили в дверной проём, ругаясь между собой, толкаясь, протискиваясь сразу же по три человека в помещение. Они торопились поскорее занять удобные места возле камина и наесться и напиться до отвала. Спустя некоторое время, все кто можно заняли свободные скамьи, уселись за столами и принялись заказывать еду с бесплатной выпивкой у молодых девиц.
Играла грустная композиция на гуслях со скрипкой, вдобавок голос певца, молодого юнца, совсем не подходил к таким инструментам, что на самом деле не нравилось многим, но никто не жаловался, халява она и есть халява – сегодня все отдыхают как предложено.
Спустя час, Вельмол, сидя на широкой лавке, наблюдал чистой воды вакханалию. Он без особого интереса рассматривал это огромное помещение со скудным светом от свечей, и всю эту толпу мужчин, пристающих к путанам, попивающую бесплатное кислое вино, бранящихся меж собой ради чепухи, отстаивающих своё мнения болванов. Многие из солдат и наёмников, а также простых путников, играли в карты или кости на деньги, еду, оружие и сносную одежду со всякими приукрашивающими её побрякушками. Были и такие, кто дрался на кулаках из-за проигрыша, или же почуяв то, что их соперник жульничает.
Закрыв глаза, Вельмол вслушался в происходящее: а именно в неспокойный гам, шум от отплясывающих сапог, и взвизгивания девах от пристающих к ним солдатам. И почти всем было весело и задорно, без повода как такового. Но одному наёмнику из всей армии не было весело. Чернобородому было горько, гадко на душе от содеянного. Из-за неугомонной паники в голове Вельмол начал пить большими глотками кислое, слегка с привкусом плесени вино.
Одна из девиц, должно быть неместная, положила самоуверенного воина на спор в том, кто кому сильнее сожмёт руку – здоровяк кричал спустя какие-то доли моментов, а девушка выиграла спор и забрала, довольная собой, немалый кожаный мешочек с медяками. Над воином смеялись, он был опозорен для всей своей роты, среди которой, почему-то, никто не стал вызываться попробовать удачу в борьбе с этой девушкой.
Но среди всех тех, кто веселился как мог, воин с широким одноручным мечом на поясе и другом копьеносцем по левую сторону от себя, сильно напрягался. Вельмолу не нравилось всё это, и тем более то, что произошло до этого. Тот момент возле мельницы сильно на него повлиял, до этого он никогда не убивал мирных жителей. Мало-помалу в нем, то ли из-за вина, то ли из-за переосмысления случившегося, начали зарождаться гнетущие, дурные мысли, не дающие покоя.
А вот его другу всё было нипочём. Ронэмил очень любил как следует поесть, а подавали в этой таверне в данную минуту запеченную баранину и дичь с овощами. Он был единственным, кто отказывался наотрез выпивать, всегда и везде, где бы ему ни предложили. И всё это из-за отца и плохих воспоминаний о последствии таких напитков на человека. Почти ни с кем, кроме Вельмола, он не разговаривал; особенно с теми, кто уже порядочно набрался, и не обращал внимания на то, что его друг стал пить вино, как жаждущий в самую жаркую пору Благодати.
Некоторое время они сидели молча, занимаясь по-разному насыщением, но к ним двоим, взяв табурет с другого стола, подсел наёмник, уже порядком набравшийся, но с очень решительным напором.
Сняв шлем с двумя бычьими рогами, он специально продемонстрировал своё прекрасное "личико". Оно было просто отпад; нельзя было не заметить под глазами крупные синяки, бритый череп на котором красовались старые шрамы и новая прорезь на лбу. Вельмол насчитал восемь грубо сшитых швов и отвратно торчащие нитки, которые так и бросались на глаза. Но на этом прелести его лица не заканчивались, крупный нос был немного вывернут в одну сторону, а массивная челюсть же вовсе в другую, что придавало этому взрослому человеку необычайный шарм. Стоило ему только подсесть, как Вельмола объял запах псины, мочи и чеснока. Ронэмил посмотрел на него как на обычного пьянчугу, без эмоций, не замечая красоты лица в отличие от Вельмола, который был шокирован и стал чувствовать себя крайне неуютно.