Страница 109 из 119
Сейчас был важен только стрелок, нельзя было упустить выстрела. Пригнувшись за резным столом, он был недоступен арбалетчику, вне досягаемости, но к нему не торопясь, обходя по разные стороны приближались воины с мечами и щитами. Маленький нож Ивралий всегда носил с собой, но как попасть им в заключённого в доспехи воина с арбалетом и тем более как пробить – он пока что не видел. Не видел он также и выхода из этой ситуации, и комнаты, которая сужалась по мере того, как противники заходили в неё. Сдаваться вновь он не желал, ему есть ради чего жить и нужно как-то обхитрить противников.
Чуть высунувшись из-за стола, он увидел, что арбалетчики так и ждут чтобы верно в него попасть, зато Ивралий увидел выход отсюда, пусть и плохой в чём-то, но выход. На столе стояла лампа, наполненная маслом и освещающая помещение благодаря огню внутри. Он немедленно взял её и метко кинул на усыпанный соломой пол возле стрелков.
Не моментально, но солома начала гореть, в воздух стал заполняться удушающим дымом. Воины призадумались – что же делать.
«Даже если они уйдут с подземелья, охваченного огнём, меня всё равно могут поджидать на поверхности. Солома везде, и почти все катакомбы охватятся огнём. В этом месте много проходов, и я не знаю куда именно нужно бежать, если удастся прорваться через них». – холодно мыслил он.
Всё вышло так, как он и планировал – закованные в броню воины побоялись комнаты наполовину объятой огнём. Некоторые сразу же выбежали, другие попытались подойти поближе, но дым воздействовал на каждого, заставляя невольно кашлять. Ивралий вроде бы выиграл неравный бой хитростью, не дав задеть себя, но оставался вопрос – в какой из тоннелей идти.
Вроде бы было везение, яркое, дарующие улыбку, а теперь нет его и стало тоскливо – приходилось полагаться только на себя и свою смекалку. В такой обстановке думать-то не хотелось, только бы продышаться по нормальному. Особо не думая о дальнейшем, он пошёл в самый левый тоннель. В конце тоннеля, у закутка его поджидали.
Выхода не было.
--------------------------------------------------------
Ронэмил промывал рану в глубоком пруду. Вода была чистая, но приобрела красноватый цвет. Можно было рассмотреть разного видов рыб, и если бы за ним сейчас не было слежки, то он уж точно не отказал себе в удовольствии порыбачить.
«Если бы была ещё при себе удочка и время». – подумал он, выдавливая из онемевшей ноги яд вместе с кровью.
Времени было мало, он оторвался как смог, и вряд ли сможет убежать ещё дальше – он знал эту местность, и то, что впереди, за мелколесьем был глубокий обрыв. Горбриевская высокая цитадель императора еле виднелась в предзакатном зареве. Ему придётся принять бой одной рукой, но для начала ей же перевязать бедро, пробитое арбалетным болтом.
К счастью, кость не была задета, так что это особо не мешало его передвижению по заросшему мхом лесу. Почти не чувствуя боли и не крича, он резко вытащил болт одной рукой и положил в глубокий карман на всякий случай. Не было времени любоваться красотами и пейзажами весенней поры, сейчас главное выжить и побыстрее перевязать кровоточащую ногу.
Он торопился, а наёмники точно знали куда идти; собаки указывали верный путь, и им, в отличие от него, не было смысла торопиться, так как их было достаточно для неравного боя.
«Хорошо, что я ношу с собой несколько кусков чистого тряпья для таких случаев». – с отчаянной ухмылкой подумал он, резко затянув последний узел и пошёл дальше, к обрыву, прихрамывая.
«Ничего, нескольких из вас я уж точно успею забрать перед своей кончиной. За эти да года я сделал много правильного, и наконец-то доволен пережитым. Раньше я думал, что всё впустую, но не сейчас».
Тёплые, последние солнечные лучи били точно в глаза. Он шёл в гору, прикрываясь одной рукой. Поток мыслей как назло не прекращался. На Ронэмила, пока он поднимался повыше, нахлынули воспоминания недавних слов старика:
«Смертельный напиток, выпей его, когда поймёшь что победа не за тобой. Я, почему-то, не могу как раньше определить всю конечную суть грядущего, но бой точно состоится и будет неравным».
Мелколесье с деревьями позади, впереди выглядывали только золотистая, сухая трава и нагромождения булыжников, мешающие передвижению.
Дойдя до конца отрыва, он присел на гладкий валун чтобы отдохнуть и дождаться неминуемого. Смотря в скальную пропасть, он думал о других, о Вельмоле и остальных. Особенно ему было неприятно то, что он оставил Катрону одну.
Ронэмил завидел противников из-за дальних деревьев; первым на него бросились пущенные в атаку псы, погибшие от кинжала чуть ли не моментально. Именно сейчас, почему-то перед своей возможной смертью, ему очень захотелось поговорить с теми, с кем он пробыл бок о бок чуть больше двух лет. Он хотел сказать о своих настоящих чувствах, но понимал, что уже поздно.
Первый противник мигом забрался повыше по горке. Он был с щитом и мечом, сразу же начал отталкивать однорукого назад к обрыву, пытаясь задеть сталью. Тех, кого прислали за ним, обучили лучше, чем простую стражу, головорезов или бывалых разбойников.
Ронэмил грустно вздохнул, собрался с силами, сконцентрировался и перелетел через противника, успев нанести яростный удар ногой в спину. Вышло, на удивление, почти что просто. Щитоносец с не долгим криком упал в ущелье, а Ронэмил усмехнувшись, пробормотал:
– Я победил, а ты... – не успел он высказаться, как завидел двух арбалетчиков и незаметно переложил одной рукой в передний карман кожаной куртки склянку.
– Мне долго ещё ждать? Вас же, глупцов, за мной послали, или я ошибаюсь? – он пытался спровоцировать хоть кого-то из них, прячась за валуном.
Так и вышло, громила с двумя короткими мечами побежал в атаку, начал вовсю размахивался острой сталью, силился задеть Ронэмила, но не попадал. Чем больше он старался, тем быстрее уставал. Однорукий пропустил один удар по лицу, слабый, но шрам точно будет на щеке. Зато выгадал себе время для убийства громилы; улучив момент, он с силой на выдохе ударил ногой по вражьей шее. Хруст был омерзителен, шея была сломана, голова повалилась набок – так его и обучала Сури, за что он был теперь очень признателен.
Двое других, подкравшись, накинули на него толстую сеть. Он пытался высвободиться, разорвать её руками, но ничего не выходило. Спустя мгновение, он вспомнил про кинжал и кое-как разрезал её, поднялся и принялся за оставшихся двух, не считая арбалетчиков.
«Ненавижу и одновременно обожаю этот вид оружия. Но только не против себя». – думал он, уклоняясь от изогнутого клинка, который чуть было не рассёк ему нос. Далее он вовремя выставил ногу, сделав подножку, и противник с копьём неловко повалился. Тут же последовал нейтрализующий удар сапога в лицо – больше он не встанет, а его оружие, дребезжа по камням, скатывалось по наклону пригорки к арбалетчикам.
Последний был с сетью, за спиной у него был щит. Он, облизнувшись, достал маленький топор и выжидающе стоял как и Ронэмил.
– Надеюсь тебе весело вот так стоять на холоде. – усмехнулся однорукий.
– Мне не холодно. Сдавайся. – простуженным голосом проговорил тот.
– Как и мне. Ну, хорошо, постоим. Хотя нет, я лучше сяду, а ты стой. – Ронэмил действительно присел, тем самым разозлив противника. Быстрее чем он того ожидал, противник наскочил на него, грозя оружием; одноглазому пришлось отступить в сторону, к краю пропасти – попытки атаковать не было.
– Хочешь покажу кое-что? – улыбался воин с один топором.
– Честно говоря нет, оставь это для своей жены. Хотя, если посмотреть на твою вырождённую рожу, вряд ли у тебя, такого «симпатяги», девушка когда-то была. – и это тоже его разозлило. Он сделал два размашистых удара топором, третьим метил в живот; Ронэмил его парировал, но не до конца – его слегка задело. Когда тот замахнулся вновь и нанёс удар в плечо, он присел, зажал его руку своей одной.