Страница 5 из 74
Сери покачала головой.
— Нет, merci[16].
Макарони, сдобренные кровью, пользуются особой популярностью среди французских вампиров. С привкусом я могу справиться; в конце концов, я же вампир. Но мне не нравились макарони даже в свои лучшие времена. Они слишком неопределенные. Это конфеты? Печенье? Я понятия не имею, а мне не нравятся закуски, которые нельзя определить.
— Нет, спасибо, — ответила я с улыбкой.
— Вы можете идти, — сказала стюардесса, разрешая нам подойти к двери. — Приятного вечера.
Виктор слегка поклонился.
— Дамы, au revoir[17]. Увидимся на вечеринке.
— Au revoir, — ответила Сери и помахала ему рукой. — Тебе правда не стоит ему потворствовать, — пробормотала она, когда Виктор ушел.
— Он по-своему обаятелен, — сказала я, идя за ней в проход.
— Тебе не стоило смеяться над шуткой про летучую мышь. Он будет считать себя великим комиком, и мы никогда не покончим с его попытками пошутить. Не уверена, что смогу выдержать такую вечность.
— Мы будем упорствовать, — серьезно произнесла я. Но его предложение заставило меня задуматься — и обеспокоиться. — Я не привезла никаких сувениров родителям. Может, мне стоило купить макароны в аэропорту.
— Есть такое правило, — промолвила Сери, — что нельзя покупать подарки в аэропорту.
— Хорошо, но что важнее? Купить подарки своей семье в аэропорту или появиться вообще без подарков?
Она поджала губы, пока обдумывала этот вопрос.
— Тебе нужно было купить макароны в аэропорту. Но Чикаго будет рад, что ты вернулась домой, с макаронами или без. Возвращение блудной дочери!
— Посмотрим, — пробормотала я, спустившись по ступенькам, и вдохнула влажный августовский воздух Среднего Запада.
* * *
Я не узнала группу людей, которые ждали на взлетной полосе у подножия лестницы, но они представились сотрудниками мэрии. С примирительными и обходительными улыбками они объяснили, что делегаты прибывают со всего мира, поэтому мэр просто не может лично приветствовать каждого супера.
Учитывая, что она человек, я и не ожидала, что она буквально будет в нескольких местах одновременно.
В ожидании стояла вереница транспортных средств, чтобы отвезти пассажиров и багаж в их отели. Большинство из них были приземистыми и блестящими Авто, которые не нуждаются в водителях, и предварительно запрограммированы отвезти нас к месту назначения.
Перед ними стояли мои родители.
Мой отец, Этан Салливан, высокий и бледный, с такими же, как у меня, золотистыми волосами длиной до плеч. Как и в большинство ночей, на нем был черный костюм и холодное выражение лица. Это результат четырехсот лет игры в вампирскую политику и необходимости быстро научиться игнорировать детали, чтобы сфокусироваться на основной цели: выживании его Дома и вампиров, которые в нем живут.
Моя мама, Кэролайн Мерит — для большинства просто Мерит — стояла рядом с ним в облегающих черных брюках и простом бледно-голубом топе, у нее темные, прямые волосы, лицо обрамляет челка. У нее бледно-голубые глаза, прямой нос, пухлые губы, и она утонченно мила.
Папа называет ее Герцогиней, и это продолжается до тех пор, пока она не начинает ругаться, как сапожник, или не начинает кидаться начос[18]. В этом или ее боевых навыках нет ничего аристократического. Дайте обученной танцовщице катану, и она покажет вам нечто захватывающее. Теперь она Страж Дома, защитник сообщества и его Мастера.
Моей маме за пятьдесят, а папе больше четырехсот. С тех пор, как я родилась, никто из них совсем не постарел; они выглядят чуть старше меня. Люди обычно находят это странным, но для меня это просто факт. Они мои родители, и выглядят так, как выглядят. «Не страннее ли иметь родителей, которые немного меняются с каждым проходящим месяцем и годом?»
В конце концов я тоже перестану стареть, ну, или мы так думаем. Раз уж я единственный рожденный ребенок-вампир, мы пишем книгу о росте детей-вампиров. По моему мнению, в данный момент я выгляжу точно на свои двадцать три.
С сумкой и катаной в руке я спустилась по лестнице. И как только я ступила на асфальт — в Чикаго — монстр потянулся к земле, к городу и его магии. И от силы его жажды у меня чуть не подогнулись коленки.
Мои родители не знают о монстре. Они знают только то, что однажды я потеряла контроль, и за это расплатился человек. На меня нахлынула кратковременная вспышка паники, что они увидят, что монстр все еще внутри меня, заперт в клетке, но жив. Вероятно, он там с самого моего рождения, поскольку я была магически соединена с матерью. Потому что зло магически слилось со мной, или, по крайней мере, я думаю, что именно так и произошло.
Знание разобьет им сердца, а я не смогу вынести и монстра, и тяжесть их горя. Поэтому я потянула каждый грамм силы, который у меня имелся, заставляя себя сделать шаг, потом еще один. Четыре года интенсивных тренировок, а холодный пот все еще стекал по моей спине, пока я шла к родителям. Но они, похоже, этого не заметили.
— Как я рада тебя видеть, — сказала моя мама, обняв меня, когда я поставила свою сумку и положила сверху ножны. Она пахла так же, ее духи свежие и цветочные. Запах заставил меня вспомнить наши апартаменты в Доме Кадогана, где воздух пропитан слабым и приятным ароматом.
— Мы так по тебе скучали, — тихо произнесла она, ее руки крепко обнимали меня, что, кажется, успокаивало монстра.
«Возможно, монстр ее боится. Если моя теория верна, у него есть причины быть…»
— Я тоже скучала по вам, ребята, — ответила я.
— Ты выглядишь счастливой, — сказал мой отец, обняв меня и поцеловав в макушку.
Когда он отпустил меня, мама протянула испускающий пар пластиковый стаканчик.
— Я подумала, что после перелета тебе может это понадобится.
— Спасибо, — ответила я и сделала глоток. Он был горячим и сладким, с легкой ноткой фундука. Я готова была поклясться, что чувство неуверенности сразу начало исчезать, но это, должно быть, говорила моя одержимость.
— Идеально, — произнесла я. — Из «У Лео»?
— Да, — ответила она с улыбкой.
«У Лео» — моя любимая кофейня, крошечный магазинчик, где можно купить из машины, находящийся в Гайд-Парке недалеко от Дома Кадогана. Меню там скромное, официанты всегда угрюмые, и они принимают только наличные. Но если сможешь преодолеть раздражение, там лучший кофе в городе.
— Если собираешься что-то сделать, — произнесла она, довольно неплохо имитируя голос моего отца, — то делай это правильно.
— Да ты шутница, Страж.
— Знаю. Мне нравятся твои волосы, — сказала она, коснувшись моего длинного локона.
— Спасибо. — Потребовалось время, чтобы понять, что делать с белокурыми волнами, которые я унаследовала от отца. Если длина слишком короткая, то они превращаются в одуванчик из кудряшек, с которым я не могу справиться. Когда отросли подлиннее, завитки разгладились и превратились в волны, которые смотрятся гораздо более удачно.
— Как прошел полет? — спросил отец.
— Большую часть времени я спала. — Я подняла руку. — Ожогов нет, значит, шторки были опущены. Частный самолет из Европы очень неплох. Бесплатные наушники и носки.
У мамы загорелись глаза.
— А закуски были?
— В твоем распоряжении целая кухня, — сказал папа.
— А Марго слишком занята, чтобы всю ночь ходить и предлагать мне закуски. — Ее взгляд сузился. — Хотя это наводит меня на кое-какие мысли.
— Как видишь, — весело произнес мой отец, — твоя мама ничуть не изменилась с тех пор, как мы виделись в мае.
— Я не против, — ответила я.
— Мы видели репортаж из Парижа, — сказал папа и положил руку на плечо маме.
Я подготовила их, рассказала, что мы в этом участвовали, поэтому он узнал об этом не из вторых рук. Но страх и печаль в его глазах все же были сильными.
16
Спасибо (фр.)
17
До свидания (фр.)
18
Начос (исп. nachos) — закуска мексиканской кухни, из кукурузной тортильи с различными добавками. С начос подают соусы, заправки, салаты, их также добавляют в различные блюда.