Практическая психология. Герцог

– Хозяин, у меня новый раб появился.

– Ты сам его купил? – Алан, увлеченно обсуждавший с Райкой и Рэем детали церемонии, не сразу понял, о чем речь.

– Нет, – усмехнулся раб. – Он перед ужином обнаружился в бараке в самом дальнем углу. Сказал, что его перевели из Рогана и что он помогал сегодня пасти коров, а теперь главный пастух отправил его в Кровь.

– У нас стадо выгоняют на несколько дней. Там на лугу и доят, и в бочки молоко сливают, и заквашивают. Пастухи меняются раз в трехдневку, – пояснила Райка.

– Вот и думаю, не наш ли это лазутчик притворился новым рабом? – кивнул Саника.

– Он, как есть он! – довольно потер руки Рэй. – В пыточную?

– Ни в коем разе! Саника, сделай вид, что поверил, да приставь к нему кого-то половчее. Чтобы глаз не спускали. Обо всем докладывать будешь мне.

– Знаешь, в чем проблема герцога? – спросил Иверт у капитана, когда Саника ушел. – Он судит о Бешеном Алане как о других. Он ищет мышь и не видит орла.

Виктория только усмехнулась, широко зевая. Спать хотелось жутко, ныла рана на плече, гудела голова, в глазах мелькали мушки, а еще слегка болела диафрагма, но это не самое страшное. Это приятная боль, последствие их с Ивертом хохота. Просто тело забыло, как это – смеяться, и теперь реагировало.

– Я спать. Иверт, ты со мной?

– Лучше возьмите «подарок» Длани, – посоветовал Рэй. – С ним вы быстрее заснете, чем с этим горцем.

Капитан и Иверт заржали. Солдафоны! И шуточки у них солдафонские! Виктория задумалась, может, возмутиться или обидеться, но затем решила, что это будет совершенно не по-мужски, и только покрутила пальцем у виска, едва сдержавшись, чтобы не показать мужчинам язык.

Она вышла на улицу и втянула в себя прохладный воздух. Скоро наступят холода, а там и снег выпадет. Не забыть бы узнать у мастеров, что прикупить к зиме. И вернуться в Кровь нужно до снегопадов.

– Кир Алан.

Эдар неслышно возник из тьмы и остановился в густой тени. Умеют они здесь двигаться бесшумно. Виктория же сколько ни тренировалась, а все равно в этом теле ходила как медведь.

– В последние годы среди ксенов возникли разногласия. Часть считает, что Храм стал слишком мягок со своими врагами, что троевластие не оправдывает себя, что Наместник и Приближенные далеки от простых служителей. Слишком разнится жизнь скромного ксена на фронтире и ксена, служащего при дворе аристократа. В Храме давно пора провести чистку. Я был среди тех, кто поддерживал эти взгляды. Нам казалось, что если мы сменим нынешнюю династию и старого Наместника, то все изменится. Кандидатом на трон выбрали герцога Вас'Хантера. Но он отказался. Он остался верен Наместнику и договору о дружбе. Тогда мы предложили трон его брату и поддержали его в войне. Как вы знаете, сейчас в герцогстве новый хозяин. Но то, что я увидел после того, как он вошел в город, повергло меня в ужас. Я понял, какого монстра мы привели к власти. Костры пылали на каждой улице, кровь лилась рекой, сотни убитых, замученных, изнасилованных. Ненужные жертвы, ненужная жестокость… Тогда мы узнали, как ошиблись, внушив маркизу мысль о Короне Королей. Этот человек зальет страну кровью. При нем в Храме власть возьмут фанатики. Я стоял у истоков переворота и тоже виновен в смертях многих. Именно этим герцог меня шантажирует.

С этими словами он так же тихо исчез, как и появился.

Виктория еще немного постояла на улице, осмысливая услышанное. Странное поведение ксена вызывало у нее недоверие. Прибыть к неизвестному владетелю и сразу выложить ему всю подноготную мог либо дурак, либо уверенный в конте человек, играющий свою собственную игру. Эдар был неизвестной величиной, и как к нему относиться, Виктория пока не решила. Она застыла на месте, прикидывая, с кем можно обсудить поведение ксена, но кроме Алвиса никто на ум не пришел. А Длань был далеко, да и расстались они скорее примирившимися врагами, чем друзьями. Виктория тяжело вздохнула и отправилась к себе. Неслышной тенью за ней скользила Кусь. То, что рассказал ксен, не являлось новостью, но она понимала, каким мужеством нужно обладать, чтобы признаться в таком поступке. Особенно зная, что когда-нибудь эти слова Алан Валлид сможет использовать против того, кто их произнес.

– Хозяин. – Шепот Саники догнал уже на лестнице.

Виктория остановилась, поджидая раба. Кусь слегка зарычала, она не любила Санику и постоянно на него порыкивала, впрочем, кусаться не пыталась.

– Я насчет нового раба. Он никуда не лезет, но обо всем выспрашивает. Какой гарнизон, сколько слуг, сколько рабов, как часто вы ездите в Осколок и Роган. Что люди о вас думают. То к одному подсядет, то к другому. И с каждым находит общий язык. И так все незаметно, словно и не интересно ему. Если бы я не знал, что нужно слушать, и не догадался бы.

Виктория хмыкнула. Профи. По меркам этого мира – профи. И явно не простой слуга, раз умеет найти подход к каждому. Значит, не диверсант, а разведчик.

– Тогда сделай вид, что именно такого помощника ты искал, и приблизь его. И расскажи ему следующее…

Сольем немного дезы герцогу…

В комнате конта ждала девушка. Опять. На этот раз – симпатичная молоденькая рабыня. Да сколько можно! Виктории казалось, что в ее спальне уже перебывали все молодки Крови. Светика настойчиво пыталась найти замену Олике. Черт знает что! Вот упорная.

– Возьми второе одеяло и ложись у стенки.

Порадуем Светику, сделаем вид, что на этот раз она угодила. Уже засыпая, Виктория подумала про Зиру и вдруг отчетливо поняла, что скучает по ней, по ее нежным рукам, по ее гладкому телу, по запаху корицы и лимона, по узким ступням с накрашенными красными ноготками, по шелковистым волосам и зеленым глазам. Это было так необычно, что она распахнула глаза и долго лежала, уставившись в темный потолок. Это что же выходит? Когда она думает о Зире, она ощущает себя Аланом. Каждая их встреча, каждое слово, сказанное зеленоглазой горянкой, каждое ее прикосновение воспринимались разумом как должное. Не было отторжения, не было того щемящего чувства неправильности, которое возникало у нее каждый раз, когда она оставалась наедине с женщиной. Зиру тело воспринимало как родную, с нею измученная душа отдыхала. С нею и только с нею Виктория мирилась со своим мужским телом и ни разу не пожалела, что Зира видит в ней Алана. Отчего так? От того, что она была у обновленного конта первой и единственной? Или оттого, что Виктория видела в девушке Иверта? А может быть, подсознание научилось делить разум на две части – мужскую и женскую? Или наконец-то она приняла это тело?

«А может, потому что ты всегда была бисексуальна, но ввиду воспитания никогда не придавала этому значения?» – прошептал внутренний голос и затих, испугавшись собственных мыслей.

Вопросы, вопросы, и нет на них ответов.

Рядом беззвучно спала девушка, но она совершенно не возбуждала конта. Скорее даже наоборот. Слишком юная, слишком невинная и слишком испуганная. «Е-мое! Да я становлюсь настоящим мужиком!» – была последняя мысль перед тем, как Виктория уснула крепким сном честного человека.

Всю ночь ей снились обнаженные девушки, которые гонялись за контом с сачками, а впереди всех бежала Виктория в защитном комбинезоне и, размахивая деревянным парабеллумом, кричала: «Стой, сволочь! Тебе не уйти от большой и светлой любви!»

Утро выдалось суетное. Литина нервничала, Турид нервничал еще больше и шлялся по Крови, словно недокормленный призрак отца Гамлета. Брат Искореняющий командовал украшением храма, Райка орала на кухарок, Светика носилась со скатертями и серебряной посудой, подавальщики накрывали столы, старшие дети таскали из-за стены букеты, а малыши обрывали лепестки с больших красных цветов и складывали их в маленькие корзинки. Веселая предпраздничная суета.

И наконец настал торжественный момент. Все собрались во дворе, образовав длинный живой коридор от двери донжона до храма. Музыканты заиграли красивую печальную мелодию. Когда Иверт поинтересовался у конта, отчего мелодия такая печальная, услышал в ответ, что это плач по загубленной молодости. Он так и не понял, шутил Бешеный Алан или говорил серьезно.