Метод римской комнаты

– …избавление посла людем Своим…

Отец сверился с текстом и осторожно поинтересовался:

– Ты что же, знаешь псалтырь?

В ходе дальнейшего расследования выяснилось, что за полтора года до этого, когда хоронили маменьку, Илья слышал слова священной книги в церкви, где перед погребением всю ночь читал над гробом псалтырь приглашенный монашек. Отец попросил Илюшу продолжить чтение, и тот без видимого усилия принялся произносить услышанный однажды текст. Какого-то практического применения этим способностям найти не удалось, если не считать «фокус», который отец любил разыгрывать перед редкими гостями, приглашая Илью воспроизвести по памяти длиннющий числовой ряд, написанный и оглашенный кем-то из присутствующих. Да еще однажды, уже после смерти отца, когда управляющий банка поинтересовался, знает ли Илья цифры номерного счета и сейфовый код, в котором оказались ценные бумаги, позволившие Илье не думать о хлебе насущном, оставшись в 18 лет сиротой. Эти цифры отец попросил запомнить незадолго до убийства.

– Петр Палыч, как бы вы действовали на моем месте? – спросил Ардов у Жаркова, который продолжал разглагольствовать о пользе бертельонирования, с таким трудом внедряемого в российскую криминалистику.

– Все просто! – охотно отозвался опытный коллега. – Надо собрать улики, очертить круг подозреваемых, проверить алиби, установить мотивы и – вуаля: преступник у нас в кармане!

Алгоритм выглядел лаконично и просто, но первый же пункт поставил Илью Алексеевича в тупик.

– Где же взять эти улики?

– Башмак, Ардов! По отпечатку следа можно найти обувь, а по ней – человека. Если у этого человека имелся мотив к убийству – можно передавать дело в суд, а там – присяжные определят. Конечно, далеко не всегда удается раздобыть исчерпывающие доказательства. Бывает, что кроме подозрения и нет ничего. И здесь толковый агент должен уметь представить дело таким образом, чтобы у подозреваемого сложилась полная убежденность, что скрывать больше нечего. Опытный преступник, конечно, раскаиваться не станет, а вот человек оступившийся, совершивший злодеяние по обстоятельствам, наверняка раскроется – ради облегчения мук грешной души, все еще сохраняющей в себе присутствие Божье. Вот к такому раскаянию надо уметь подвести.

Ардов поднял неуверенный взгляд от пола, где, казалось, все еще оставалось неубранным белое пятно, сделанное малярами у шляпного салона.

– Башмак?

– Пожалуй, башмак, – с некоторой растерянностью согласился Жарков. – У вас есть подозреваемые?

– Подозреваемые?

– Именно!

Ардов достал из кармана записную книжку.

– Башма-а-а-ак! – протянул он так, словно постиг великую тайну. – Ну конечно!

Озаренный открытием, новоиспеченный агент сыскного отделения стремглав выскочил из прозекторской.

Глава 4

Костоглот

Илья Алексеевич мчался по Гороховой, не умея оторвать взгляда от ног многочисленных прохожих, встречавшихся по пути. Идея насчет обуви так его вдохновила, что сейчас им владело чувство, будто он вот-вот схватит преступника. Один раз он и вправду остановил какого-то приказчика у Каменного моста, но при ближайшем рассмотрении ботинки оказались совершенно другого фасона, так что сыскному агенту пришлось долго извиняться и выдумывать объяснения о точно таких же, якобы украденных у него в поезде.

– А что же вы от меня хотите? – угрюмо поинтересовался Касьян Демьяныч Костоглот, выслушав сбивчивый рассказ молодого агента сыскного отделения.

Первый подозреваемый из блокнота Ардова, побывавший утром в салоне мадам Дефонтель, оказался главой акционерного общества «Златоустовская железная дорога» с конторой на набережной Екатерининского канала. Илье Алексеевичу пришлось провести не менее часа в приемной среди многочисленных моделей паровозов на полках и подставках, прежде чем высокий начальник соблаговолил принять нежданного посетителя.

– Покупка шляпы разве преступление?

– Нет, – согласился полицейский чиновник. – Но в это утро из салона пропали шляпные булавки…

Голос у Костоглота был низкий и горячий, Ардову казалось, что во время разговора у железнодорожного магната вылетают изо рта раскаленные угольки. Опасаясь обжечься, он даже несколько раз откинулся на спинку стула. Это свойство – видеть голос собеседника – сопровождало Илью Алексеевича с самого детства, как и уникальная память. Как-то однажды, когда он был еще совсем маленьким, во время прогулки по Невскому маменька купила ему сахарную конфетку на палочке. Продавец с большой косматой бородой протянул Илюше две карамельные фигурки и спросил: «Тебе какую зверушку – петушка или лягушку?» Увидев, как изо рта продавца, словно из кувшина, прямо на конфеты медленно выливаются прокисшие щи с кусками капусты, Илюша заплакал. Он так и не сумел объяснить маменьке причину огорчения, знай только твердил «щи» да «щи…», чем окончательно запутал и ее, и няньку.

Почти все звуки имели для Ардова цвет, а зачастую и вкус. Никакой радости от этого он не испытывал, а даже наоборот – скорее страдал. Достаточно было неожиданно подать голос собаке за окном, чтобы вкус пудинга, поданного за обедом, в мгновение становился прогорклым, а молоко «подгорало» прямо во рту. Свойство это он скрывал, поскольку близкие не понимали, а сверстники на улице дразнились. Доктор Лунц в Женеве принялся было с увлечением изучать этот феномен, но через три года вынужден был признать полное бессилие науки и, не умея выявить и исправить причину сбоя, сосредоточился на поиске инструментов для уравновешивания вкусовых галлюцинаций. Было понятно, что проще всего справляться с внезапным вкусом можно при помощи другого звука, который в силу своей благозвучности вызывал у пациента сладость или иное благоприятное ощущение. Но невозможно провести всю жизнь в филармоническом зале. «Звук в карман не положишь», – как-то заметил Ардов и этим натолкнул доктора на мысль изготовить маленькие музыкальные шкатулки на разные случаи. Сначала были выбраны наиболее «вкусные» мелодии, а потом приглашенному часовых дел мастеру пришлось изрядно повозиться, отлаживая сцепление музыкальных гребенок со штырьками на цилиндриках. В итоге в распоряжении Ильи Алексеевича оказалось несколько милых коробочек, положивших начало целой коллекции, которую он с той поры усердно пополнял. Однако же неудобство этого метода было очевидно: не всякие обстоятельства допускают внезапное прослушивание механической мелодии. Тогда часовщик изготовил для Ардова специальные часы, которые исполняли мелодию не по истечении заданного промежутка времени, а всякий раз, как только владелец открывал крышку. Правда, частенько это приводило к казусам, когда присутствующие принимались сверять время, и Ардову приходилось, краснея, бормотать, что его часы, видимо, врут.

В поисках лучшего решения доктор Лунц взялся за разработку пилюлек с разными вкусами, для чего пригласил знаменитого ученого, профессора химического института в Цюрихе Альфреда Вернера. Были выделены три основных вкуса – кислота, горечь и соль, которым следовало найти уравновешивание. В результате многочисленных экспериментов Ардов стал-таки обладателем маленьких стеклянных колбочек, которые он каждый вечер наполнял крупинками из трех разных коробочек. Колбочки нашли свое место в специальной кожаной наручи под манжетой. Ардову пришлось потратить время на тренировки, чтобы научиться извлекать их без привлечения внимания, и теперь он делал это почти филигранно. Правда, пилюльки срабатывали не всегда, но все-таки это было лучше, чем ничего.

– Чушь собачья! – Костоглот выдохнул очередной сноп искр, и Ардов невольно смахнул с рукава невидимые угольки, отчего пришел в еще большее смущение. – С этим вы явились? Выяснить, не крал ли я булавок? Да я такими булавками могу путь отсюда до вашего участка выложить. В три слоя!

– И одной из булавок убили человека, – наконец закончил мысль Илья Алексеевич. – Там же, рядом с салоном мадам Дефонтель.

Костоглот умерил раздражение и задумался. Привычным жестом он открыл лежавшую на столе изящную серебряную табакерку, набрал в щепотку табачной пыли и поочередно поднес к каждой ноздре, шумно вдыхая. Ардов быстрым движением извлек из манжеты колбочку, уронил в ладонь беленькую горошинку и метким броском отправил ее в рот. Дважды чихнув, Костоглот утробно прорычал и впал в задумчивое состояние, воспользовавшись которым сыскной агент слегка отклонился назад и попытался заглянуть под стол, где скрывались ноги коммерсанта.