Страница 4 из 13
– О рыбе с овощами очень вкусно написали вы, Сева! Лето я обычно провожу на своей даче, на Владимирщине. У нас такой уклад жизни – живём всей семьёй в лесу, у реки, и принимаем гостей. Вы же так далеко, что никогда не доедете до нашего леса… Да будет вам известно, у князей Пронских всегда были большие семьи. Вот я и кручусь, как белка в колесе. Так что наш с вами Кипр пока ещё только в образах можно представить – далёкие и незримые планы…
«И слава богу, что далёкие!» – вздохнул с облегчением Мареев.
– Удачи вам, Ираида! Если боитесь кипрских змей, то я готов вместе с вами полететь на Сейшелы или на Мальдивы, с превеликим удовольствием. В творческую командировку! Как вам эта идея, Ираида? Приглашаю вас! Возможно, в четыре руки напишем роман о любви, возникшей в фейсбуке? – продолжал изощряться в словесном блуде Виртуал.
«Свинья, – не выдержал и закричал Мареев. – Кто тебя просит? Мне Ксюша по душе!»
Но призраки из фейсбука то ли слышали, да не слушали и вели свою игру.
– Спасибо, Сева! Заманчиво! Может быть, всё может быть когда-нибудь… У вас, как я вижу в фейсбуке, бурная жизнь?
– Так я же моряк! Капитан дальнего плавания!
«Виртуал ты, а не моряк, – возмутился Мареев, – это я – капитан дальнего плавания! А тебе, кроме Ираиды, ничего не светит! Разве только какое-нибудь озеро Злыдарь из владимирской глубинки!»
– И, чувствую, не раз брали объекты на абордаж! Шалун! – игриво предположила Ираида. – Но Розу почему не любите? Может быть, я не полюблю ваши стихи или прозу.
«Начинается… Да она уже готова! Ей уже хочется, чтобы её взяли на абордаж, что ли? Эка дурёха-писательница!» Мареев собрался отрубить компьютер от электричества, но любопытство опять сбило его с панталыку, он остался у экрана, взъерошенный и негодующий. А дама вовсю кокетничала в чате; без длинных пауз, словно навсегда там поселилась. «Ух, жуть – египетская сила!» – ругнулся в сердцах Мареев, а Виртуал – само терпение:
– Конечно, может быть такое! Всё может быть, да и ещё сверх того. Даже с Пушкиным было, а Гоголю собственное сочинение опротивело… Предположение, что я не люблю Розу, – ваше творчество… Хотя в этом что-то есть! Роза – сродни роману, стоящему на полке много лет и ещё даже не разрезанному.
«Обалдел Виртуал, что ли? К чему эти слова о романе? Что я, собираюсь читать эту книгу?» – негодовал Мареев, сжимая и разжимая кулаки. А Ираида продолжала вести разговор по своему сценарию:
– Сева, у меня в друзьях есть писатель Анатолий Головкин, давно живёт в Израиле, в кибуце. Полюбопытствуйте заглянуть к нему на страничку в фейсбуке. Вот его проза мне нравится. А вам? Если ваша проза похожа на его вещи, то есть шанс у вас говорить со мной как с коллегой. О Ксюше вы всегда говорите возвышенно, среди нас, троих, она самая красивая. А с Розой, что не так?
«Напрашивается на комплимент? И с Розой носится – как дурень с писаной торбой… Какой такой Головкин? Это так она кирпичи кладёт в постамент своего «я» с челядью внизу типа Головкина… Что же ты так обмишурился, Виртуал долбанный?» – злорадствовал Мареев.
А Виртуал продолжал разглагольствовать:
– Мне всегда интересен другой человек, в особенности женщина. Для меня – это другой мир, неразгаданный, таинственный и часто непонятно-сложный. У меня нет друзей среди писательниц и поэтесс, а почему? И для меня загадка… Что касается женщин, то каждая из них красива по-своему! Вспомните историю Черубины де Габриак!
«Придурок, что ты так расшаркался перед этой псевдокнягиней? Ишь, на банальности перешёл. Каждая женщина красива по-своему! – передразнил себя, виртуального, Мареев. – А Лилю Дмитриеву зачем приплёл? На дуэль поэтов Волошина и Гумилёва намекаешь?» И правда – что за намёки? Возможно, Ираида – хромая, а Виртуал знает об этом? Или Ираида – фейсбучный фейк??
Но тут-то покоробил очередной перл писательницы:
– А если дама весит 100 кг? Она хромает от артрита, у неё вставная челюсть, по ночам храпит как одесский биндюжник? Зачем же говорить, что некрасивых тёток не бывает? Я – за реализм. Понимаете?
– И такая женщина – не монета дорогая, затёртая, музейная, а человек! – не остался в долгу у партнёрши Виртуал.
Диалог в чате затягивался, сплошные унылые банальности, морось… Мареев приготовился закрыть фейсбук и выключить компьютер. Но мадам Пронская выдала такое, от чего он аж подпрыгнул на стуле:
– Да, я вижу людей насквозь, от этого и страдаю. Вам, Мареев, меня, наверное, не жаль – нисколечко…
Марееву почудилось, что где-то там, под Ковровом, навернулась слеза горючая из крупных коровьих глаз и покатилась по одутловатой щеке…
Экран компьютера окрасился в какой-то жгуче-коричневый цвет. «Ну тётка даёт! Да кем она себя возомнила? Ясновидение?! – подумал с возмущением Мареев и тут же, не выдержав, вскричал: – Виртуал, выдай ей как следует, чтобы не зазнавалась эта статуя из камня и дерева с коровьими слезами!»
И опять тот же голос – беззвучный, но явный, словно в собственной голове родился: «Капитан, имей терпение!»
А Виртуал с прежним пылом уламывал Ираиду:
– В этой жизни общение свободолюбивых дорогого стоит, проницательная вы наша! Наша! И мне очень хочется встретиться с вами, посмотреть в глаза… Остальное – «суета сует, всё суета». Не раз я убеждался в этом. Хорошего дня вам, Ираида Пронская!
«Мог бы и похлеще ей ответить! По-моему, ты, друг мой, Мареев из компьютера, уже почти раскусил её! Беспардонная особа! Из тех, кто чуть ли не княжеского рода с патентом! Прохиндеи! Но зачем, зачем ты предлагаешь ей встречу?» – Мареев был готов придушить этого болтуна из фейсбука, иначе ему самому, что ли, надо удавиться?
Целый день Мареев находился под впечатлением переписки его виртуального двойника с Ираидой Пронской с клязьминского пляжа! И голос… Такой знакомый, слегка надтреснутый, очень похожий на его, Всеволода, голос.
Днём Мареев опять зашёл в фейсбук. Текст предрассветной беседы с Ираидой сохранился. Чудеса в решете!
Весь тревожный и суетный день доставали мысли об Ираиде, Виртуале… После захода солнца он долго гулял на набережной Лимассола, чтобы сон нагнать, но всё равно спал плохо. Опять приходила Ираида в сиреневом пеньюаре, толстая, килограммов под сто, с распущенными чёрными волосами, но спокойная как Будда. Сидела у изголовья и посыпала его голову пеплом. Мареев физически чувствовал, как пепел невероятным образом проникает в его мозги и оседает на них сизой пылью. Но вдруг Ираида подняла голову кверху, закатила глаза и ликующе завыла волчицей:
Было невозможно слушать это жуткое завывание, и он в ужасе вскочил с кровати. Пять утра. Несмотря на ранний час, Мареев оделся и, не заходя в кабинет, отправился куда глаза глядят. Шёл и повторял, потирая голову: «Не одно, так другое. К чему эти ужасные сны?»
Дул свежий весенний ветер, не сильный, но на море образовались барашки.
Мареев и его старинный друг Михалис обедали на веранде таверны, вблизи лимассольского отеля «Элиас». Безмятежное настроение. Весна и на Кипре – весна, обычная и неповторимая! Несколько деревьев у таверны покрыты нежными бело-розовыми цветами. В море, вблизи берега – сапбордисты.
– Михалис, а ты умеешь на доске кататься, как вон те ребята?
– Мне – зачем? Бесполезное дело. И легко сковырнуться с доски в воду. Путешествие из опасных, далеко в море не поплывёшь. Рискованно.
– Ты прав, Михалис! В море ведь и акулы встречаются, и разные другие морские гады…
Мало-помалу разговор переключился на фейсбук, и Мареев рассказал другу о странном приключении – встрече с неизвестной писательницей Ираидой и c неким существом, вступившим с ней в переписку от имени Мареева. Куда делось благодушное настроение Михалиса, он посуровел, озабоченно сказал: