Страница 16 из 23
Многие салафиты, даже в Сане, осудили 11 сентября 2001 года. Они утверждали, что в исламе оправдания подобному нет и быть не может. Но несколько дней спустя я нашел теологический ответ, укрепивший желание участвовать в джихаде. Саудовский имам, шейх Хамуд Ибн Укла, издал пространную фетву в поддержку теракта 11 сентября, оправдывая убийство гражданского населения, если оно «смешалось» с военными, и проводя параллель с американским ударом 1998 года по предполагаемому объекту «Аль-Каиды» в суданской столице Хартуме.
«Когда Америка совершила воздушный налет на фармацевтическую фирму в Судане, разрушив здание и убив работников компании, как это называется? Разве нападение Америки на суданскую фирму не теракт?» – вопрошал шейх.
Я жадно вчитывался в строки фетвы, а другие имамы осуждали шейха Ибн Уклу. Известный сторонник «Талибана» еще до 11 сентября, он постоянно подвергался нападкам клерикальной верхушки Саудовской Аравии. Но в первые лихорадочные дни сразу после 11 сентября именно его аргументация была тем, что я хотел услышать.
В конечном счете я признал, что в этом столкновении цивилизаций я на стороне мусульман. Спустя несколько недель после 11 сентября, когда Соединенные Штаты вторглись в Афганистан, президент Джордж Буш заявил: «Вы с нами или с террористами?»[36] Это не оставило мне выбора – я не мог принять сторону кафиров, Усама бен Ладен был чист, он был герой. Президент Буш не верил в Аллаха и Мухаммеда как его посланника. Он объявил крестовый поход против ислама – именно так он и выразился, – чем подтолкнул многих колеблющихся мусульман к моджахедам.
В спорах о том, как следует реагировать мусульманам, я потерял много друзей-салафитов. Но мне они казались просто трусами, отвернувшимися от братьев по вере. Зато я приобрел немало новых друзей среди джихадистов. Многие из них уехали в Афганистан. Некоторые знакомые боевики все время ждали американского вторжения в Йемен: я даже сказал Кариме, что в Марокко она будет в большей безопасности.
Мы с Абдулом много спорили о выборе пути.
– Мурад, я должен кое-что тебе сказать, – обратился он ко мне как-то вечером. – Я много ездил по поручению шейха Усамы. Передавал для него сообщения. Помнишь то видео, которое я тебе показывал? Я сам тайно провез его из Афганистана.
– Машаллах! – только и ответил я на это.
Я и одобрял и не одобрял его. На все воля Божья.
– Видишь одного из угонщиков самолета?
Заснятый на видео молодой человек сидел за зенитным орудием.
– Я встречал его там. Но никто не сказал мне, что планировалось.
Меня это впечатлило. Абдул, едва выйдя из подросткового возраста, оказался в кругу особо доверенных лиц.
7 октября – в тот день США обстреляли Афганистан крылатыми ракетами – я с друзьями сидел дома в Сане. Войну в Афганистане мы понимали очень просто: на одной стороне «Талибан», невзирая на все ошибки все же представлявший ислам, на другой – позорный союз США, коммунистов, таджикских полевых командиров и шиитов.
Я ненавидел тех салафитских ученых, которые боялись назвать конфликт с Америкой священной войной, джихадом ради самообороны. В нашем кругу был популярен хадис: «Если увидите над Хорасаном (Афганистан) черные флаги, сразу вставайте под них». Казалось, сам Пророк благословлял нас на войну за будущее ислама.
Так же думал мой американский друг и салафит Клиффорд Ньюмен. В начале декабря он приехал ко мне и был очень взволнован.
– Мурад, смотрел новости? – спросил он. – На всех каналах американец, захваченный в плен в Афганистане. Направил его туда я.
Он имел в виду Джона Уокера Линда, так называемого «американского талиба», у которого телекомпания Си-эн-эн взяла интервью сразу после его пленения в Афганистане. В прошлом году Линд учился в институте арабского языка «КАЛЕС» в Сане, откуда направился в Пакистан, а потом в Афганистан. Ньюмен сказал мне, что уехать Линду помог он.
Насколько я понимал, нападение на наших братьев-мусульман означало, что теперь джихад был долгом каждого мусульманина. Я стал собирать деньги на «Талибан» и тех, кто собрался сражаться в его рядах. Это не осталось незамеченным йеменскими разведслужбами. Меня вызвали в комитет мечети, куда я обычно ходил в Сане.
– Мурад, – обратился ко мне тщедушный старик, – эта мечеть рада всем мусульманам, и у нас есть обязанности перед всеми нашими прихожанами. Некоторые, и мы в их числе, обеспокоены тем, что это святое место привлекает повышенное внимание. Ты, возможно, заметил тех, кто с другой стороны улицы ведет наблюдение. Они и за тобой следят. И мы не можем здесь собирать деньги для войн за границей.
Он сделал паузу и обвел взглядом остальных членов комитета.
– Нам сказали, что тебе лучше не приходить сюда ради нас и ради себя. Надеюсь, ты все понимаешь.
Теперь я уже оглядывался, идя по улицам. Несколько раз я замечал, как один мужчина следовал за мной, и, если я оглядывался, он всегда останавливался, якобы посмотреть на витрину какой-нибудь лавочки, либо менял направление. Я даже решил проверить свой автомобиль – а может, кто-то испортит тормоза или всадит какую-нибудь штуковину? Говоря по телефону, я слышал странные щелчки. Все это было очень неприятно. Надо было уезжать из столицы, и в последние дни 2001 года я отвез Кариму на юг.
Город Таиз – один из исторических центров Йемена – расположен среди высоких горных цепей на полпути между Саной и Аденом. В сезон дождей грозы освещают горные вершины. Его жители считают Сану отсталым местом, в Таизе куда больше промышленных предприятий, хоть они и портят вид города. Предместья занимают уродливые бетонные коробки заводов и фабрик. На Западе такого бы не потерпели. Но мечети Таиза великолепны. Я заметил, что здесь, как и в Сане, очень многие молодые люди настроены весьма воинственно. Я посетил мечеть, где чествовали ветеранов войны в Боснии и в Чечне, и еще нескольких человек, проходивших подготовку в афганских лагерях бен Ладена. Узнав, что за мной следят йеменские службы безопасности, они принялись меня обнимать. Скоро я обошел чуть ли не весь город, меня приглашали в гости многие боевики, желавшие принять участие в новой войне.
Среди молодых людей, с которыми я познакомился в Таизе, были и будущие террористы-смертники, участники атаки в октябре 2002 года на французский танкер «Лимбург»[37] в Аденском заливе.
Через несколько месяцев после нашего переезда в Таиз, 6 мая 2002 года, Карима родила мальчика. Мы назвали его Усама. Когда я сообщил об этом матери по телефону, она была в шоке.
– Нельзя его называть этим именем, – завопила она. – Вы с ума сошли?
– Мама, – ответил я, – если это так, то на Западе нельзя называть сыновей именами Джорджа или Тони. Это они объявили войну исламу.
В общем, мы говорили на разных языках.
Глава седьмая
Семейная вражда
Лето 2002 года – весна 2004 года
Даже если мы назвали первенца Усамой, бабушка все равно имела право его увидеть. Это был и удобный повод уехать на время из Йемена. Службы безопасности явно под давлением американцев усилили контроль за иностранными «активистами».
В погожий день конца лета 2002 года уютный дом в пригороде родного Корсёра украшали марокканские и датские флаги, что смотрелось немного странно. Так мои родители решили приветствовать меня и мою жену. Супружеская пара тоже была достаточно странной: датчанин-джихадист и жена-марокканка. Тети, дяди и новоиспеченные прабабушка и прадедушка – все пришли посмотреть на первенца нового поколения семьи, трехмесячного мальчика с копной темных волос по имени Усама.
Мой отчим держался в стороне. Видимо, не забыл, что я отправил его на больничную койку. Мать пыталась скрыть раздражение из-за выбора имени для внука, я – презрение к ней, как немусульманке. Я попытался (как требовала от меня вера), хоть и явно напрасно, убедить ее принять ислам, она же никак не могла заставить себя называть меня Мурадом. Но моя вера дала ей и утешение – по крайней мере, я не собирался становиться преступником. Хотя узнай она, с кем я общался в Сане и Таизе, она бы так не думала. Мать понятия не имела о моем нынешнем радикализме. Думаю, отчасти потому, что просто не желала об этом ничего знать.
36
С нами или… Обращение президента Джорджа Буша к Объединенному заседанию Конгресса и американскому народу, 20 сентября 2001 года.
The Strange Journey of John Walker Lindh, Potomac Books, 2008.
37
«Лимбург»: 6 октября 2002 года в ходе теракта, предположительно инициированного Усамой бен Ладеном, йеменский террорист в районе порта Мукалла подорвал вблизи французского танкера «Лимбург» начиненную взрывчаткой лодку, в результате чего погиб сам и, кроме того, был убит один из моряков, см. «False Foundation? AQAP, Tribes and Ungoverned Spaces in Yemen», Combating Terrorism Center at West Point, October 2011; см. также. Sebastien Rotella and Esther Shrader, ‘Tanker Blast Likely a Terror Attack, French Say’, Los Angeles Times, 11 October 2002.