Нарушители

Бежать. Он должен бежать. Он бы так и сделал, если бы ноги его слушались. Вместо этого Тристан захромал, держась за стены. Он влепился в дверь на лестницу, кое-как протолкнулся к лестнице и, схватившись за перила, стал подтягивать тело вверх по ступенькам.

С каждым шагом стихала агония, умолкала паника, пока, наконец, он не оказался у дверей кабинета математики. Тристан остановился и попытался собраться с мыслями. Задрал голову вверх, прячась от случайных взглядов, он сделал несколько глубоких вдохов. Теперь, когда боль стихла, на смену ей пришла тошнота, но по сравнению с мукой последних минут она показалась ему детским лепетом. Теперь ему нужно было увидеть Дилан; убедиться, что она не страдала так же, как он.

Однако одного взгляда на ее мертвенно-бледное лицо хватило, чтобы понять: она тоже почувствовала. И что еще хуже, у нее не получилось этого скрыть. Учитель, положив руку ей на плечо, обеспокоенно склонился над креслом. Все взгляды были устремлены на нее.

– Тристан? – Учитель заметил его и жестом подозвал ближе. – Похоже, Дилан нездоровится, но она не хочет уходить без тебя.

По облегчению на лице учителя было очевидно, что «нездоровится» – это мягко сказано. Однако за несколько секунд, пока Тристан шел через класс, краска уже успела вернуться на щеки девушки.

– Я отвезу ее домой, – сказал он, протискиваясь мимо парты, чтобы взяться за рукоятки кресла.

Ему хотелось прикоснуться к Дилан. Запустить пальцы ей в волосы, оттолкнуть руку учителя и растереть ей плечи.

– Конечно.

Математик помог им собрать вещи и с улыбкой проводил до двери. Ему явно не терпелось выпроводить их из кабинета: вдруг с Дилан что-то серьезное.

– Знаешь что, отвези ее в администрацию и позвони домой. Может, кто-то из взрослых сможет прийти вас забрать.

– Да, я так и сделаю.

Тристан не собирался идти в администрацию или у кого-то отпрашиваться, однако Дилан уговорила его по крайней мере отметиться на выходе.

Наконец он вытолкнул коляску на свежий воздух. Они с Дилан молчали, пока он вез ее по тротуарам в парк. В парке Тристан поставил кресло под углом у скамейки, чтобы они смогли сидеть, держась за руки. День был прохладный, но Тристан подозревал, что пальцы у Дилан заледенели не поэтому.

– Что случилось?

– Не знаю. – Бледность сошла с ее лица, но глаза смотрели все так же испуганно. – Как только ты ушел, я стала чувствовать себя как-то странно. Ну, как тогда, в больнице, когда меня повезли на рентген. Но в этот раз становилось все хуже и хуже… а потом полегчало. Когда ты появился в дверях, я была уже почти в порядке.

– Странно, говоришь? – переспросил он.

– Ага, странно. Сначала мне будто не хватало воздуха, и меня затошнило. А потом… Ох. Как же было больно. Будто мне опять сломали ноги, и в спине еще такое чувство… как мокрый жар. Как будто я истекаю кровью.

– Можно я посмотрю?

Тристан мягко дотронулся до нее, девушка наклонилась вперед, и он приподнял край школьного джемпера. Ему не нужно было поднимать рубашку: белая ткань вся была в алых пятнышках: сквозь пластыри просочилась кровь.

– Как в поезде, – пробормотал Тристан.

– Что?

– Похоже на твои травмы при аварии. Тебе сломало ноги и порезало спину, помнишь?

Дилан кивнула, глядя на него во все глаза.

– Но почему сейчас?

– Не знаю. – Тристан глубоко вздохнул. – Но… Я чувствовал то же самое.

Дилан разинула рот.

– Чем дальше я отходил от тебя, тем хуже мне становилось. Когда я спустился в администрацию с этой теткой, – он поморщился от воспоминаний, – я думал, что вот-вот умру.

Во взгляде Дилан был такой ужас, что он тут же пожалел о своем признании.

– Как ты думаешь, что это значит? – Она сжала его руку, словно ждала, что он ее успокоит.

Тристан не мог ее обнять – мешало кресло, – но он подвинулся, чтобы она смогла положить голову ему на плечо. Вряд ли ей было удобно, но она все равно придвинулась ближе. Наверное, ей было очень страшно.

– Думаю, это значит, что нам нельзя расставаться, – мягко проговорил он; Дилан втянула воздух, но спорить не стала. – Мое место не здесь… – продолжил он.

– Еще как здесь, – перебила его девушка. – Твое место рядом со мной.

– Да, это так. Мы с тобой должны быть вместе. – Он вздохнул со смешком. – И похоже, отныне нам лучше воспринимать эти слова буквально.

Дилан долго сидела молча, уткнувшись ему в шею.

– Ну и ладно, – сказала она наконец. – Не самое тяжелое испытание.

– Да, – согласился он. – Не самое.

5

До вечера было еще далеко, но уже смеркалось. С самого утра было облачно – под стать настроению Майкла. Пока они брели по суровым пейзажам его заснеженной пустоши, облака все больше темнели. Теперь над их головами закипала, бурля, снежная буря. Снежинки, что весь день танцевали в воздухе, превратились в колючий снег, поднявшийся ветер обжигал открытые участки кожи на руках и лица.

Сюзанна, стиснув челюсти, боролась с искушением пойти быстрее и оставить Майкла позади. Дело было не в погодных условиях – ничто материальное Майкла уже не касалось. Все эти ощущения были у него в голове. Как и многие, он подсознательно затягивал момент перехода: Сюзанна видела такое тысячи раз. Души медлили в пустоши, потому что боялись ступить в неизвестность, и поэтому не спешили. Каждый шаг требовал мужества, но таким, как Майкл, оно было недоступно. Сюзанна едва ли не предвкушала, как заставит его перешагнуть через черту. Просто толкнет, и все, и это тоже будет не впервые.

– Давай! – обернулась она к Майклу, ковылявшему следом. – Нужно побыстрее добраться до следующего убежища.

Ей не нравились перемены в погоде; не нравились глубокие тени, высасывающие свет из неба над головой. И больше всего ей не нравилось шипение, которое никак не спутаешь с воем ветра.

– Я стараюсь, – захныкал Майкл. Он был страшно бледный – за исключением уродливого заветренного пятна, красневшего у него на носу и щеках. – Ненавижу все это. Ненавижу снег. Мне холодно!

Сюзанна равнодушно поджала губы. Ей тоже все это не нравилось, и ее так и подмывало сообщить Майклу, что он сам все это сотворил. Однако, честно говоря, объяснять было лень. Ее задача – защитить его. И довести до черты. Если это значило проявить суровость – что ж, так тому и быть.

– Нам нужно идти быстрее, – поторопила она. – Тут небезопасно.

– Небезопасно? – Майкл яростно закашлялся. – Да тут ничего нет!

Он раскинул руки в широком жесте: снег, снег, один снег да мерзкое серое небо сверху. Бесконечную белизну разбавляли лишь пара узловатых деревьев и черные скалы, выметенные ветрами. Пустошь казалась абсолютно необитаемой.

Однако Сюзанна знала, что это иллюзия.

– Мы здесь не одни.

В этот момент ветер стих. Словно по команде, призраки, весь день тихо и угрожающе стонавшие в отдалении, решили разразиться оглушающим ревом. Раздались громогласный вой, рычание, грохот. Сюзанна не думала, что такое возможно, а Майкл умудрился побледнеть еще сильнее: его словно вымочили в хлорке, лишь нос краснел ярче прежнего.

– Что это?

– Тебе лучше не знать.

Призраки снова запели, и с такой вдохновенной кровожадностью, что Сюзанна почувствовала, как волоски у нее на теле встают дыбом. Не говоря ни слова, Майкл рванул вперед, с каждым шагом ноги его погружались все глубже в снег.

Сюзанна последовала за ним. Однако ее облегчение длилось недолго: убежище все не показывалось на виду. Ни на следующем холме, ни на том, что был за ним. Путь предстоял еще долгий, а призраки, похоже, уже настроились на охоту. Они проголодались и явно предвкушали пир. Сюзанна подняла взгляд к небесам: тучи становились все темнее, им предстояло сражение – и что-то ей подсказывало: боец из Майкла никакой.

Шумно выдохнув, Сюзанна устремила взгляд вдаль. На секунду она позволила пелене спасть, и пустошь предстала такой, какой она была на самом деле: раскаленные, кроваво-красные холмы. Тысячи душ пересекают пространство, ведомые проводниками. Целая армия проводников – но Тристана среди них по-прежнему не было.