День цезарей

– Передай хозяину, что я душевно рад. Когда ждать императора? Мне с самого утра нужно будет послать на Форум своего повара, взять все самое лучшее для угощения. Что было бы по вкусу твоему хозяину?

– Ты не понял. Он думает быть здесь нынче же.

– Нынче? В смысле… сегодня?

Сенатор переглянулся с оторопевшим Кротоном. Подготовка лишь нынешнего пира заняла несколько дней. Хотя теперь, по всей видимости, придется все сворачивать и спешно, подобру-поздорову усылать гостей.

– Да. Причем с минуты на минуту. Меня выслали вперед возвестить о прибытии, когда процессия начала всходить на холм.

Подножие Виминала[7] находилось отсюда не более чем в четверти мили.

Семпроний едва лишь начал прикидывать, сколько у него времени остается до того, когда в двери загрохочет императорская свита, как с улицы до слуха донеслось шарканье и хруст легионерских калиг, а зычный голос глашатая велел освободить дорогу. Времени на подготовку к встрече нежданных гостей не оставалось. Нервно сглотнув, сенатор кивнул Кротону:

– Отпирай.

Номенклатор отодвинул железный засов и под стон петель потянул на себя массивную дверную створку. Внутрь дохнуло холодным воздухом улицы с привонью отбросов и нечистот. Тусклые колеблющиеся отсветы двух жаровен возле входа выхватили из темени мощеный проезд, идущий мимо сенаторского дома. Слева улица покато уходила вниз, к Форуму; там шагах в тридцати подрагивал свет факела, который на отлете нес перед собой преторианский гвардеец. За ним шествовал офицер в шлеме с плюмажем, а дальше тускло поблескивали нагрудники солдат. На некотором расстоянии позади легонько покачивались два паланкина, носильщики которых стремились не отставать от эскорта. На отрезке между домом и свитой мутновато желтела окнами таверна; на углу маячили несколько юнцов, пара-тройка из них с глиняными кружками в руках.

– А ну, сброд! Прочь с дороги! – зыкнул на них офицер-преторианец. – А не то схлопочете у меня ножнами по задницам. Брысь!

Самый крупный из юнцов, рябой с сальными кудрями, с деланой ленцой подался вперед и накренил голову.

– Ребят, это еще что? – небрежно спросил он. – На нашу улицу гости? Не припомню, чтоб я их сюда приглашал.

Шайка его дружков, подогретая дешевым вином, развязно рассмеялась.

– А от чьего имени ты, друг, нагрянул в эту округу?

– От имени императора, болван! А ну в сторону, не то кину тебя в бестиарий!

Один из дружков, поднеся ко рту пальцы, залихватски свистнул. В ту же секунду заводила шайки, допив кружку, швырнул ее в солдат. Стукнувшись о гребень офицерского шлема, она лопнула в брызгах опивок.

– Ну всё, – освирепел офицер, – держитесь, мрази!

Выхватив меч, он кинулся мимо факелоносца к юнцам. Их заводила легко повернулся на пятках.

– Ноги в руки, братцы! – крикнул он.

С развеселыми криками юнцы дали деру вверх по улице, миновали дом Семпрония и нырнули в узкий проулок, где их глумливый смех вскоре истаял. Офицер с приглушенным ругательством кинул меч обратно в ножны и вновь занял место во главе строя. На подходе к дверям он выкрикнул приказ. Гвардейцы остановились; по команде офицера от строя начали попарно отделяться солдаты, трусцой отбегая и вставая на караул возле улиц и проулков, соседствующих с сенаторским домом. Когда посты определились, офицер взмахом руки велел подносить паланкины и повернулся, салютуя Семпронию:

– Префект гвардии Секст Афраний Бурр!

Этого человека сенатор прежде не видел, хотя и знал по имени. Бурр был одним из службистов, что по совету Палласа и императрицы получили повышение в последние месяцы правления Клавдия. Он был в числе сторонников восхождения Нерона на трон.

Ответить на приветствие у Семпрония не получилось: ко входу подплыл первый паланкин. Передний носильщик чуть слышно скомандовал, и носилки бережно опустили наземь. Внутри паланкина, судя по всему, прервался какой-то разговор. Последовала короткая пауза, после чего из полотняных складок показалась холеная кисть руки и раздвинула занавески. Вначале наружу выпростались красные сандалии из мягкой выделанной кожи, а затем вылез сам император и, выпрямившись, со вздохом сладострастия расправил спину. Словно не замечая Семпрония, он подошел к паланкину с другой стороны и протянул руку своей матери. Вскоре они стояли бок о бок. В тот момент, когда Агриппина закидывала себе на плечо край столы, затейливая прическа у нее слегка сбилась набок. На шее императрицы было заметно небольшое красное пятно как от укуса, от которого Семпроний предпочел отвести глаза.

Обвив мать за талию, Нерон словно только сейчас заметил сенатора и заговорил с ним так, будто они невзначай встретились на улице:

– Ах, дражайший мой Семпроний! Рад лицезреть тебя.

– Мне это очень и очень приятно, о император, – с поклоном произнес сенатор.

– Уверен в этом. Но давай же покончим с церемониями. Мы все теперь просто друзья.

– Для меня это честь.

Нерон томным взмахом отмахнулся от этих слов и продолжил:

– Мне сообщили, что ты нынче принимаешь гостей. По всей видимости, речь идет о пире?

– Да так, скромное торжество, – смиренно кивнул Семпроний.

– По дворцовым меркам, я уверен, это именно так. Мне сообщили, среди гостей присутствует и мой сводный брат?

– Да, император.

Нерон подступил к Семпронию так, что их лица отстояли буквально на локоть. В молчании император вгляделся в сенатора туманно-вкрадчивым взором, после чего наклонил голову и легонько тукнул его пальцем в грудь.

– Как я уже сказал, оставим выспренность. Сегодня можешь звать меня просто Нероном.

Выбравшись наружу, к ним приближался пассажир второго паланкина. В отсветах жаровен Семпроний разглядел Палласа. Под плащом из мягкой шерсти на императорском вольноотпущеннике была туника из лилового шелка. Пальцы уснащали взблескивающие камнями перстни.

Нерон обернулся к нему.

– Британник здесь, как ты и говорил.

Паллас мертвенно улыбнулся.

– Разумеется. Знать бы только, зачем он здесь?

Вопрос предназначался Семпронию, но вольноотпущенник при этом улыбался императору, словно сенатор был не более чем привратник у дворцовых ворот. Семпроний нервно сглотнул. Наконец непроницаемо – темные глаза Палласа перешли на него.

– Ну же, сенатор?

– Я был близок к императору Клавдию и Британника знал с детства. Моим долгом тогда было заботиться о нем, как, собственно, и сейчас. Я в долгу перед его отцом, который всегда был добр ко мне и благоволил как патрон.

– Весьма благородно с твоей стороны, – милостиво улыбнулся Нерон. – Уверен, мой покойный отец оценил бы доброту, кою ты оказываешь тому, кто есть для него плоть от плоти. Ну, а теперь не откажи нам в любезности проводить нас на твой пир. Мы тут все оголодали. Идем!

Не дожидаясь приглашения, император с матерью переступили порог и через скромную переднюю прошествовали к коридору, что вел через атриум в сад. Паллас дал Бурру указания, чтобы никто не входил и не покидал дом без его, Палласа, соизволения, и двинулся следом за венценосной четой. Семпроний поторопился нагнать его и зашагал рядом.

– Все-таки не мешало меня об этом как-то известить, – негромко, но твердо высказал он свое недовольство.

– Да? А меня не мешало бы известить о местонахождении Британника. А то покинул дворец и никого не уведомил… Никто его не хватился, пока августейшее семейство не село ужинать. Когда он не явился, нам пришлось на скорую руку разговорить его раба. Со всем этим на руках, я уверен, ты поймешь, что необъяснимое отсутствие Британника во дворце вызывает некоторое подозрение.

Семпроний искоса поглядел на Палласа. Если под подозрение подпадает сводный брат императора, то это же подозрение распространяется и на тех, кто составляет круг его общения.

– Неужто в его согласии посетить мой дом кроется что-то крамольное? Я же сказал, мы друзья.

– Друзья? – Улыбаясь в себя, Паллас кивнул. – Это хорошо. В наше время друзья нужны всем и каждому; любые, за каких только можно уцепиться. Но при этом не мешает знать, каким из них можно доверять, а каким – нет, и действовать сообразно. И это распространяется на всех без исключения, дорогой мой сенатор Семпроний, – от последнего сводника в Субуре до самого императора, будь он благословен. Ты понимаешь меня?

7

Виминальский холм – один из семи холмов в пределах территории Древнего Рима.