Мышь для нефтяника

ГЛАВА 1

— Фомина, чтоб тебя, переделать! — Шеф грозно зыркнул в мою сторону и с грохотом бросил папку с новой статьёй на стол. Я вздрогнула, сжалась. Ненавижу, когда повышают голос. Напоминает далёкое и не очень счастливое детство.

— Что не так, Виктор Макарович? — обречённо вздохнула, взирая на сбесившегося старика.

— Я подчеркнул! — босс открыл папку, ткнул в неё пальцем.

Красного цвета было больше, чем чёрного. Ну вот… Я снова облажалась. Почему у меня всё и всегда идёт через одно место? Как будто проклял кто. Причём с рождения.

Другие сотрудники сдавали статьи с первого, ну или, на худой конец, второго раза, а я, в лучшем случае, с четвёртого или пятого. Старый Макарыч держал меня только «по доброте душевной» и ещё потому, что когда-то был знаком с моим дедом.

— Ясно…

— И чтобы к завтрашнему утру всё было готово!

Я покивала в ответ, представляя, как проведу очередной вечер за горсткой бумаг и стареньким компьютером. Обычный распорядок дня…

— Елизавета, — позвал Макарыч.

— Да?

— Постарайся не облажаться, я устал тратить на тебя время, деточка. Нужно стараться больше.

Нужно стараться больше. С этим девизом я шла по жизни. Сначала я старалась в школе, где меня никто не замечал, затем в университете, где я прослыла серой мышью, а теперь ещё и на работе, куда меня взяли просто по милости…

Я честно старалась: всегда приходила вовремя, приносила в офис вкусную выпечку, поддерживала коллег и приходила на помощь, когда им это требовалось, но… у шефа были свои любимчики, у мужской половины сотрудников нашей газеты свои, а я оставалась в тени.

Вздохнув, забрала папку со стола Макарыча, извинилась и удалилась прочь. Покинув кабинет шефа, прямиком направилась за свой стол — в самом углу огромного помещения. Я обитала в самой тёмной части рядом с большим фикусом, который кроме меня никто не поливал. У меня был самый древний, исцарапанный стол, самый старый компьютер, включать который приходилось минут двадцать, не меньше. В общем и целом, все самое старое, дряхлое, хлипкое.

Тенью прошла по офису, села за свой стол и с сожалением отметила на часах начало шестого. Это означало, что переделывать большую часть текста придется дома. Провести его, как обычно — за старым ноутбуком в окружении пыльных книг и в полном одиночестве, которое скрашивала разве что моя рыбка.

Оставшиеся сорок минут убила ничегонеделанием. Рука не поднималась открыть испещрённую исправлениями папку, снова погрузиться в статью, которая казалась мне очень даже хорошей. Понаблюдала за коллегами: Марина — наша первая красавица, как обычно, заигрывала с программистом Валерием, который нравился мне с первого дня работы в газете и который ни разу не взглянул в мою сторону.

Впрочем, винить его я не могла, ну кто бы на меня вообще засмотрелся? Худая, угловатая, с рыжим, отнюдь не привлекательным цветом волос и обычными карими глазами. Одним словом — ничем не примечательная. Я бы на его месте тоже предпочла красивую, фигуристую Марину. Улыбчивую, красивую и всегда стильно одетую…

Эх, мне бы выглядеть хоть на четверть так же хорошо, как Синицына и тогда наверняка я смогла бы обзавестись хотя бы другом, а, может быть, даже и женихом. Но мне не светило… Сколько не пыталась, а всё было зря. Мне суждено помереть старой девой, как и предсказывала злобная тётка по маминой линии.

За тяжёлыми размышлениями прошёл остаток вечера и вскоре стрелка часов достигла шести. Я неспешно собрала вещи, упаковала свою разгромную статью в большую сумку серого цвета, схватила пальто со стула.

По пути из офиса попрощалась со всеми и получила ответ лишь от престарелой уборщицы Марины Александровны и добряка-охранника, которого я часто угощала пирожками.

Тень, самая настоящая тень. Никто меня не замечал: родители, отказавшиеся ещё в детстве, учителя, игнорировавшие любимые мои старания проявить себя в их предмете, первый мальчик в которого я влюбилась, второй мальчик в которого я влюбилась, шеф, коллеги и даже соседи по той дыре, которую вряд ли можно было назвать домом. По крайней мере, в здравом уме. Покосившееся обветшалое двухэтажное строение советских времён, которое скорее годилось под снос, нежели под проживание… однако, куда было деваться, если моя квартира находилась именно там?

Я замедлила шаг, мысленно оказавшись дома, стараясь оттянуть этот момент подольше. Ни тебе красивых обоев, ни зелёных цветов, которые там просто не выживали, ни уютной мебели, на которую просто не хватило бы денег… ничего, к чему хотелось бы возвращаться за исключением моей золотой рыбки, которую я когда-то купила, наивно полагая, что она хоть немного скрасит моё унылое и убогое жильё.

Я плотнее запахнула пальто, уткнулась в серый шарф, пытаясь спастись от прохладного ветра, и с сожалением подняла глаза к вечернему небу, когда на меня опустились первые капли дождя.

Ну вот. «Прекрасное завершение прекрасного дня». Я помотала головой, мысленно простонала от сожаления, что прогулку придётся отложить и бросила взгляд на почти пустую остановку, которую приходится видеть каждый день. Мимо проехала красная иномарка, громко посигналила и скрылась за поворотом. Да… О машине я даже мечтать не осмеливалась. Для меня удовольствие — поездка в полупустом автобусе, а если ещё и ноги не оттопчут, вообще, считай, день удался.

Дома меня встретил пьяный ор соседей, затхлый запах сырости и, как всегда, молчаливая рыбка. В комнате было прохладно, оттого, что в старое окно с потрескавшимися рамами дул ветер, а погода была не весенняя.

— Дом, милый дом, — усмехнулась, чтобы не зарыдать и, надев тёплый свитер, в котором, похоже, и спать буду, села за статью.

*****

— Доброе утро, милыыый! — завопила девка с огромными сиськами, размахивая руками, отчего это самое вымя колыхнулось и вода из джакузи полилась на пол.

— Ага, и тебе доброе… Лика.

Прищурившись, Игорь пытался вспомнить, где подцепил эту сисястую и когда успел стать для неё «милым». Хотя, в принципе, неважно. Подобное происходит каждый понедельник и удивляться тут нечему.

— Ника, — обиженно надула силиконовые губищи.

А Игорю хоть Ефросинья, лишь бы не трогала его с утра пораньше.

— Окей, Ника, — открыл холодную воду, брызнул себе в лицо. Это же надо было так нажраться вчера, башка вот-вот взорвётся к хренам собачьим. — Давай так, я сейчас в душ, а когда закончу, чтобы тебя тут не увидел. Договорились?

Девица обиженно надула полные (скорее всего, силиконовые) губы — картина, которую он наблюдал множество раз.

— Ты… Ты же вчера говорил, что мы выходные вместе проведём и ещё, что…

— Мне насрать, Ника, что я там вчера на тебе говорил. Вчера я пил абсент и запивал его текилой. А сегодня я снова при здравом уме и почти доброй памяти. Деньги на тумбочке у кровати. До встречи, — которой, разумеется, больше не случится никогда.

Прошёл мимо неё, игнорируя жалобный взгляд огромных, но пустых глаз. Нет в них ничего, кроме жажды бабла, да новых шмоток.

Когда вышел из душа, девки уже не оказалось в ванной, как и денег на тумбочке. Понятливая.

Проверил мобильник. Несколько пропущенных звонков от отца, один от Вадима и ещё парочка от бывшей. Вернее, от одной из бывших. Неважно, в общем-то.

Сегодня у него важный день и никто не должен отвлекать. Сегодня он заключит сделку столетия и докажет старому хрену, что занимает свою должность по праву. Что он не просто нефтяник-акционер, который сидит на заднице ровно и ничего не делает для компании. На этот раз старик не сможет не заметить его старания.

Нет, Игорю не было суждено родиться с золотой ложкой во рту. Его детство прошло в вонючей общаге, где они с матерью еле-еле сводили концы с концами. Отец отказался от него ещё до появления сына на свет, а мать не стала настаивать, растила парня одна. Тянула лямку, как могла, пока не спилась.

Игорь не винил её. Знал, как было тяжело. Знал, что не мать была плохой, а судьба её жестокой. А когда родительница умерла, пришёл папаша. С порога заявил десятилетнему Игорю, что он его отец и теперь парень будет жить с ним, чтобы в будущем унаследовать его нефтяную компанию. Позже выяснится, что старый ублюдок пострадал в аварии и больше не мог иметь детей, оттого и вспомнил о брошенном сыне.