Страница 16 из 26
Ситуация начала меняться в конце XI в. на севере Италии. Торговля между городами-государствами требовала надежных, стандартизированных законов. В 1076 г. в Болонье была найдена копия «Дигесты», сборника лучших юридических практик Римской империи. Это была лишь часть более крупного сборника трудов о римском праве, Corpus iuris civilis, составленного Юстинианом, византийским императором VI в. Но вскоре удалось обнаружить уже весь свод Юстиниана, и его стали активно изучать. В начале XII в. Ирнерий, замечательный преподаватель права из Болоньи, объяснил своим ученикам смысл каждой части «Свода» с помощью серии пояснений и комментариев. Кроме того, он написал трактат «Вопросы о тонкостях права», благодаря которому начались дебаты о противоречиях среди юридических авторитетов. В следующем поколении группа юристов, известных как глоссаторы, продолжила работу Ирнерия, постоянно пересматривая «Дигесту» и адаптируя ее к реалиям XII в. Болонская юридическая школа становилась все более знаменитой и важной, и в 1155 г. был издан декрет, помещавший ее под личную защиту императора. Ирнерий не только сделал Болонью крупным центром изучения законов, но и восстановил юриспруденцию на Средиземноморском побережье и в южных регионах Священной Римской империи. К концу века римское право стало международным юридическим языком континентальной Европы.
Около 1140 г. монах Грациан, который почти наверняка читал лекции в Болонье, составил авторитетный сборник канонов – законов, подпадавших под юрисдикцию церкви. Результат, формально носивший название «Согласование несогласованных канонов», но более известный как «Декрет Грациана», был попыткой избавиться от разногласий между крупными сборниками канонов, циркулировавшими в Европе. Для этого он применил диалектический метод Пьера Абеляра, впервые использованный в «Да и нет»: он составил список разногласий и привел аргументы за и против каждой интерпретации. Вскоре «Декрет» стал самым авторитетным изданием по каноническому праву, и его начали расширять с помощью декреталий, или религиозных законов, издаваемых папами, в частности папой Александром III, занимавшим апостольский престол с 1159 по 1181 г. Важность этого для всего христианского мира очень трудно переоценить: теперь всей церковью и всеми, кто к ней принадлежал, управлял единый свод законов. Ибо церковное право рассматривало не только правила поведения духовенства (в частности, симонию и браки священников) и преступления, совершаемые духовенством, – оно еще и регулировало нравственное поведение всех христиан: сексуальное поведение, коммерческие отношения и труд, жульничество, взяточничество и подлог, крещение, брак и похороны, церковные праздники, составление завещаний и принесение клятв. Под церковное право подпадали абсолютно все.
Кроме римского права и канонического права, в XII в. появилась и законодательная деятельность. Если, будучи главой государства, папа римский издает декреталии, которые имеют законную силу для всех его «подданных», то короли тоже могут так делать. Император Фридрих Барбаросса издавал статуты для поддержки мира с 1152 г.; к концу века издавать законы стали также короли Франции и графы Фландрии. Одним из практических результатов стало распространение смертной казни. Послание было простым и однозначным: соблюдай закон – или умрешь.
Англия пошла по другому пути. Вакарий, эксперт по римскому праву, был приглашен в страну архиепископом Кентерберийским в 1143 г., но король Стефан решил, что этот новый вид права угрожает королевской прерогативе, и заставил его замолчать. Таким образом, в стране сохранились старые англосаксонские законы и обычаи, подкрепленные норманнским правом. Но право в Англии тоже не стояло на месте. Следующий король, Генрих II, произвел настоящую революцию в праве благодаря административным актам королевского совета. В 1164 г. Кларендонские постановления провели границу между юрисдикцией светского и церковного суда. Через два года была издана Кларендонская ассиза: от шерифов каждого графства потребовали разузнать, кто убивал, грабил и воровал в графстве с тех пор, как король взошел на трон в 1154 г., и кто укрывает преступников, совершивших эти преступления. Вне зависимости от индивидуальных привилегий феодалов и местных обычаев преступников нужно было доставить в суд, собрать присяжных, а обвиняемых подвергнуть испытанию водой. Впервые по всей Англии потребовали собрать суды присяжных, чтобы осудить преступников. Королевские судьи ездили по стране и выносили приговоры на выездных сессиях. В Нортгемптонской ассизе 1176 г. Генрих II потребовал от шерифов отслеживать и некоторые другие преступления: фальшивомонетничество, подделку документов и поджоги. Кроме того, он разработал систему, согласно которой судьи должны были ездить по шести «округам» страны и судить всех преступников, пойманных местными властями, – отсюда происходят современные окружные судьи. Коронеры должны были конфисковать имущество виновных в пользу короны. К концу века шерифы председательствовали в судах всех графств наравне с помещиками и сотниками. Кроме того, в Вестминстере располагались центральные суды для отправления правосудия, где частные лица могли разбирать свои дела. Эта юридическая революция вдохновила Ранульфа де Гленвиля на написание «Трактата о законах и обычаях Английского королевства», изданного около 1188 г.; эта работа легла в основу гражданского права Англии, из которого, в свою очередь, выросло право Соединенных Штатов Америки, Канады, Австралии и Новой Зеландии.
Заключение
Вопрос о переменах в XII в. особенно ярко показывает, насколько относительно наше историческое восприятие. Если бы мы могли спросить человека из XII в., какое событие из произошедших в его время было самым важным, он бы, скорее всего, назвал завоевание Иерусалима Саладином в 1187 г. То была переломная точка в отношениях между христианами и Богом: те, кто считал, что Бог всегда стоит на стороне христиан, пережили кризис доверия. Но с нашей точки зрения потеря Иерусалима и последовавший за ней Третий крестовый поход – это довольно малозначимые события. Равно как и большинство технологических открытий той эпохи. Моряки уже начали применять магнитный компас (впервые его описал в этом веке Александр Неккам) и астролябию, но никаких великих географических открытий не совершили. Эти инструменты в XII в. еще не успели широко распространиться.
Рассматривая пять вышеописанных изменений – рост населения, расширение сети монастырей, интеллектуальное возрождение, развитие медицины и верховенство закона, – мы можем с уверенностью сказать, что первое из них стало фундаментом для всех остальных. Да, жизнь простолюдинов, обрабатывавших землю, в 1200 г. наиболее заметно отличалась от жизни их предков век назад благодаря появлению сводов законов и их систематическому применению. Если вы считаете, что изобретение мобильного телефона стало одной из самых значительных перемен в истории человечества, задайте себе вопрос – так ли это важно, как обеспечение закона и правопорядка? В каком обществе вы предпочтете жить – там, где не действуют законы, или там, где не действует мобильная связь? Но я считаю, что даже вопросы закона и правопорядка второстепенны по отношению к росту населения. На самом базовом уровне жизнь в 1200 г. отличалась от жизни столетием раньше тем, что у людей стало больше земли, больше излишков урожая и повысилась вероятность того, что они смогут обеспечить себе и детям пропитание и пережить следующий год.
Главный агент изменений
Ни одна великая перемена XII в. не была результатом деятельности одного-единственного человека. Демографический рост был обусловлен погодой и распространением новых методов земледелия, а не политикой какого-либо правителя. Генрих I и Генрих II оказали большое влияние на правоприменение в Англии, но в масштабах Европы их деятельность была довольно незначительной. Ирнерий сыграл большую роль в развитии юридического образования и возвращении юриспруденции, но он был лишь первым из многих учителей. То же самое можно сказать и о переводчиках арабских текстов, благодаря которым случился интеллектуальный ренессанс. Герард Кремонский намного опережает остальных по значимости и количеству переводов, но так или иначе даже он был лишь одним из многих переводчиков; интеллектуальное развитие XII в. продолжилось бы и без него. Грациан был, по сути, компилятором: если бы он в тот момент не представил свою коллекцию канонов, то церковь приняла бы чей-нибудь другой сборник. И, как бы ни соблазнительно было назвать главным агентом изменений Аристотеля, это будет как-то лицемерно. Если бы ученые XII в. не обнаружили его трудов и не поняли их ценности, то они бы так навсегда и затерялись в арабских библиотеках и не оказали никакого влияния.