Страница 49 из 93
— Нужно постараться любой ценой вывести вашего юного друга Гюстава из бредового состояния. Он болен лихорадкой, характерной для северных болот, которая намного опаснее тропической лихорадки.
После выздоровления пациент оказывается или свежим и бодрым, как Эме Стивенс, или апатичным и безразличным, как Гюстав. Будьте внимательны с ним. Если не добиться изменения его состояния, он навсегда останется раздавленным человеком, для которого жизнь лишена какой-либо ценности. Ему нужно вернуть вкус к жизни, Пьер.
Именно этим и занялся рулевой, когда береговые скалы Исландии стали фоном для бушприта их корабля. Даже те, кто привык к этому величественному зрелищу, не могут не испытать восхищения при виде чудовищных снежных пирамид, вздымающихся над мрачными монолитами из черного базальта.
Волны прибоя набегали с ревом на береговые скалы и откатывались, увлекая парусник к опасным подводным рифам, от которых нужно было держаться на расстоянии. Погода стояла прекрасная. Тем не менее то тут, то там появлялись небольшие облака, угрожавшие превратиться в пелену тумана, крайне опасную для мореплавателей. Даже цвет моря был обманчив; он постоянно менялся от серо-голубого до темно-синего и, наконец, доходил до черного, словно вороново крыло. Местами виднелись паруса и клубы дыма из пароходных труб, хотя рыболовецкий сезон был еще далеко не в разгаре.
Какой-то траулер из Остенде сообщил, что треску пока не привлекла мелкая рыбешка, которую бросали ей в качестве приманки, и что только рыболовецким судам, оборудованным глубинными сетями, удавалось поднять достаточное количество рыбы. Впрочем, последствия так называемых «девяти дней» плохой погоды продолжали сказываться ближе к побережью Исландии и неизбежно заставляли рыбаков напрасно терять время. Целых два дня «Тонтон Пип» курсировал в одном районе, не осмеливаясь приблизиться к берегу. Мимо него, приветствуя ветерана, прошло множество рыболовецких судов разных наций — голландских, фламандских, французских, английских и ирландских; все они стремились занять привычную для них зону рыбной ловли.
Одно французское судно, прошедшее поблизости, сообщило, что к северу от Аксар-фиорда были замечены плавучие льды, что следовало считать предупреждением о наступлении ранней осени.
Каплар попытался пробудить у Гюстава интерес к происходящему, но юноша, внимательно выслушав его, улыбался и продолжал пристально смотреть в пустоту.
Он едва поднял взгляд, когда рулевой указал ему на туманную массу вдали, похожую на окаменевшее в небе облако, — это был знаменитый вулкан Гекла.
Наконец, «Тонтон Пип» обогнул Кефлавик и, с помощью парового двигателя, вошел в канал, ведущий к Рейкьявику.
Граф Бодуэн де Вестенроде предусмотрел короткую остановку в Исландии. К сожалению, он не учел присутствие на судне такого гостя, как Ансельм Лемуэн.
В 1880 году Рейкьявик был всего лишь большой деревней из деревянных домиков, выкрашенных в красный или зеленый цвет с соломенными крышами и большими каменными очагами.
Население Исландии характеризуется веселым нравом, оно весьма общительно и гостеприимно, увлекается чтением и болтовней.
Члены команды «Тонтон Пип» были весьма дружелюбно встречены местными жителями, расстроившимися при известии о том, что они скоро отправятся дальше. Но прощание оказалось весьма неожиданным.
На третий день их остановки в небольшой исландской столице Ивон Тейрлинк, на лице которого краснел распухший нос, а под каждым глазом было по большому синяку, посетил Мартина Списсенса.
— Что с вами, старина? — поинтересовался капитан. — Вас кто-то побил?
— Все немного сложнее, — ответил И вон. — Это результат моей беседы с дедом, когда я сообщил ему, что завтра мы поднимем якорь.
— Он так жаждет остаться в Исландии?
— Наоборот! Он считает, что в этой стране, где царит сухой закон, просто невозможно найти настоящий бренди! Но он вбил себе в голову, что он должен выяснить, жива ли до сих пор старуха Гундрид. Он хочет посоветоваться с ней.
— Кто такая эта Гундрид?
— Это старая ведьма, жившая здесь лет шестьдесят тому назад в зловещем местечке Тингсвэлли.
Уже в те времена она была древней, как сама земля. Как раз после того, как я сказал, что она давно должна была превратиться в пыль, дед отлупил меня, как жалкого мальчишку. При этом он рычал, что Гундрид жива и что ей давно перевалило за сто лет, как, впрочем, и ему, и что она вообще никогда не умрет.
Списсенс, с большим уважением относившийся к старику, рассмеялся:
— Я сочувствую вам, синяки под глазами и разбитый в кровь нос — это довольно неприятно, Ивон, но мы все же постараемся удовлетворить любопытство вашего деда. Я хочу навести справки об этой колдунье, обратившись к моему старинному другу.
Друг, о котором говорил Списсенс, оказался стариком по имени Фоеже. Бывший торговец рыбой, он давно уединился на ферме в окрестностях Рейкьявика.
Снорр Фоеже встретил гостей с распростертыми объятьями и сразу же пригласил их отобедать с ним. На обед был подан густой суп с кольраби, отварная камбала, печень пикши, жаркое из баранины и великолепный овсяной пудинг со сливами.
Когда на столе появился кофе, Списсенс извлек из кармана бутылку рома и подмигнул хозяину:
— Надеюсь, одна-единственная капля нам не повредит, несмотря на запрет!
Исландский обед — это настоящая церемония. Во время обеда его участники говорят немного. Но после первых же глотков кофе языки развязываются.
— Мы хотели бы поговорить с вами о Гундрид из Тингсвэлли, — неожиданно обратился к хозяину Списсенс.
Он знал, что исландцы очень сдержанно относятся к духам, призракам и демонам, а также к тем, о ком молва гласит, что они находятся под влиянием этих существ. Он почти не сомневался, что старый исландец отрицательно покачает головой и откажется продолжать разговор на эту тему. Действительно, исландец нахмурился, но ничего не сказал.
— Наверное, она давно умерла, — добавил моряк.
— По крайней мере, этого можно было ожидать, — осторожно высказался хозяин.
— Как, значит, она еще жива? — удивленно воскликнул Списсенс.
Снорр Фоеже недоверчиво посмотрел на гостей, но ром и ароматный голландский табак, которыми гости щедро угощали его, настроили его весьма доброжелательно, и его морщинистое лицо осветила легкая улыбка.
— Священник с военного французского судна подарил мне две освященных свечи. Я их обязательно зажгу, потому что без них я никогда не решился бы не только говорить о Гундрид, но и просто произнести ее имя, даже если бы от этого зависел улов во всех семи морях. Нет, она еще не умерла, но она должна быть старой, как это море и эти горы. Она по-прежнему живет в Тингсвэлли, но ее сложно увидеть, так как трудно добиться, чтобы она появилась. Я знаю людей, которые годами пытались увидеть ее, но у них ничего не получалось. В итоге все они погибли насильственной смертью, утонули при кораблекрушении или погибли при пожаре их фермы.
Тогда Списсенс и Тейрлинк рассказали хозяину о настойчивом требовании их пассажира. Исландец внимательно выслушал их и задумался.
— Я не знаком с этим стариком, но у нас в Исландии имена обычно много лет сохраняются в памяти жителей. И я помню, что мой отец давным-давно произносил имя этого Ансельма Лемуэна. Не могу сказать, в связи с чем, но отец никогда не говорил о вещах или людях, не имеющих значения. Полагаю, что ваш друг может попытать судьбу.
На следующий день была организована экспедиция в мрачный Тингсвэлли. Ее участник Пьер Каплар настоял, чтобы в походе принял участие Гюстав Леман.
— В этих местах пейзаж производит настолько неизгладимое впечатление, что Гюстав может выйти из бесчувственного состояния, — сказал он.
Моряки не первый раз посетили это место, считающееся одним из самых жутких мест на земле, но они все же на некоторое время застыли в оцепенении при виде горы Хенгиллберг, плюющейся дымом и паром из всех своих гейзеров. Перед ними простирался гигантский цирк, окруженный вулканическими конусами в снежных шапках.