Серенада (ЛП)

Хелен рядом с Лорелей повернулась к горизонту, где сиял утренний свет. Океан был широким и чудесным, темно-синяя вода искрилась и тянулась перед ней к небу. Лорелей принадлежала морю.

— В воде есть сила, — сказала Хелен, — и мы ее слышим, ощущаем и можем коснуться. Она в волнах и глубоко под поверхностью. Голос Идис назвал нас по имени и собрал вместе. И теперь он позвал тебя к нам, Лорелей.

Лорелей уже лучше понимала, что пыталась объяснить ей Хелен. Она слышала под волнами то, что Хелен звала Песнью.

— Вернемся домой, — сказала Каллиопа. — Тебе нужна теплая одежда.

Они помогли Лорелей выйти из воды на пляж. Она надела халат. Она пошла за ними по лестнице, поняла, что ее лодыжка, что до этого так болела, лишь слегка побаливала. Она даже не вспомнила бы, что была ранена, если бы не бинты на ноге. Лорелей услышала волны за ней, пока поднималась по лестнице, словно они не хотели отпускать ее.

Дом был теплым, когда они вошли. Дейдре увела ее в спальню на третьем этаже. Лорелей прошла в ванную, сняла мокрую одежду и бросила в корзину, переоделась в теплую фланелевую пижаму. Она вытерла волосы полотенцем и заколола сзади. Дейдре сидела на кровати, когда Лорелей вышла из ванной.

— Прости, что мы напугали тебя утром, — сказала Дейдре.

— Я перегнула, — сказала Лорелей.

— Нет. Мы ожидали такого. Все боятся, когда только узнают правду. Я так делала.

— Да? Как ты узнала?

— Помнишь, я говорила, что пару лет назад переехала сюда?

— Угу.

— Мне нужна была работа, и они пригласили меня к себе. И я работала, и все было неплохо. Я была тут около месяца, и они повели меня на пляж и просто… изменились передо мной. Клянусь, я думала, у меня галлюцинации или сердечный приступ.

— Что ты сделала?

— Пыталась кричать, но не могла — парализовало от страха. Я взяла себя в руки и попыталась убежать, но Каллиопа поймала меня. Не обманись… она так не выглядит, но она быстрая. Хелен запела, и я успокоилась так, будто они опоили меня. Они завели меня в дом и все объяснили, но я долго мирилась с этим.

— Что заставило тебя поверить?

— Настойчивость Хелен. Она пыталась каждый день. И заставила меня увидеть, что там было… и потом все соединилось для меня.

— И ты была сиреной после этого?

— Они не могут отослать тебя завтра. Нужно долго учиться. Ты поймешь, когда будешь готова, — Дейдре сжала ее руку. — Я просто хотела сказать тебе, что очень рада, что ты здесь. Думаю, мы подружимся.

— Да? Было бы хорошо.

Они спустились вместе и увидели Хелен и Каллиопу, пьющих чай за столом. Хелен выдвинула стул для Лорелей и пошла наполнить еще две кружки кипятком.

— Стало лучше? — спросила Каллиопа.

— Да, намного лучше. Спасибо, — ответила Лорелей.

Хелен села рядом с ней и вручила ей теплую кружку. Лорелей сделала глоток.

— Можно задать вопрос? — Лорелей повернулась к Хелен.

— Конечно. Уверена, у тебя много вопросов.

— Как вы узнали, что я пела отцу?

— Чаще всего сирена впервые поет случайно. Ты не понимаешь, что делаешь, и это происходит по причине. И когда сирена поет свою первую Песнь, вся ее семья с даром ощущает это. Мы знали, что это случилось. Мы слышали это. Для тебя это было лишь вопросом времени.

— И нужно быть у моря, чтобы это работало?

— Песня сильнее в воде, ее проще услышать. Чаще всего мы работаем в океане или рядом с ним, хоть бывают исключения.

— А если я не уехала бы оттуда? Осталась в Колорадо?

— Сирена не может вечно бороться с зовом моря. Он найдет ее, так или иначе. Когда ты была маленькой, я водила тебя на пляж поиграть. Ты была бы там весь день, если бы я позволила. Помню, в один из дней я смотрела, как ты сидела на пляже, плескала ножками в воде и смеялась. Туман окружил тебя и покачивал. Вы с водой будто играли вместе. С тех пор она звала тебя.

— А мама? Она — Делуа, да? Она тоже сирена?

— Нет, твоя мама — не сирена, — сказала Каллиопа. — Она родилась без дара.

Лорелей обрадовалась, что ее мама не была одной из них, что она могла это скрыть.

— Она даже не знает, что я тут, — сказала Лорелей. — Она думает, что я в Калаисе, и она уже злилась, что я там. Я не хочу, чтобы она узнала, что я тут.

— Понятно, — сказала Хелен. — Я не скажу ей, что ты тут.

— Что вы делали, когда я увидела вас утром?

— Мужчина в Фалмуте, — сказала Каллиопа. — Он напился и упал с пирса ночью. Мы сделали для него переход проще.

— Я видела это, — сказала Лорелей, — во сне. Он тонул и боролся.

— Не удивительно, — сказала Каллиопа, — ты должна начать ощущать это интуитивно.

— А вы не могли спасти его? — спросила она. — Если вы знали, что он утонет, почему не спасли его?

— Мы не спасаем людей, — ответила Каллиопа. — Если чья-то судьба решена, мы не вмешиваемся.

— Откуда вы знаете? Как понимаете, что он должен умереть? Может, вы должны были спасти его.

— Мы знаем заранее. Ты потом поймешь, — сказала Каллиопа.

— Но разве не сложно смотреть на смерть людей? Вам не хочется помочь?

— Мы помогаем, — сказала Дейдре. — Если бы не мы, он бы умер, но холодный и одинокий, полный боли и страха. Разве это не хуже?

— Наверное, но и это ужасно.

— Все не так плохо, — сказала Дейдре. — Да, первые пару раз не по себе, но потом… привыкаешь. Петь кому-то для смерти непросто, но ты помогаешь человеку. Когда они нас слышат, страх пропадает. Они погружаются в счастливые воспоминания, могут уйти. И мы всегда идем вместе, так лучше.

— Завтра я начну учить тебя петь, — сказала Хелен.

— Я уже умею петь, — сказала Лорелей. — Я пела годами.

— Да и нет, — сказала Хелен. — Ты отточила механику использования голоса. Но я научу тебя, как соединяться с тем, что ты слушала сегодня. Мы поем разные песни, и тебе нужно научиться использовать их все. Ты лишь несколько месяцев спустя сможешь пойти с нами в море.

Месяцев? Лорелей подумала об учебе. Она останется в Чатеме? Они ждали, что она будет жить с ними?

— Я не могу оставаться так долго, — сказала Лорелей. — Я думала пробыть тут только пару недель, может, до конца семестра, но не собиралась переезжать сюда навсегда.

— Я понимаю, что тебе придется принять решение, — сказала Хелен, — но пока ты тут, мы научим тебя хоть чему-нибудь.

Лорелей согласно кивнула.

— Еще одно, — сказала Хелен. — Я чуть не забыла.

Она встала и ушла. Лорелей слышала, как Хелен идет по ступеням. Когда она вернулась, она вручила Лорелей маленькую синюю шкатулку. Внутри был серебряный кулон с большим лиловым камнем, что отражал свет, в нем вспыхивали синие искры.

— Это моей сестры, — сказала Хелен, — твой бабушки, Люсии. Она была замечательной женщиной, очень сильной сиреной. Она хотела бы, чтобы он был у тебя. Я берегла его для этого дня.

— Спасибо. Он прекрасен, — Лорелей надела его на шею. Она застегнула цепочку, и ей показалось, что она снова слышит Песнь.

Глаза Хелен слезились.

— Ты так похожа на нее. Сходство поражает.

— Правда? Я не видела ее ни разу.

— Идем. Я покажу тебе, как она выглядела.

Лорелей встала и прошла за Хелен из кухни. Она попала в комнату с пианино и арфой. В углу была большая фотография женщины на берегу, держащую за руку ребенка.

— Это твоя бабушка, — сказала Хелен.

Женщина была очень похожа на Лорелей. То же круглое лицо и носик-пуговка, каштановые волосы спиралями обрамляли лицо. Она была светлокожей, лишь пара веснушек на носу, а еще те же светло-зеленые глаза. Но в ее лице была такая энергия, ее улыбка озаряла фотографию. Люсия держала за руку улыбающегося ребенка. Лорелей узнала в девочке свою маму.

— Она поразительна, — сказала Лорелей.

— Как ты, — ответила Хелен.

— Нет, я не такая красивая. Она роскошна. Я… простая.

— Ты — копия Люсии во всем. Она бы гордилась тобой. Ты будешь невероятной, как она. Это точно.

Хелен склонилась и поцеловала лоб Лорелей, а потом ушла. Лорелей стояла и смотрела на портрет пару минут, ее глаза смотрели на нее с лица бабушки. Было сложно поверить, как ее мир изменился меньше, чем за день. Вчера она была обычной девушкой, а теперь была сиреной, что могла отправлять моряков к смертям. Лорелей коснулась кулона на груди, молясь о силе.