Страница 2 из 3
– Послушайте, если Вас интересует что-то конкретное, то спрашивайте, у меня нет желания вытягивать информацию клещами, или я кладу трубку.
– Нет, нет. Меня интересует…картина.
– Картина? Какая? У Элис их было много, – заметно смягчившись, ответил голос из трубки.
– Та, где изображена девочка в светло-голубом платье…, – я ждал реакции.
– Ах эту, из спальни. Необычная работа. Признаться честно, она меня немного пугает.
«Немного?», – подумал я, а вслух произнес:
– Да, она. Я бы купил ее. За сколько продаете?
– Да ладно, забирайте так. Она не стоит дорого, как специалист говорю Вам. К тому же, я буду раз избавиться от нее как можно скорее.
– Отлично. Спасибо.
– Значит договорились. Завтра жду. Как Вас зовут?
– Я Боб, просто Боб.
– Хорошо, до скорого, Боб.
После этой фразы я услышал короткие гудки. Человек на том конце провода положил трубку.
Всю ночь я не мог сомкнуть глаз, не понимая самого себя. Я собирался забрать картину, которая напугала меня до чертиков. Напугала. Да, я ее боялся. Настенные часы показывали два часа ночи. Я встал с кровати и подошел к окну, я всегда подходил к окну в часы бессонницы, отодвинул тонкую тюль и посмотрел на улицу: темнота, покой. В эти часы жизнь словно замирает, ты никогда не думал об этом? Кажется, что ты единственная живая душа в городе. Ты и еще пара-тройка человек, которые в редкий час пройдут или проедут под твоим окном. Странное чувство. Наверно, жители крупных городов не ощущают этого, они-то живут в постоянном движении. Я достал из выдвижного ящика пачку сигарет. Эта дурная привычка оставила меня еще пару лет назад, но пачку, почему-то, я не торопился выбрасывать. Желание закурить возникло спонтанно, и было таким сильным, какого не бывало даже в те времена. После первой же затяжки мне стало плохо, словно я мальчишка, впервые закуривший в гостях у своего старшего приятеля. Затушив папиросу, я отправился в постель. Голова немного кружилась и подташнивало. Видимо, я не заметил, как уснул, так как, словно в следующую секунду открыв глаза, я обнаружил, что уже 9 часов утра. Нужно было собираться за треклятой картиной. Наскоро позавтракав тостами и кофе, я пошел к дому мисс Фрэнсис. Кроме меня на лужайке стояло еще несколько человек. Я догадался, что это потенциальные покупатели дома. «Неужели можно купить дом после всего этого? Как же там жить?» – думал я. Мистер Фрэнсис подошел ровно к 11:00.
– Кто здесь Боб? – спросил он.
Почему-то я ничего не ответил на этот вопрос, хотя отчетливо слышал.
– Есть Боб или нет? – повторил мистер.
Тут я спохватился:
– Я. Боб – это я. Это со мной Вы вчера беседовали по телефону.
Мистер Фрэнсис бросил на меня скучающий взгляд и произнес:
– Что же, Боб, пойдемте, я покажу Вам Ее. Господа, прошу немного подождать, показ начнется через пятнадцать минут.
После этих слов он вошел в дом, не обращая внимания на недовольства «господ», я проследовал за ним. Молча, мы поднялись на второй этаж и вошли в спальню. Сейчас комната выглядела совершенно по-другому: свежий ремонт, новая мебель. Оно и понятно, кто захочет покупать дом с кровавыми пятнами? Хотя, возможно, найдутся и такие.
– Ну что, вот эта картина, – произнес, наконец, отец учительницы и указал пальцем на стену. Я повернул голову и не поверил своим глазам: это была она. Та самая картина, которую я видел на выставке. Именно такая, со старым крыльцом и милой девочкой. Я никак не мог понять, что же я видел ТОЙ ночью. «Неужели показалось?» – думал я.
– Эй, Боб? Что Вы застыли? Берете или нет?
– Да-да.
– Тогда берите и уходите. У меня очень мало времени. Видели, меня ждут люди.
После этих слов мистер Фрэнсис снял полотно и вручил мне. Взамен я протянул символическую сумму:
– Возьмите хотя бы столько.
– Ладно. Спасибо.
– Спасибо Вам, мистер Фрэнсис.
– Счастливо, Боб.
Я был рад, что картина оказалось той самой, которую я хотел купить на выставке. Убедил себя, что ТОЙ ночью мне просто показалось. Было слишком темно, да и помещение находилось в довольно стремном виде. Придя домой, я сразу нашел место приобретению – кабинет. Над столом – идеально.
Шли недели, месяца – все было хорошо, я начал забывать ТУ ночь в доме учительницы. Картина висела на стене и не вызывала у меня никаких подозрений. «Бред. Как картина могла измениться. Ты сам-то подумай, дурачок», – смеялся я над собой. Зря смеялся. Первый раз это случилось вчера. Я вернулся с вечеринки около 10 вечера и зашел в кабинет, взять положить кое-что из вещей. Переступив порог я обомлел… На стене висела моя картина, но в измененном виде. Нет, там не было девочки-убийцы с топором, там вообще никого не было. Пустое крыльцо. Девочка исчезла. Я стоял и смотрел на полотно, как приклеенный, не мог пошевелиться до тех пор, пока не услышал музыку из спальни. На трюмо у меня стоял виниловый проигрыватель, а на полке была коллекция старых пластинок. Я знал: играет одна из них, но играет как-то странно. Проигрыватель был в полном порядке, но сейчас он сильно искажал музыку. Казалось, что это звук кассетного магнитофона, зажевавшего ленту. После этого стали слышны шаги. Медленные и тяжелые. Нечто направлялось от проигрывателя к двери. Чтобы ты знал, от спальни до кабинета у меня еще три комнаты. Я понял, что если сейчас не убегу – все. Не медля ни секунды, я бросился прочь из дома. Бежал, не оглядываясь до дома своей подруги Джессики.
– Что случилось, Бобби? Почему так поздно?
Я рассказал ей все, как было.
– Боже мой, Бобби. Тебе нельзя пить.
– Я не пьян, Джесс.
– Ладно, давай пойдем туда вместе.
– Нет, нет. Только не сейчас.
– Ладно, Бобби. Завтра ты покажешь свою девочку.
Я знал, Джессика смеется надо мной, но мне было плевать. У нее я был в безопасности и это главное. Нужно было что-то решать с картиной, и я выставил ее на продажу в интернете. Нашел изображение в поисковике и выставил. Знаю, это эгоистично, спихивать проблему на других, но своя жизнь дороже. Понимаешь, дороже.
Придя на следующее утро вместе с Джессикой, я обнаружил, что полотно в порядке. Девочка на месте, но моя спальня…По всему полу грязные детские следы, все пластинки валяются, кровать смята.
– Вот видишь, я же говорил.
– О чем говорил, Бобби? У тебя окно открыто. Соседские ребятишки немного позабавились здесь. Вот и все.
– Нет! Это она! Как ты не понимаешь, это ОНА!
– Ладно, Бобби. Если тебя эта картина так пугает, просто продай ее.
Тут я вспомнил об объявлении и зашел в сеть.
– Есть! Несколько откликов! Ее хотят купить, Джесси.
– Это здорово. Вот и избавься от нее прямо сегодня.
Джессика ушла, а я принялся обзванивать потенциальных покупателей. Насчет денег я не беспокоился. Был готов отдать хоть даром, лишь бы быстрее. Твердо решил – продам тому, кто раньше всех приедет. Самым ближайшим сроком оказался завтрашний день. Девушка ехала из другого города и должна была прибыть рано утром, но ЗАВТРА. Эту ночь мне предстояло провести с картиной в последний раз. Я решил, что запру дверь в кабинет и все. Какой дурак! Около 9 вечера я услышал в кабинете какое-то шевеление и заперся в спальне. Думал, одну ночь-то точно как-нибудь продержусь, а завтра она уедет куда-нибудь далеко, и я о ней ничего и никогда больше не услышу. Шевеление быстро прекратилось, и я немного успокоился: лег на кровать и включил телевизор. В Около половины десятого позвонила Джессика:
– Эй, ну как ты?
– Нормально.
– Может быть, мне прийти?
– Нет, здесь слишком опасно. Я не могу тобой рисковать.
– Ты опять? Не надоело еще? Слушай, если не хочешь меня видеть, так и скажи!
Послышались короткие гудки – девушка положила трубку. Меньше, чем через минуту снова раздался телефонный звонок:
– Алло, Джесс, прости. Я не хотел тебя обидеть.
Тишина.