Операция «Артефакт»

И он уже не как начальник, а как близкий мне человек захлопотал надо мной, подсовывая поближе печенье и вазу с конфетами.

Мой рассказ продолжался не более часа, и всё это время Балашов сидел в своём кресле, уставившись на фотографию деда. Когда моё повествование было закончено, я увидел на его глазах слёзы и понял, что своим рассказом задел «старика» за живое. Потом мы долго говорили о превратностях судьбы, о погоде, о хоккее, и к полудню он повёз меня обедать к себе домой.

Балашовы жили в самом центре Ухты, в стандартной пятиэтажке, в трёхкомнатной квартире, расположенной в двадцати минутах езды от аэродрома. Когда поднялись на третий этаж, в дверях нас уже ждала его жена, Анастасия Юрьевна. Как потом выяснилось, Балашовы уже давно жили одни, дети их выросли, выучились и разъехались по городам и весям нашей необъятной страны. После сытного обеда мы с Николаем Васильевичем уединились в его домашнем кабинете, где я наконец-то поведал ему о цели своего приезда в Ухту и конечной точке моего маршрута. Выслушав меня, Балашов принялся меня отговаривать:

– Ты, Алексей, хоть понимаешь, куда ты собрался? Посмотри на улицу, сегодня с утра было семь градусов мороза, а в отдельные дни температура здесь может опускаться ниже двадцати. Это тебе, брат, не Москва, а Север. Тут до полярного круга рукой подать. Места, куда ты собрался, дикие, не обжитые. На сто километров пути не встретишь ни одного человека. В лесу полно волков, рысей, росомах. Скоро медведи пробудятся от спячки. Реки через месяц вскроются. Тут тебе, Алексей, не столица, взял, позвонил, и такси за тобой приехало. Тут тебе, батенька – тайга-матушка…

И такое чтение морали продолжалось ещё несколько часов, пока оратор не устал и не уселся рядом со мной на диван.

– Ты пойми, Алексей, твой дед и отец не простили бы мне никогда, если бы я отправил тебя одного в тайгу. Это всё равно, что человека на верную смерть посылать. Нет, я на такое не пойду, даже не проси.

Наша дискуссия и споры продолжались до самого вечера, пока Анастасия Юрьевна не позвала нас ужинать. За столом Николай Васильевич рассказал жене о том, что я задумал, и Балашовы принялись отговаривать меня уже вдвоём, но моя упёртость и твёрдое намерение не сходить с намеченного пути «сломали» Балашова.

– Чёрт с тобой, Алексей! Видит Бог, я использовал все аргументы, чтобы не допустить этой авантюры, но ты точно такой же, как твой дед, царство ему небесное, – при этих словах Балашов осенил себя крестом. – Тот тоже, если что-нибудь себе в башку втемяшит, то его уже невозможно было переубедить. Метеосводка говорит, что лететь нельзя, а он говорит, что можно. И ведь летал, да ещё как летал!!! Легендарный был старик. Про него тут на Севере до сих пор легенды ходят. Да… Видно, вы, Бурмистровы, все с придурью. Уж если вы для себя что-нибудь решили, то у вас хоть кол на голове чеши, а вы от своего не отступитесь. Пусть будет по-твоему, только учти! Твоей экипировкой и подготовкой к походу я займусь лично. Я все-таки прожил в этих краях всю свою жизнь, и мне лучше знать, что надо брать с собой в тайгу.

– Вот это уже другой разговор, Николай Васильевич. У меня сейчас просто крылья выросли. Конечно же, я полностью доверяю вашему жизненному опыту и буду безмерно рад, что вы поможете мне.

Далее мы определились, что на все про всё у нас уйдёт не меньше трёх дней. Часть недостающего оборудования и материалов нам надо было ещё найти и купить, но самое главное – надо было узнать, какой вертолёт полетит в ближайшие дни в те края, и договориться с его командиром об изменении маршрута полёта. Балашов пообещал подбросить меня как можно ближе к месту моей цели. Ещё немного поговорив обо всём на свете, мы после полуночи отошли ко сну. Мне постелили в комнате их сына, в которой осталось всё без изменений со времён его школьной поры. Под потолком висели модели самолётов, которые в темноте напомнили мне кладбищенские кресты. И, прогоняя от себя эти грустные мысли, ощутив себя как бы в кругу своих родных и близких, я незаметно для себя заснул крепким здоровым сном безо всяких сновидений.

Утром Балашов признался, что первоначально хотел разбудить меня рано, в шесть часов утра, когда проснулся сам, но, подвергнувшись атаке со стороны супруги, смилостивился и разбудил меня только в восемь. Однако за эти два часа он уже много чего успел сделать. Решил вопрос со своим руководством по поводу своего краткосрочного отпуска, дал задание метеослужбе составить для нас точный прогноз погоды на ближайшие дни и набросал перечень наших первоочередных закупок. Когда же мы сели на кухне завтракать, Николай Васильевич с задорными искорками в глазах поведал мне самую важную новость:

– Я тут с утра связался с диспетчерской службой и выяснил, что нужный нам борт будет лететь в те края через четыре дня. Да и командир вертолёта мне хорошо знаком, это Александр Селин. Саша пилот правильный, не трепло и не рвач. Я обрисую ему нашу ситуацию, и он денег с тебя не возьмёт, а на сэкономленную сумму мы с тобой лучше купим подержанный снегоход. Правда, это будет сделать непросто, но я думаю, что мы что-нибудь придумаем. Поэтому давай завтракай, и будем заниматься делами, которых у нас невпроворот.

Только к концу третьего дня мы наконец купили снегоход. Здесь, в Ухте, он отъездил три сезона, и, со слов его хозяина, только из уважения к Балашову как к очень порядочному и уважаемому в городе человеку он пошёл нам навстречу. Божился всеми святыми, что техническое состояние аппарата хорошее и что сани в дороге не подведут. Учитывая то обстоятельство, что теперь моё передвижение по маршруту будет проходить на снегоходе, а не на лыжах, как планировалось первоначально, мы пополнили мой багаж большим количеством продовольствия, тёплыми вещами и хорошей финской радиостанцией, которая могла работать через адаптер от бортовой сети снегохода.

Не знаю, может, эта встреча была для меня как знамение свыше, но если бы, не Балашов, то с вероятностью в сто процентов моё путешествие было бы только в один конец.

Глава 3. Перелёт

В день отлёта с утра немного завьюжило. Несмотря на то, что нижний край облачности был на уровне двухсот метров, погода была ещё лётной, но метеорологи предупредили, что с северо-запада надвигается атмосферный фронт, который к вечеру накроет город снегом, и аэропорт придётся закрыть. Теперь вся надежда была только на то, что газпромовский вертолёт прилетит по расписанию, согласно присланной заявке на перелёт. Распрощавшись с Анастасией Юрьевной, мы уже в восемь утра были на лётном поле. Выяснив, что вылет вертолёта из Сыктывкара намечен на десять часов утра, Балашов потащил меня в кабинет пить чай. Там он ещё раз повторил мне свои наставления о выживании в тайге на случай непредвиденных обстоятельств. Незаметно пролетели два часа, однако вылет вертолёта всё ещё задерживался. Николай Васильевич позвонил в Сыктывкар своему коллеге и попросил того узнать причину задержки. В ожидании ответного звонка он стал наматывать круги по кабинету, углубившись в свои мысли, даже не замечая меня. Когда через пятнадцать минут ему позвонили из столицы, Балашов подвинул стул и сел напротив меня.

– Неважные у нас с тобой дела, Алексей. Вертолёт ещё не вылетел по причине того, что там не привезли какое-то оборудование, которое он должен взять на борт. Если до двенадцати часов вылет не состоится, нам придётся всё отменить. Это будет связано с тем, что по маршруту полёта вы можете попасть в полосу надвигающегося фронтового раздела, несущего в себе снегопад и сильный ветер. Поэтому всё решится в ближайшие полчаса, я рисковать тобой и экипажем не буду. Закончится пурга, и мы снова что-нибудь придумаем, а за это время отоспишься у нас и отдохнёшь.

– Но ведь это может продлиться не день и не два? – сделал я робкое замечание.

– Да, ты прав, – согласился со мной Балашов, поднимаясь и похлопывая меня по плечу. – Но в жизни, мой дорогой, есть такие вещи, с которыми мы просто должны смириться как с чем-то неизбежным. Пурга в это время года может продлиться до четырёх дней, потом почистим аэродром, и жизнь снова наладится в прежнем русле, зато все будут живы и здоровы, а это, знаешь, самое главное.