Я для тебя остановлю эту планету

Пролог

Он стоял посреди кухни в одних джинсах, и с серьезным, слегка надменным взглядом наблюдал за изящными, раскованными движениями красивой голубоглазой блондинки. Весь ее вид говорил одно – уверенность, она была до безумия уверена в себе, ни взглядом, ни жестом не выдавала какого-либо страха или признака нервозности. Наоборот, глаза сверкали задорными искорками, а в уголке губ можно было прочесть заигрывающую улыбку, которая страстно увлекала мужчину в свои сети. Нет, он не впервые видит эту улыбку на губках, которые уже успел опробовать, даже вкусить, наслаждаясь пьянящим ароматом клубники. Точно, клубники, и сама девушка выглядела настолько сладко, настолько красиво, что другое сравнение и не придумаешь, просто не посмеешь.

С грацией, подобной кошке, она стояла у обеденного стола, слегка касаясь бедром стула, и призывно, одним взглядом, словно хищника, манила его к себе. Изумительная, в его белоснежной рубашке, которая едва прикрывала ей попу, и он не был уверен, есть ли на ней трусики, но до зуда в пальцах скорее хотелось выяснить это. Конечно то, что она была без лифчика, сомневаться не приходилось, соски, призывно торчащие под тонкой рубашкой, возбуждали его с невероятной силой, и мужчина уже готов был сорваться, отпустить свою напускную сдержанность и наконец-то овладеть этим стройным, сексуальным телом. Погрузиться в него настолько, чтобы из ее дурной головы вылетели все глупые мысли, чтобы стонала под ним там громко, как только позволяет ее голос, и дрожала, чтобы дрожала в конвульсиях, испытывая дикий оргазм от его глубоких и мощных толчков.

– Что смотришь так, словно хочешь меня тра*нуть? – совсем не приветливо и без капли нежности произнесла Марго, откидывая белокурую прядку волос за плечо, да так изящно, что у него не оставалось сомнений – сейчас точно сорвется, набросится, как изголодавший тигр, и вы*бет из нее всю дурь.

– Ты раздетая передо мной, и смеешь спрашивать такие вещи? – ехидно произнес он, делая расслабленные шаги в ее сторону, и наблюдая за выражением лица, прищуренным хмурым взглядом.

– Извини, после вчерашнего мне больше нечего надеть, – тут же состроив из себя милую невинность, очень ласково произнесла она, хлопая длинными ресницами, и умудряясь при этом с ним кокетничать.

– Не делай из себя суку, – совсем грозно прорычал Максим, и одной рукой рванул пуговицы на своей рубашке, представляя своему взору небольшие округлые груди, которые, как он догадался раньше, оказались без лифчика. – А бюстик тоже не в состоянии надеть?

– А я и есть сука, Вишневский, – злобно ответила на первую его фразу и, пропустив мимо ушей вопрос, она рывком попыталась притянуть его к себе за ремень, что, к слову, вышло очень плохо, учитывая его габариты. А сама, оказавшись прижатой к сильному телу слишком близко, грудью скользнув по крепким мышцам, встала на колени, и пока пальцы проворно расстегивали пряжку кожаного ремня, язык изящно выводил влажные узоры на каменном прессе горячего мужчины.

Глава 1

2016 год. Офис Вишневского.

– Максим Иванович, к вам Маргарита Герц, говорит, вы лично назначили встречу, – прозвучал голос его секретарши из селектора, отрывая мужчину от чтения очередного контракта, который он уже несколько дней не может подписать из-за отсутствия своего помощника.

Дело не в том, что мужчина глуп или не образован, наоборот, его уму могли позавидовать многие, просто такие важные дела он предпочитал обговаривать с Константином Вениаминовичем или со своим отцом. Иван Сергеевич был профессионалом в своем деле, и сына научил тому же. А такие вопросы, как подписание контракта на очередное поступление строительных материалов евро-класса, не решаются в одиночку, ибо рискуешь поплатиться не только своим положением в обществе, но и материальным благосостоянием.

– Катерина, я никого не жду, – вот и все, большего говорить он был не намерен, его не волновало, кто и что именно от него хочет, Макс всегда делал только то, что нужно ему!

Больше не отвлекаясь на ненужные вещи, мужчина продолжил изучать документы, как вдруг дверь с грохотом открылась, ударяясь ручкой о стену, а в кабинете появилась статная блондинка с разъяренным взглядом голубых глаз. Он ни хрена не понимал, что происходит, но тут же поднялся с кресла и, не спеша, достал сигарету из пачки, лежавшей на его столе. Прикурил, сделал глубокую затяжку и, преодолев расстояние, выпустил дым прямо в лицо наглой сучки, которая посмела побеспокоить его.

Девушка слегка, совсем немного, скривилась, но взгляд выдержала достойно, ни на миллиметр не опустив свой гордо поднятый подбородок. А она не привыкла отступать, и сюда пришла не для того, чтобы быть униженной, ей нужна работа, и она ее получит. Здесь, сегодня, сейчас. Но, черт возьми, почему ей кажется, что она где-то видела этого Максима? Да и поведение его кого-то ей напоминает, но вот кого?

Мужчина грозно смотрел на нее с высоты своего роста, делая очередную затяжку, и девушка чувствовала себя маленькой по сравнению с ним, возвышающимся над ней сантиметров на двадцать. Кем он себя возомнил, пупом земли, или президентом? И что с того, что она нагло ворвалась в кабинет директора фирмы, это лучше, чем сидеть в приемной, часами выжидая, когда этот тип все же соизволит ее принять. Его там толпы ждут, и что, он себе спокойно сидит здесь и курит, даже не думая о людях.

А Вишневский, и правда, не привык думать о людях, которые не были ему дороги. Кто он такой, чтобы заботиться обо всех?

– За такое вторжение я могу наказать очень жестко, и поверь, мне за это ничего не будет, – без эмоций проговорил он, приближаясь к лицу девушки так близко, что она могла чувствовать его дыхание, смешанное с сигаретным дымом.

За спиной послышались шаги, и в проеме двери показалась Катерина, видимо, пришедшая объяснить шефу это недоразумение, но Вишневский рукой показал, что все нормально, и секретарь, кивнув, прикрыла дверь, удаляясь подальше.

Приструнив внутреннюю ярость, которая бушевала в ней после тех его слов, услышанных из селектора, Маргарита очень медленно повернула голову, и буквально наткнулась на взгляд точно таких же, как у нее, голубых глаз. Он не смотрел. Он пожирал, пытаясь пробраться в нее, прочитать мысли, залезть в душу, но точно не смотрел. Слишком глубокие его глаза, и злые, точно, злые. А губы – они были так близко, что ей захотелось провести по ним языком, попробовать на вкус, отдаться им, но она гордо держалась, не поддаваясь этому искушению.

Так же медленно девушка отвернулась и плавно прошлась по кабинету, удобно устраиваясь в кожаном кресле с противоположной стороны от хозяйского.

Максим задержался, стоя на том же месте, уделив внимание разглядыванию ее стройных ножек, облаченных в черные чулки, которые, су*а, он точно видел, держались на подвязках пояса. Ее юбка – она не была слишком короткой, нет, но разрез сзади дал четко определить части ее гардероба, и будь он проклят, если ошибся, ему срочно стоило бы это проверить.

Он тут же сорвался с места и в три шага оказался около этой наглой особы, посмевшей вести себя так по-хамски, как и он ведет себя со всеми. И ему это не нравилось, будто видит свое отражение. Наклонившись, он руками уперся в ручки кресла, нависая над девушкой, и губами касаясь ее уха, отчего та почувствовала мимолетные мурашки по телу.

– Я не приглашал тебя присесть, не люблю наглых девиц, но твои ноги смягчат наказание, это твое везение, – хрипло прошептал он, так и продолжая касаться губами ее кожи, от чего красотке захотелось замурлыкать, прильнув затылком к его груди.

– Ты не можешь заставить эти прекрасные ноги стоять целый день, да еще и на таких каблуках, – продолжая смотреть перед собой, произнесла она, и тут же, за секунду, оказалась лицом к лицу с разъяренным Вишневским. Мужчина сделал последнюю затяжку и потушил окурок в пепельнице, стоявшей на его столе, все это время не отпуская ее взгляда.