Ксенофоб

И в тот же миг я сам начал стрельбу. Револьвер системы «бульдог» модифицированный под патроны «браунинг» имел только шесть камор в барабане. Эх, как бы мне сейчас пригодился «дырокол» с его бесконечно генерируемыми зарядами, но, к сожалению, я давно уже распрощался с этим замечательным оружием.

Первые два выстрела прошли мимо. Черное существо не сидело на месте, постоянно маневрируя по потолку, но третья пуля сумела зацепить нижнюю конечность убийцы. Пришелец, казалось, даже не заметил ранения, все так же ловко передвигаясь.

Следующие две пули ударили чужаку прямо в спину.

Убийцу сшибло с потолка, он упал неудачно, спиной вниз, что-то явственно хрустнуло.

У меня оставался последний выстрел. Каков запас яда в плевательнице черного, я не знал.

Пришелец вскочил на ноги, но не предпринимал повторной попытки напасть. Он замер на месте, неподвижно глядя на меня своими глазами-щелками. Конечность с плевательницей была опущена.

У меня был только один шанс. Если эту тварь и можно убить, то лишь выстрелом в голову, лучше всего — прямо в глаз. Но если я промахнусь... бежать некуда. Черный стоял, перекрывая все возможные пути к отступлению.

Он дернул рукой с плевательницей, и я выстрелил в тот же миг. Мы оба промахнулись. В первый момент мне показалось именно так.

Очередная порция яда прошла над моей головой, размазавшись о стену шипящей массой. Куда угодил мой выстрел, я не увидел.

Черный убийца внезапно пошатнулся. Оружие выпало из его рук. И тут я заметил свою пулю — расплющенная силой удара, она вдавилась в лоб существа, но не сумела пробить череп и упала на ковер. Вот так лоб! Пуленепробиваемый! Да кто же передо мной?!

И все же выстрел не прошел бесследно для незнакомца. Он сделал шаг вперед, но вновь пошатнулся, а потом жутковато погрозил мне кривым длинным пальцем и бросился к окну, вскочил на подоконник, одним движением распахнул створки и не раздумывая сиганул вниз.

Я подбежал к окну и выглянул наружу. Пришелец исчез. Разумеется, никакого тела на земле не оказалось, лишь цепочку отпечатков маленьких босых ног стремительно заметало снегом.

В дверь номера громко постучали. Я вышел в гостиную, по дороге прихватив плед и завернувшись в него.

— Господин Бреннер, у вас все в порядке? — раздался знакомый голос коридорного. — Соседи жалуются на шум! В номере стреляли?

Сейчас я сообразил, что все действие не заняло и пары минут, хотя мне показалось, что прошло не меньше получаса.

Я приоткрыл дверь. Коридорный настороженно тянул носом, пытаясь понять, что происходит.

— Все хорошо, я просто тестировал свой новый револьвер.

— Вы не могли бы избрать иной час для ваших стрелковых упражнений? Кстати, мы можем предложить вам отличный тир с бумажными мишенями, расположенный в подвале.

— Договорились, обязательно воспользуюсь вашим тиром позже! А сейчас извинитесь от моего имени перед другими гостями.

На этот раз я вытащил из барного шкафа бутылку коньяка, налил себе полный стакан и выпил его двумя длинными глотками, ничем не закусывая.

Итак, покушение произошло сразу же после того, как я взялся за дело Беллы и фогеля. Значит, черный убийца узнал о моем участии и постарался сразу же ликвидировать потенциальную опасность. А это, в свою очередь, означало, что дело гораздо серьезнее, чем мне показалось изначально.

Одной из моих предварительных версий было предположение, что кто-то из высокопоставленных гостей по случайной прихоти украл реликвию фогелей в качестве сувенира — иногда аристократы могут себе позволить и не такие чудачества. Но появление черного существа говорило против такого банального стечения обстоятельств.

Пришельца такого вида я видел впервые. То, что он не являлся человеком, доказывать не требовалось. Но и никогда прежде ни из первого, ни из второго посольства не появлялся в городе подобный чужак — уж о нем моментально раструбили бы все многочисленные новостные листки.

Итак, текущих версий у меня целых две. Первая: похитители решили устранить меня во избежание разоблачения. Вторая: кто-то еще охотится за реликвией, и я оказался лишним. Значит, у меня появились конкуренты.

Нужно действовать быстро, пока меня не обскакали. И с чего начать, я давно придумал.

Утро уже брезжило в окнах первыми багровыми всполохами восходящего зимнего солнца. Пусть час еще неурочный, но дело не терпит отлагательства.

Я достал переговорник. Этот номер я помнил по памяти.

— Слушаю. — Голос прекрасной Элен звучал глухо и показался мне немного странным. Обычно веселая и задорная, она словно потухла изнутри. Да еще эти фоновые хрипы и сипы на линии. Качество связи за год не слишком улучшилось, несмотря на два десятка новых передающе-принимающих воздушных шаров, круглосуточно болтающихся над городом и обеспечивающих усиленный сигнал.

— Элен, это Бреннер. Я хочу поговорить с Грэгом!

Репортеры обычно в курсе всех городских новостей и сплетен, а мой друг Грэг всегда был одним из лучших фридрихсградских журналистов. Тем более он присутствовал на приеме...

— Кира? Ты? — Элен внезапно разрыдалась в переговорник, а я не знал, что сказать, как утешить.

— Что случилось?

Элен быстро взяла себя в руки и ответила коротко, информативно и по существу — совместная жизнь с репортером «Городских новостей» не могла не сказаться на ее характере.

— Кира, слушай внимательно. С Грэгом беда. Прошу тебя, помоги ему, если сможешь. Вчера его поместили в психиатрическую лечебницу. Он сошел с ума, Кира, помешался по-настоящему! Он хотел убить наших детей!

VII

ДОМ СКОРБИ «ЗОННЕНШАЙН»

Едва свернув с дороги и выехав на широкую аллею, по обе стороны которой стояли покрытые снегом деревья, я наткнулся на предупреждающую табличку: «Justizvollzugskrankenhaus So

Я скинул скорость и медленно поехал вперед.

Клиника «Зонненшайн» для душевнобольных осужденных преступников пользовалась весьма мрачной репутацией. По сравнению с этой больницей обычная тюрьма была курортом, так говорили знающие люди. И я совершенно не понимал, каким образом Грэг Рат оказался пациентом именно здесь.

То, что мне рассказала Элен, ни в коей мере не должно было привести репортера в клинику. Ведь он никого не убил и даже никого не покалечил, хотя и пытался. И слушания по его делу не проводилось. Судья на закрытом заседании определил отправить Грэга на психическую проверку с возможной последующей реабилитацией в «Зонненшайн», и никакие доводы Элен о вменяемости супруга и мольбы не помогли.

Она в тысячный раз пожалела, что вызвала полицию в тот злосчастный вечер, когда Грэг вернулся домой после торжественного приема в посольстве фогелей. Был он, по словам супруги, в подавленном состоянии, не шутил, как обычно, выглядел мрачным и молчаливым. Элен списала все на усталость, но чуть позже, когда она заглянула в детскую, то увидела, что Грэг навис над кроватью Адди — их приемного сына и душит того подушкой. К счастью, Дара — родная дочь Грэга и Элен находилась в своей комнате и крепко спала.

Элен с криком бросилась к Грэгу, но тот не реагировал, только сильнее давил на подушку, намереваясь быстрее покончить с делом. Женских сил недоставало, чтобы оттащить репортера от жертвы, поэтому Элен схватила первое, что подвернулось под руку, — бронзовый бюст Генриха Первого и ударила им мужа по голове.

Грэг упал на пол как подкошенный, а Элен тем временем выскочила на улицу и попросила первый встречный патруль о помощи. К счастью, ребенок не пострадал, и Грэг быстро оклемался после удара, хотя крови потерял достаточно, но ему это не помогло. Патрульные забрали репортера с собой, и с тех пор Элен его не видела.

10

«Больница осуществления правосудия «Солнечный свет». Социально-терапевтическое учреждение г. Фридрихсграда» (нем.).