Страница 5 из 9
Школа, пройденная нашими мыслителями, сделала их в высшей степени прагматиками и реалистами. Поэтому, размышляя о проблемах общества, они не склонны к абстракциям. Они задаются конкретными вопросами: «Как наш мир стал таким и что мы можем сделать, чтобы его изменить?» И, отвечая на них, приходят к обнадеживающим выводам: каждый из нас может стать успешным и в то же время нравственным человеком.
3
Об отношениях:
Конфуций и ритуалы «как будто»
Как вы отнесетесь к утверждению, что игра в прятки с четырехлетним ребенком может кардинально изменить все ваши отношения с людьми и миром? Понятно, что с недоверием. Но на самом деле, когда вы играете в эту игру – когда прячетесь в шкафу и выставляете в дверь ногу, чтобы малыш легче вас нашел, когда он заливается радостным смехом, обнаружив вас, и когда вы охотно повторяете все снова и снова, – вы не просто дурачитесь. Исполняя необычные для себя роли, вы с ребенком совершаете ритуал, создающий новую реальность.
Звучит парадоксально, ведь в нашем представлении ритуал – это жесткий свод правил и требований, напрочь лишенный гибкости и импровизации. Но одно из направлений классической мысли, у истоков которого стоит Конфуций, предлагает совершенно иное видение ритуала и его возможностей.
Конфуций, живший с 551 по 479 год до н. э., был первым великим философом Китая. Секрет его колоссального и долгосрочного влияния не в глобальности идей, а в их обманчивой простоте, в том, как они переворачивают с ног на голову все наши представления о самопознании и жизни в обществе.
Возьмем, к примеру, фразу из десятой главы «Лунь юя» – сборника бесед и суждений, составленного после смерти Конфуция его учениками:
«Если циновка была постлана неправильно, он не садился».
Или такую:
«Во время еды он не вступал в беседу»[1].
Не совсем то, чего вы ожидали? Простовато для одного из важнейших текстов в истории человечества?
Приведенные строки не являются чем-то исключительным. Подробным описаниям поступков и высказываний Конфуция в «Лунь юе» отводится видное место. Мы узнаём, насколько высоко Конфуций поднимает локти. Видим, как он разговаривает с разными людьми, входя в дом. В мельчайших деталях прослеживаем, как он ведет себя за ужином.
Казалось бы, какая уж тут философия? Кому-то захочется перелистнуть пару страниц, чтобы поскорее добраться до места, где Конфуций говорит что-нибудь действительно важное. Однако для того чтобы понять, почему «Лунь юй» причисляют к величайшим философским трудам, необходимо познакомиться с тем, как Конфуций держался за столом. Нужно знать, как проходили его будни. Эти повседневные детали важны, потому что, как мы вскоре убедимся, именно с их помощью мы можем измениться и стать лучше.
Прямо скажем, не самая распространенная позиция в философии. Практически в любом трактате или курсе лекций автор без лишних предисловий переходит к таким глобальным вопросам, как: обладаем ли мы свободой воли? В чем смысл жизни? Объективен ли опыт? Что есть мораль?
У Конфуция был противоположный подход. Вместо того чтобы начинать с глубоких философских проблем, он глубокомысленно задавал один, но фундаментальнейший вопрос:
Как проходит ваша повседневная жизнь?
Для Конфуция все начиналось с этого вопроса – о самом малом и непритязательном. Ответить на который, в отличие от неподъемных вселенских вопросов, способен любой из нас.
Мы думаем, что люди традиционных культур верили в некий гармонический космос, который диктовал, как им жить, и раз и навсегда определял их социальные роли. По крайней мере, именно такое мнение о Китае сложилось у многих на Западе. Однако на самом деле китайские философы в большинстве своем смотрели на мир совершенно иначе – как на бесконечный ряд разобщенных, беспорядочных столкновений.
В основе этого мировоззрения лежит идея, что все грани человеческой жизни, включая бесконечные взаимодействия между людьми, управляются эмоциями. Вот что сказано в недавно обнаруженном тексте «Природа исходит из судьбы», датируемом четвертым веком до н. э.:
Энергия радости и гнева, энергия горя и печали – в этом и есть природа. Она проявляется через взаимодействие с другими вещами и людьми.
Все живое в мире имеет свою природу, иначе говоря, предрасположенность реагировать на внешние раздражители определенным образом. Подобно тому, как цветам свойственно поворачиваться за солнцем, а птицам и бабочкам – искать цветы, природа человека тоже определяет его склонности. Мы склонны эмоционально реагировать на других людей.
Мы даже не замечаем, с каким постоянством из нас выманивают эмоции. Наши чувства колеблются в зависимости от того, с чем мы сталкиваемся. При встрече с приятным мы получаем удовольствие; страшное нас пугает. Нездоровые отношения повергают в уныние, спор с коллегой злит, соперничество с другом возбуждает зависть. Мы отмечаем, что испытываем одни эмоции чаще других, и тогда наша реакция входит в привычку.
В этом и состоит жизнь: каждую секунду люди сталкиваются друг с другом, реагируют бесконечным количеством способов и мечутся между полюсами эмоций. Никому не уйти от этого, ни ребенку в песочнице, ни лидеру великой нации. Каждое событие обусловлено эмоциональными переживаниями. Получается, наша жизнь сродни броуновскому движению, когда люди постоянно натыкаются друг на друга и выдают пассивные реакции, а живем мы в разобщенном мире, где нас бросает от одного события к другому безо всякого смысла.
Впрочем, не все так безнадежно: в ходе этих бесконечных столкновений мы можем облагораживать свою реакцию и создавать очаги порядка. Авторы текста «Природа исходит из судьбы» призывают переходить из состояния, в котором наша эмоциональная реакция произвольна и бессистемна («цин»), к состоянию, когда мы способны реагировать культурно («и»):
Только тот, кто работает над собой, сумеет хорошо ответить… В начале [жизни] человек отвечает, как велят его чувства, в конце – как велят приличия.
Быть культурным не означает подавлять или контролировать эмоции, ведь способность испытывать их делает нас людьми. Это значит облагораживать чувства, привыкая реагировать на окружающих любезнее. Со временем такие привычки становятся частью нас. И вместо того чтобы выплескивать на собеседника непосредственную эмоциональную реакцию, мы общаемся с ним так, как привыкли. Научиться этому помогает ритуал.
У большинства из нас есть свои «ритуалы». Чашка ли это кофе по утрам, семейный ли ужин, романтические свидания по пятницам или катание малышей на закорках перед сном, мы считаем такие моменты важными, потому что они придают нашей жизни цельность и смысл и сближают с любимыми людьми.
Конфуций, пожалуй, согласился бы отнести их к потенциальным ритуалам. Однако ученикам он подробно объяснял, что следует считать ритуалами в полном смысле этого слова и почему они важны.
Возьмем простую ситуацию, которая повторяется у нас десятки раз в день:
– Привет! Как дела?
– Хорошо! А у тебя?
Мимолетный контакт, после которого каждый идет своей дорогой.
Или, допустим, коллега представляет вам новичка:
– Приятно познакомиться.
Вы пожимаете руки и дружелюбно болтаете о погоде или о каком-нибудь недавнем событии.
Или же в продуктовом магазине вам встречается близкий друг. Вы бросаете тележки и обнимаетесь.
– Как жизнь? Как дети?
В короткой, но оживленной беседе вы обмениваетесь новостями, обещаете как-нибудь выбраться попить кофе и расходитесь.
С разными людьми мы говорим по-разному. Приветствия, вопросы, интонация. Как правило, мы подбираем все это неосознанно. Наше поведение, построение фраз и даже лексика меняются в зависимости от того, кто перед нами: близкий друг, знакомый, человек, которого мы впервые видим, мама, тесть, босс, тренер или преподаватель музыки, который учит нашего ребенка играть на фортепиано. Мы подстраиваем манеру общения под конкретного собеседника, потому что в нашем обществе так принято. А поскольку мы целый день общаемся с разными людьми и попадаем в разные ситуации, то и модель нашего поведения непрерывно меняется.
1
Перевод Л. Переломова.