Старожил

   Вымести сор, затопить печь не заняло много времени, к закату никто и не догадался бы, что хата недели без присмотра стояла. Разве что промозглость, дык это через пару дней пропадет.

   - Так, что теперь, - садясь на лавку, призадумался я.

   Начинать работать не хотелось, как и есть да спать. Хм, мешок разобрать что ли? Лучина зажглась неохотно, а свечи как-то не хочется тратить на пустяки. Мрак неохотно разбежался по углам мастерской. Неспешно развязав мешок, принялся раскладывать новенький инструмент, взятый у городских. Не за просто же так я их нечисть гонял. Опа, в голову ворвалась идея, до этого украдкой бродившая в ворохе мыслей. Кинув инструмент на верстак, отправился в комнату. Так, надо потренировать морок, подсмотренный у вампира. Усевшись за стол, закрыл глаза, стараясь дышать медленно, (первое, что сделал, когда обрел ум после перерождения, так это заново научился дышать, очень раздражало отсутствие привычных движений в груди) сосредоточился на правой стороне груди. Клубок "силы" мирно дребезжал, просясь к действию. Хм, как всё хорошо совпало, и кровушки напился, и новый морок увидел, можно попрактиковаться. Наложить морок на себя или еще кого-нибудь не сложно, а вот повесить в воздухе - непонятно как. На человека или предмет как накладывается? Берешь их силу да слегка искажаешь в нужную сторону. А дальше глаза людские сами дорисуют что нужно. Главное подсказать, что видеть надо. А на пустом месте к чему прилепляться? Непонятно. Еще слышал, ведьмы могут наворожить в голове жертвы так, что она увидит нужные вещи. Но это же времени сколько отнимет и, наверное, опоить придется. Так, что-то я отвлекся. Вампир меня не опаивал и в голове не копался. Две лучины сгорели, прежде чем смог вызвать немного тумана в углу хаты и то, закрепив его на углах стен. Сложный трюк. Я довольно потер руки, дело на долгие зимние вечера, похоже, найдено.

   Спать завалился в хорошем расположении духа.

   Утром, после кружки отвара, пришла здравая мысль затаиться на неделю, разве что за водой сбегать да и только. Пусть в селе все дрязги по смене старосты улягутся, тогда и показаться можно будет. А то еще прицепятся. Дел хватает, заказ Степкин некто не отменял. Получил его накануне, перед попыткой проучить Кузьму, сроку мне отмерили три недели. Не то чтобы сложно, но очень необычно. Сделать четыре лавки маленькой формы, названные табуретами.

   И потянулись дни. С утра до вечера работал в мастерской, ночью учился "силу" использовать. Во втором деле сдвиги были едва заметны. Но я не огорчался, куда спешить - зима скоро.

   Обмерив табуреты, одному лешему известно в какой раз, я с облегчением выдохнул, всё тютелька в тютельку, по меркам купца. Степка заявится сегодня, он человек слова, раз сказал - неделя, значит - неделя. А сегодня аккурат седьмой день, как я в деревне.

   Момент, когда купец зашел в калитку, я прозевал, возясь с табуретками. Но уверенные шаги по помосту расслышал четко. Поэтому заблаговременно уселся на лавку, скрестив руки на груди и придав себе задумчивый вид. Степан рывком раскрыл дверь, медленно вошел в хату, не удосужившись сбить грязь с сапог. Его облик никак не тянул на звание купца, так - торгаш, взлохмаченная борода, засаленные русые волосы, прикрытые шапкой, небольшие, постоянно моргающие глаза. Да и одежда обычная, сельская, единственное отличие от крестьянина - тулуп хорошей выделки да сапоги.

   - Ну, что так долго? - пробасил вошедший. Ни тебе здравствуй, ни как поживаешь, сразу к делу. Торгаш, чтоб его.

   - И тебе не хворать, - недовольно буркнул я, - а то ты не знаешь, куда меня староста отослал.

   - Ты мне голову не морочь, пьянствовал, небось. А теперь покойником прикрываешься. Нехорошо, нехорошо.

   - А откуда я знать мог, что староста помер? Мне старый Герасим только по приходу в село сообщил.

   Торгаш пожевал губу - верный признак, ищет правильный ответ. Не найдя нужных слов, злобно прохрипел:

   - Показывай, что ты там своими ручонками накосорезил.

   Зря его злил, хотя, если бы не отбрехался, то явно три шкуры спустил бы, да еще и в долг вогнал, с него станется.

   - Да вот они, - указал рукой на четыре красавицы, стоящие в ряд возле печи.

   Купец, насупив брови, обошел мои творения вокруг, время от времени чеша подбородок, громко хмыкнул. Сейчас начнется.

   - Что-то они кривые, и ножки шаткие.

   Примерно таких слов я ждал, какой он купец, если не начнет придираться.

   - Вот твои мерки, сравнивай, - я привстал, торгаш выхватил мерку из протянутой руки, с недовольным видом принялся за дело.

   Я же уселся обратно на лавку, задумчиво спросил.

   - А на кой тебе эти табуреты? - любопытство просто изъело всего.

   Степка, не отвлекаясь от своего нехитрого занятия, тихо забормотал:

   - Да все просто, Михайло. Вот смотри, пришел ко мне мужик продавать, да хотя б зерно, я его на лавку, а он там развалился, шапку положил, а может тулуп. Да и лавку без стола как-то не поставишь, а там и налить да поесть предложить придется, это не дело, - вот же торгашова натура. - А вот теперь по-иному глянь. Зашел мужик, я ему табурет раз и поставил. И теперь сидит он, шапку в руках мнет, самому неудобно, мысли путаются. Опять же за стол можно не сажать, да и поставить можно, где хочешь, тем самым ненавязчиво указывая мое расположение к нему, - резко замолчав, Степан недовольно засопел, видимо, сболтнул лишнего.

   Эх, Степка-Степка, решил прихвастнуть изворотливостью да хитростью, ну да не перед батраками же распинаться. Другим купцам такие хитрости пока знать не положено, да и не одобрят они такого хвастовства. А честь купца дороже барышей. Только деньги можно вернуть, а честь чаще всего нет. Вот ты и распинаешься передо мной, я вроде не последний человек в селе, но с твоими делами никак не связан.

   - Ну-у-у, - протянул я, когда бессмысленная работа торгаша подошла к концу.

   - Сойдет, - довольным голосом отозвался торгаш.

   Вот странный человек, вечно недоволен, пока сам не проверит.