Страница 1 из 6
Глава 1, в которой историк узнает о главном
– Не шевелитесь, Дариор, вам нужен покой и ещё раз покой, – сказал расплывчатый человек голосом Мортена.
Дариор тряхнул тяжёлой головой, помассировал глаза и, когда зрение нормализовалось, настороженно огляделся.
Он лежал на мягкой перине в комнате Смоленцева. Это открытие не принесло историку ничего, кроме досадной обречённости. За последнее время он пережил столько, что хотел уехать куда-нибудь в Океанию и забыться там навеки.
Мортен уже вышел, и Дариор остался наедине со своими мыслями. Рядом с ним на полке стояла банка воды, а рядом с ней лежали куча тряпок и газета. Видимо, кто-то из иоаннитов имел обыкновение протирать бессознательному Дариору лицо и читать над ним советские новости. Интересно…
Зашёл Михаил Андреевич и внимательно поглядел на Дариора:
– С возвращением, Алексей Михайлович, – сказал полковник, – пришла пора нам объясниться.
Историк приподнял голову с подушки. Но стоило ему сделать усилие, как к горлу подступила тошнота, и голову пришлось вернуть в исходное положение.
Михаил Андреевич подошёл ближе и участливо склонился над историком.
Он заметно постарел. Нет, на лице полковника не прибавилось морщин, а волосы не поседели, но в глазах и во всём облике этого человека появилась непереносимая усталость.
– Какой сейчас месяц? – пробормотал Дариор и сам поразился собственному голосу – таким изнеможённым и слабым он был.
Несмотря на пессимистические настроения, Смоленцев нашёл в себе силы ухмыльнуться.
– Уже февраль. Право, вас долго не было с нами. Уже больше месяца вы пребываете в забытьи, и мы стали всерьёз беспокоиться о вашем здоровье.
– Уже начало февраля? – изумился Дариор. – Но ведь меня не было меньше месяца!
Смоленцев аккуратно сел на краешек кровати и смачно задымил сигарой.
– Сейчас девятое февраля. А шестого января мы перенесли вас сюда из той мерзкой лачуги.
Дариор, хоть ему и не хватало сил, старательно призадумался.
Получается, иоанниты нашли его в тот же самый день, когда он отправился в прошлое. Стало быть, в соответствии с реальным временем его не было всего несколько часов. Вероятно, Бист Вилах всё рассчитал заранее.
– Как вы меня нашли?
– Вот об этом я и хотел с вами поговорить. Тот день, шестое января, забыть невозможно. Сначала вы увязались провожать Анастасию Николаевну до вокзала, потом из всей группы вернулся один лишь Семён и сообщил, что вы с надворным советником отправились по какому-то важному делу. Я забил тревогу, отправил всех оставшихся членов группы, в том числе и ваших французских друзей, на поиски. И всё безрезультатно. Затем на квартиру заявился некто Сытин, нёсший в охапке надворного советника Василевского. По его словам, вы с Сергеем Николаевичем ворвались к нему в заведение, напились и устроили отвратительную драку с перестрелкой.
Хотя события того дня и казались Дариору далёким прошлым, даже теперь он помнил, что драку развязал сам Сытин, а никакой перестрелки и в помине не было. Кажется, оборотистый кулинар изрядно приукрасил и без того яркую сцену в таверне, в дикой надежде на поспешную миграцию из страны.
– Что с Сытиным? Вы отправили его в Париж?
– Обойдётся, – поморщившись, ответил Михаил Андреевич, – я выделил ему каморку на Остоженке – пусть посидит, подумает, а дальше посмотрим. Если его что-то не устраивает, пусть отправляется к своему железному тёзке. Но сейчас речь о другом. Итак, после разнузданного дебоша в кабаке вы перекинули беспомощного Василевского на руки Сытина, а сами понеслись на поиски приключений, ибо к тому времени вами был выпит чуть ли ни весь месячный запас спиртного.
– Это вам Сытин сказал?
– Именно. Мне даже пришлось отвалить ему компенсацию. Но не перебивайте! Сначала я думал было снова отправиться на поиски, но на то, чтобы привести в чувство Василевского и успокоить Сытина, ушло изрядное время. А когда мы собрались выдвигаться, на полу перед дверью лежала записка, где указывалось ваше точное местоположение.
Вот оно что! Бист Вилах ещё и позаботился о том, чтобы Дариора нашли. Это напоминало прощальный жест, реверанс в сторону проигравшего.
– Надеюсь, вы не сожгли сие послание?
– Нет, вот оно. – Смоленцев протянул больному листок бумаги.
«Село Коломенское. Голосов овраг. Дряхлый сарай рядом с котлованом. Если поторопитесь, найдете там вашего непоседливого друга».
Почерк точно такой же, что и на той записке в замке Вильфранш.
– У меня три вопроса, – продолжал Смоленцев. – Как вы оказались в том самом месте, где «Серые» устроили взрыв украденным у нас динамитом? Что с вами случилось потом? И кто автор сего послания?
– Бист Вилах, кто же ещё, – просто ответил Дариор.
– Что? А при чём тут парижский олигофрен?
В иной ситуации Дариор бы поскупился словами, но после всего пережитого он чувствами всё ещё пребывал в том мире и не сильно беспокоился о данных обещаниях в этом.
– Я выполнял поручение Михаила Ивановича. Не спрашивайте, какое именно, – это его тайна. Выполняя эту миссию, я забрёл в заброшенный дом, где меня поджидал Бист Вилах.
– Значит, он в Москве? – перебил Смоленцев.
– Уже вряд ли, – сказал Дариор, болезненно поморщившись. – Он связал меня, усыпил, а потом…
А что потом? Дариор задумался. Забрал с собой в прошлое? Звучит, как бред сумасшедшего. Навряд ли прямолинейный реалист Смоленцев поверит в такую галиматью. Исходя из всего этого, Дариор решил повременить с рассказом о своих недавних приключениях.
– А потом я уже очнулся здесь. Что со мной произошло, не знаю.
Михаил Андреевич внимательно посмотрел в глаза Дариору, очевидно, понимая, что тот явно недоговаривает.
– То есть он связал вас, усыпил, перенёс в грязную халупу, а потом… ничего? Зачем же ему это понадобилось?
Дариор, стараясь не глядеть в глаза полковника, неопределённо пожал плечами.
– Псих – он и есть псих. Чёрт знает, что ему было нужно.
Резонно было предположить, что Смоленцев накинется с очередной порцией вопросов, но тот поступил нестандартно: успокаивающе хлопнул Дариора по колену и поднялся.
– Вы отдыхайте, Алексей Михайлович. Это самое «усыпление» не прошло даром для вашего организма. Продолжим завтра. А сейчас отдыхайте.
Но ни завтра, ни в другой день на этой неделе продолжить не удалось. Дариор незаметно для себя снова ушёл в тягостное забытьё. Пять дней он пребывал в бессознательном состоянии, потом на пару часов пришёл в себя и сумел-таки перекусить селянкой, которую ему заботливо предоставил кучер Семён. Однако от пищи ему стало ещё хуже, и он отключился ещё аж на две недели.
А потом произошло событие, которое ускорило его выздоровление: из командировки вернулась Анастасия Николаевна. После близкого общения с Элизой агентша больше не казалась Дариору таинственной, загадочной и нежно-прекрасной, какой он считал её до своей межпространственной одиссеи. Девушка и девушка, уж во всяком случае, ничуть не лучше его рыжеволосой пассии. Где она теперь и что с ней, Дариор не знал. А если знал, то не хотел в это верить. Он часто вспоминал её последние слова. «Я найду тебя», – сказала она. Но стоит ли воспринимать это обещание всерьёз? Ведь она умерла. И больнее всего было не думать о её гибели, а осознавать то, что он не был с ней в этот момент, не смог поддержать её и так и не увидел своего ребёнка. Если бы сейчас можно было снова вернуться в прошлое, он бы не задумываясь вернулся. Его организм словно не желал воспринимать родной мир и отторгал его при малейшем контакте с реальностью. Дариор был уверен, что жизнь в двадцатом веке для него закончена. Он мечтал вернуться в замок Вильфранш, к своим обязанностям, трудовым будням феодала, к своим верным друзьям, к Элизе. Но все они теперь были для него недосягаемы. Единственный вариант – найти Бист Вилаха и заставить его поменять своё решение. Но где ж его найдёшь? Парижский Демон, он же Мишель Бламбергье, теперь мчится за архивами, и его уже не догонишь. Душу Дариора обуяла лютая безысходность, и он даже не сопротивлялся своему недугу – потеря сознания была для него шансом забыть о тоскливой реальности и погрузиться в прекрасный мир грёз.