Исчезнувший

«Все-таки очень странно. Каким же образом они клиентов себе ищут, если отшивают всех после первых же слов? – раздумывал Крячко. – Может, фраза про отдых означает вовсе не то, о чем я подумал?» Придя к такому выводу, он вызвал официанта и попросил принести телефон. Тот просьбу выполнил. Спустя несколько секунд на подносе перед Крячко лежал радиотелефон стационарной связи. На этот раз Стас обошелся без акцента. Как только девица произнесла шаблонную фразу, представляя название фирмы, он как можно вежливее произнес:

– День добрый, меня интересуют услуги вашей фирмы.

– Представьтесь, пожалуйста, – вновь попросила девушка.

– Александр Николаевич Струнов.

– Минуту. – Девушка запустила режим ожидания, и в уши Крячко полилась релаксирующая музыка. Длилось это, правда, недолго. Голос девушки вновь зазвучал из динамика: – Простите, но вас нет в списках. Возможно, вы не являетесь членом клуба. Удачного дня! – И снова из трубки полились короткие гудки.

«Что за чертовщина такая, – раздосадованно подумал Стас. – Отдых для мужчин должен быть доступен, вне зависимости от каких-то списков. Это что – какая-то элитная тусовка проституток?» Тем не менее желание звонить испарилось. Вернув трубку официанту, он поинтересовался, не слышал ли тот о фирме под названием «РуАр». Тот пожал плечами и испарился. Ждать новых чаевых от посетителя, который ничего больше заказывать не собирается, было глупо, потому он и поспешил найти себе нового.

Тогда Крячко решил покопаться в интернете в поисках информации о фирме «РуАр». Результатов запрос не дал. На необъятных просторах Всемирной паутины сайта этой фирмы не существовало, что несколько обескураживало. Неужели они держатся на плаву лишь благодаря раздаче визиток? И, кстати, где Ольшевский мог ее получить? И почему такая официальность? Требование назвать имя и фамилию, сверка по спискам и полный игнор простых граждан. Что за фирма такая, которая не стремится заполучить нового клиента?

Вопросов было больше, чем ответов, и он решил вновь обратиться к Кариму, вдруг тот что-то слышал про «РуАр»? Но ни Карим, ни его брат Насим про такую фирму ничего не знали. Желая помочь, Насим прозвонил своих друзей, но и те ничего о ней не слышали, из чего Стас сделал вывод: фирма эта не так проста, как казалось на первый взгляд.

Он вышел из придорожного кафе, постоял с минуту на крыльце, вдыхая свежий воздух. Стрелка часов едва перевалила за отметку семнадцать ноль-ноль, до захода солнца оставалось не меньше двух часов, а все запланированные разыскные мероприятия у Крячко закончились. Закончились и идеи. Он стоял на крыльце и раздумывал, что предпринять. Пойти слоняться по городу в надежде наткнуться на вывеску с искомым названием? Спрашивать у каждого встречного, не знает ли тот, где располагается фирма? Или пойти в ближайший опорный пункт полиции и подать заявление о пропаже друга?

Последний вариант выглядел наиболее перспективным, и, по уму, так и следовало поступить, но Крячко медлил. Ему казалось, что, как только он переступит порог полицейского участка, в тот же момент исчезнет последняя надежда на положительный исход дела. Будто черту подвести, принять, как данность, что добром исчезновение Ольшевского не закончится. Он не появится на пороге собственного дома в подпитии и с шикарной дамой в обнимку. Не поприветствует друга, не сожмет его медвежьей хваткой, не потащит его в гостиную, не расставит бутылки холодного пива на журнальном столике. Ничего этого уже не будет, как только Крячко войдет в дежурку.

Умом он понимал, если с Ольшевским все в порядке, то никакие его действия на это не повлияют, и наоборот. И все же никак не мог решиться на этот шаг. «Возможно, я излишне драматизирую, – вел сам с собой мысленный диалог Стас. – Быть может, он давным-давно вернулся домой. Сидит себе на кухне, чай попивает, колбасу хомячит, и я напрасно беспокоюсь». Эта мысль захватила его целиком. Ведь такое и впрямь возможно. Сколько времени прошло с тех пор, как он покинул дом Ольшевского? Достаточно для того, чтобы тот успел вернуться. «Надо проверить. Если уж его там нет, тогда тянуть не стану. Пойду к участковому в Панино, – решил он. – Так будет вернее».

Крячко сел в машину, завел двигатель и поехал к дому Ольшевского. Путь до Панино Стас выбрал крайне неудачно. Он дважды застрял на переезде, из-за чего путь, требующий от силы часа езды, превратился в двухчасовое путешествие. Да еще полчаса времени сожрал объезд ремонтируемого участка дороги. В итоге к дому Николая Стас подъехал уже затемно. И сразу понял: надежды на то, что Ольшевский вернулся домой в его отсутствие, не оправдались. Света в окнах видно не было.

Он снова обошел дом с тыльной стороны, открыл калитку и прошел на крыльцо. На этот раз отмычка сработала не сразу, пришлось повозиться. Попав внутрь, он упрямо прошел по всем комнатам, выглядывая друга. Вдруг тот решил вздремнуть с дороги, вот свет и не включил? Но нет, и кухня, и остальные комнаты были пусты. Свет зажигать Крячко не стал, опустился на табурет в кухне и в сотый раз за день надолго задумался.

Раздумья привели его к выводу, что надеяться на оптимистичный исход больше нельзя. Оставалось решить, стоит ли идти к участковому на ночь глядя, или же дождаться утра? Без помощи местных правоохранителей не обойтись, это факт, но вот писать ли официальное заявление о пропаже человека, придется сориентироваться на месте. Итак, идти или дождаться утра? Время утекало, а решение все не приходило. В итоге, наплевав на все логичные и рассудочные доводы разума, Стас подбросил монетку. Орел – идет к участковому, решка – отправляется в местный бар, там, по крайней мере, есть люди, а оставаться в пустом доме до утра ему терпения не хватит.

Рублевая монета взлетела к потолку, перевернулась несколько раз и мягко легла на правую ладонь. Крячко прикрыл ее ладонью левой руки, не давая соскользнуть на пол, затем убрал руку и взглянул на результат. Выпала решка. У него аж от сердца отлегло, он посчитал это хорошим знаком, выключил свет и вышел на улицу. Еще засветло, когда искал подходящий магазин, Стас заприметил в конце улицы здание, оформленное огоньками, на фасаде которого красовалась вывеска «Бар у Джо». И ниже приписка: «Открыты круглосуточно». Место показалось ему подходящим: и от дома Ольшевского недалеко, и на вид вполне приличное.

Спустя десять минут он уже сидел за стойкой бара перед кружкой пенного пива. Бармен поставил перед ним неглубокую стеклянную миску с фисташковыми орехами – подарок от фирмы. Крячко неспешно шелушил орехи, время от времени прихлебывая из кружки. В баре играла ненавязчивая музыка, в дальнем конце светился экран телевизора. Народу в баре было немного, сказался будний день, но все же достаточно. Столики, расставленные в хаотичном порядке, были наполовину пусты. Контингент посетителей оказался разношерстным, от седеющих мужиков и перекрашенных во все цвета спектра женщин до юных подростков, едва-едва отметивших свое восемнадцатилетие.

Примерно без четверти десять, когда Стас, заказав очередную кружку, решил, что пора закругляться, в бар вошел новый посетитель. Его появление вызвало некий дискомфорт среди посетителей, особенно в кругу новоиспеченных совершеннолетних. Разбегаться никто не стал, но гомон несколько поутих, и взгляды ушли куда-то в сторону. У Крячко создалось впечатление, что они ждут, когда новый посетитель начнет с порога обличать присутствующих во всех смертных грехах, а то и длиннющую проповедь прочтет о пороке пьянства и праздности. Но ничего подобного не случилось. Посетитель окинул бар внимательным взглядом, после чего подошел к барной стойке и занял соседнее с Крячко место. Бармен услужливо пододвинул ему пепельницу и, заискивающе глядя в глаза, спросил:

– Вам как обычно, Андрей Васильевич?

– Как обычно, Валера, – негромко ответил посетитель.

Стасу стало любопытно, отчего этот посетитель вызвал столь странную реакцию и бармена, и остальных? Заняться ему было нечем, и он стал исподтишка рассматривать парня. На вид ему было не больше двадцати пяти. Высокий рост, крепкие бицепсы, широкие плечи. Волосы коротко острижены, выражение лица, с неким налетом суровости, могло бы прибавить пару-тройку годков, если бы он отрастил бороду или хотя бы усы. Но сделать этого парень физически не мог. Наметанным глазом Крячко определил, что растительность на лице парня попросту отказывается расти. Небольшие островки щетины располагались настолько редко, что ни о какой бороде и речи не шло.