Страница 20 из 55
Дочь Мудрой из восточного поселения тихо подхватила:
— Лалвенгиль не прибыл с нами, потому что его жена ждёт ребенка, этот путь им был бы уже слишком сложен…
— Как чудесно, — в голосе Фимбретиль появилась улыбка и напевные мягкие нотки. — Может быть, на следующей встрече мы увидим их уже с маленьким квенди…
Они еще некоторое время напевали, шелестели, говорили и вспоминали ничего не значащие для меня имена, но я уже почти не прислушивалась к их речам. Я с трудом сдерживала растущую тревогу под задумчиво-пристальным взглядом матери, бросаемым ею на меня время от времени.
Тихо шептал легкий ветерок высоко в кронах деревьев, из-за стены леса доносилось пофыркивание бродящих за поляной лошадей, а на траву легли первые холодные капли росы, засверкав алмазными россыпями под светлеющим небом. Голоса онодрим стихли, они, переглянувшись, попрощались и направились бок о бок к границам поляны. Когда ветви деревьев бесшумно сомкнулись за ними, мать подошла ко мне, остановилась рядом с камнем, на котором я так и сидела, и произнесла, глядя на меня снизу вверх со странным выражением лица:
— Ну что же, дорогая моя Гараф Дагнир, ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Я расскажу тебе всё, если ты ответишь на мои вопросы, Гвильвилет, — слова прозвучали дерзко, но мать внезапно рассмеялась и, легко вспрыгнув на камень, присела рядом.
Её рука легла мне на плечи.
— У меня нет от тебя тайн, моя дорогая девочка.
— У меня их тоже нет, нана…
И мой рассказ полился бесконечной рекой, раскрывая все подробности, мысли и ощущения, пережитые в той поездке. Я говорила обо всём, без утайки, местами сбивчиво, местами пространно, а мать тихо слушала, временами поглаживая меня по голове — как в детстве, когда рассказывала мне истории длинными зимними вечерами.
Когда я закончила свой рассказ, она чуть усмехнулась и произнесла:
— Теперь мой черед, как я понимаю?
— Прости, — прошептала я, испытывая неловкость за свои дерзкие слова, — если не хочешь ничего говорить, не надо.
— Хочу, — засмеялась она. — Не зря же я тебя сюда привела. Слушай…
И теперь уже я внимала её бесконечной истории о жизни и далёком детстве на высоких берегах Андуина, в те времена, когда наш народ и народ Лотлориэна был един и не имел владык; как не было и границ между живущими в том огромном лесу, что покрывал оба берега Великой реки…
— …И хотя с тех пор наш народ уже давно покинул те места, от лесов остались лишь разрозненные островки зелени, а народы фириат всё больше и больше заселяют пустовавшие когда-то земли, старая дружба не исчезает. Мы встречаемся с онодрим каждый йен и передаем друг другу события, случившиеся с нашими народами за это время. Мы помним былые эпохи и дорожим дружбой.
Мать помолчала, потом бросила на меня насмешливый взгляд и договорила:
— Кто знает, может быть на следующую встречу ты тоже изъявишь желание прийти с кем-нибудь… Например, с маленьким квенди.
Я окинула её изумлённым взглядом, онемев от этих слов, а она рассмеялась и обняла меня за плечи, окутав облаком тепла и ласки.
И никто из нас, собравшихся на той поляне, тогда ещё не знал, что подобная ночь больше никогда не повторится. И никто из нас больше никогда не увидит гибкую Фимбретиль. А моя следующая встреча с древним Фангорном состоится лишь спустя почти ещё одну эпоху…
Комментарий к Глава 5. Дорога Мудрых
Гвейнэль - “вечерняя звезда”
Сэльтуиль - “дочь весны”
Гвильвилет - (синд.) бабочка
Гараф Дагнир - (синд.) убийца волков
онод - энт
онодрим - народ энтов
йен - yen - (квен.) единица летоисчисления у эльфов, равная 144 солнечным годам.
«arad gova
========== Глава 6. Дороги новой жизни ==========
Лето - осень 3385 год в.э.
Дороги…
— И что было потом?
— Ничего. Не было никакого «потом». Я сказал ей, что не могу ответить на её чувства взаимностью, и уехал следующим же утром с Трандуилем. И больше обсуждать это не намерен.
— Почему ты ничего не сказал мне? Зачем было так? — повернув голову, я оторвалась от созерцания журчащего ручья и взглянула на Лаэрлинда.
Он сидел рядом, в той же позе, что и я — обхватив колени руками и глядя прямо перед собой, — даже не шелохнувшись после моих слов. Его лицо оставалось бесстрастным.
— Зачем? — вопрос, как и предыдущий, повис в воздухе.
— А как надо было? — он наконец повернул голову и спокойно взглянул на меня. — Рассказать тебе о твоей заботливой Гвейнэль, пытающейся устроить счастье всех и каждого? Или продолжить мелькать перед глазами Сэльтуиль рядом с тобой, вызывая к тебе всё новую неприязнь у ваших подруг?
— Не знаю, — бросила я, отворачиваясь.
Мы сидели на берегу ручья, тихо журчащего среди каменной осыпи южного склона Эмин Дуир, где в один из вечеров нас с матерью и Линнэн нашли выехавшие нам навстречу отец и Лаэрлинд.
Путь домой после встречи с онодрим занял у нас больше времени — мать и Линнэн уже не торопились. Я наслаждалась обратной дорогой — ласковым шёпотом леса, тихими ночами на скрытых полянах и неограниченной свободой, предоставленной мне матерью. Мать и её подруги не требовали постоянного присутствия перед глазами, молчаливо признавали мои умения и с удовольствием использовали результаты охоты вместо надоевших на третьей неделе пути дорожных припасов.
Чем ближе мы подъезжали к дому, тем сильнее меня одолевали мысли о друге. Мне не давали покоя слова Гвейнэль, сказанные перед нашим отъездом, всё чаще заставляя задумываться о том, что же в действительности произошло между Лаэрлиндом и одной из моих подруг. Что заставило его так настойчиво просить о назначении в отряд Трандуиля и месяцами не появляться дома? Только ли глупая шутка Гвейнэль и Сэльтуиль или что-то большее? И поэтому сразу же после встречи, оставив мать и отца заниматься ужином, я утащила Лаэрлинда к ручью и засыпала вопросами.
Сначала он отмалчивался, настороженно глядя на меня и односложно отвечая, вызывая в душе глухое раздражение своими скупыми сдержанными словами. Но когда я в сердцах с обидой бросила фразу о глупых выходках и его участии в них, он мягко остановил меня и, усадив рядом с собой, негромко заговорил, рассказывая о тех, прошедших мимо меня, событиях. О том, как к нему неожиданно подошла Сэльтуиль и, запинаясь и краснея, попросила о встрече. О том, как он встретился с ней вечером того же дня. О том, как она внезапно, дрожа и глотая слёзы, поведала ему о своих чувствах. И о том, как он принял решение уехать подальше из поселения, оставив дом и привычную жизнь, чтобы не бередить лишний раз ей сердце.
Я же смотрела на него и думала о том, как много я не вижу, не ощущаю и не замечаю. И сколь многое мне ещё не ведомо об окружающих…
— Не знаешь… — эхом отозвался Лаэрлинд. — И я не знаю. А что бы сделала ты на моем месте, мэльдис?
— Я бы не хотела оказаться на твоём месте.
Он молча отвернулся, чуть поджав губы.
— Она совсем тебе не нравится, Лаэрлинд? Неужели и правда она никогда не найдет взаимности?
Мне было отчаянно жаль Сэльтуиль, выбравшую того, кто не смог дать ответных чувств и разбил ей сердце. Случайно, ненароком, ничего не подозревая… Над подобным никто не властен… Но это не станет утешением для неё, потерявшей даже надежду однажды увидеть ответное сияние в любимых глазах…
— Эль… — со вздохом произнёс Лаэрлинд, не глядя на меня, — она мне нравится. Нравится, но не более. И я не могу на этом строить дальнейшую жизнь. Я не смогу дать ей то, чего она заслуживает и чего вправе ожидать от супружества.
Его ответ мне тоже был прекрасно понятен. Всю мою жизнь я видела перед глазами отца и мать и не представляла себе иного. Как и Лаэрлинд…
— И ты так уверен, что никогда не сможешь ей этого дать? — осторожно спросила я, повернув голову и положив подбородок ему на плечо, вглядываясь в безупречный профиль.