Страница 54 из 72
— Меня не станут искать, каун. В ближайшие дни — никто не станет. Разве что мать… Но сейчас зима, и её вестники слишком слабы, чтобы летать на далёкие расстояния. Так что… — я развела руками, без слов всё досказав.
Повисла тишина. Чтобы отвлечься, я поднялась со своего места, отломила несколько сучьев от разлапистой ветки и подкинула их в огонь. Митрандир, не отрываясь, следил за моими действиями. А потом спросил:
— А за водой вы с кауном будете так же как и за дровами ходить?
Озадаченная неожиданным вопросом, который уже не раз закрадывался и тревожил мысли, я покосилась на Фернрода. Но тот молчал, о чём-то напряжённо размышляя. Тогда я протянула над костром старику свою флягу:
— Пей, Митрандир. А о прочем подумаем, когда наступит час.
К середине ночи завывания ветра стихли. Замолчали и варги, но наступившая тишина становилась всё невыносимее с каждым часом. Мы знали, что хищники никуда не делись — время от времени они начинали скрестись под дверью и испытывать на прочность запор. И мы в точности знали, что рассвет ничего не изменит для нас.
Напившись воды, закусив сухарём и полоской вяленого мяса, старик пригубил ещё порцию целебного зелья и снова затих. Ко мне же покой не шёл, и Фернрод тоже не спал. Поначалу каун сидел неподвижно, потом поднялся со своего места и обошёл коридор до решётчатой преграды дальнего конца коридора. Постоял над грудой ржавых инструментов, присел, разглядывая их поближе в тусклом свете тлеющего костерка. Вернулся к наружному входу в штольню и прислушался.
Его действия вызвали беспокойство — слишком хорошо я знала, на что способен этот эллон.
— Что собираешься делать, каун?
Он не отвечал. Постоял у двери, потом осторожно коснулся засова — совсем как и в прошлый раз, открывая его.
В тот же миг я оказалась рядом и стиснула его руку.
— Нет! Не надо!
— Если кто-то есть на пороге, я убью его, и на одного врага станет меньше.
— Одного ты убьёшь, но другие тут же придут!
— И их тоже убью!
— Ты не сможешь убивать без конца!
— Я хочу лишь узнать, сколько их там, за дверью, и покончить со всем этим как можно скорее, — он попытался высвободиться, но я не отпустила его руки.
Тогда он повернулся ко мне лицом и вызывающе вскинул бровь, выжидая.
— Твои силы закончатся раньше! Ты ранен! А они же и дальше станут сюда прибывать. Что тогда мне делать одной с раненым стариком-аданом? Как выбираться отсюда? Или так же как ты — распахнуть настежь двери и впустить их сюда?! Не ходи, умоляю тебя!
Я шагнула к нему ближе и положила руки на плечи, пытаясь удержать от опрометчивых решений. Он напрягся и замер, а меня захлестнули неловкость и смущение. Кровь прилила к лицу — никогда ещё я не была к нему так близко, не чувствовала неистового биения сердца в его груди и несгибаемой опоры плеча.
— Не ходи… не выходи туда, Фер*… — выдохнула я, опуская голову, чтобы скрыть пылающий на щеках жар.
— Что? — сдержанно переспросил он.
— Прости, Фернрод, — запоздало вспомнилась его явная неприязнь к услышанному случайно имени, но вырвавшееся слово вернуть уже было нельзя. — Я не хотела оскорбить тебя.
— В детские годы только отец звал меня так, — произнёс он.
Я удивилась нежданной откровенности, но всё же попыталась выправить оплошность:
— Прости… Просто не думала, что… Я подумала, если ты зовёшь меня «Эль»…
— Бренниль Элириэль, — оборвал он мои невнятные извинения, — если дело только в имени, то этому обращению нет возражений. Если же в чём-то ином…
Многозначительная пауза, повисшая после его слов, заставила меня отшатнуться. Его взгляд, холодный и вопрошающий, был полон укора и невыносимой надменности — если не презрения. И я покачала головой, отступая ещё на шаг:
— Ни в чём ином, каун, прошу прощения ещё раз…
— Твой даэр** не одобрил бы таких… разговоров, — хмуро обронил он. — Я уважал…
— Кто? — перебила я и, не веря услышанному, ещё раз переспросила: — Мой… кто?
— Лаэрлинд…
Имя полоснуло острым ножом, а гранатовый браслет на руке словно стиснул запястье. Я скривилась, давясь раздражением, — что ты знаешь, каун, о тех давних днях?..
Он же продолжал:
— Он любил тебя, я это знаю, — словно мысли мои прочитал, — любил до последнего дня своей жизни. И пал с твоим именем — это я тоже видел и знаю. А ты? Ты хотела бы свидеться снова? Желала бы новой встречи — за морем, там? — едко закончил он, неопределённым кивком головы указав направление.
Горло мне стиснуло горьким спазмом, но непослушные губы всё же удалось разомкнуть, чтобы произнести:
— Я слышу об этой любви ото всех. Слышу давно и по-разному… Но никогда, ни единого слова, не слышала от него. Да, каун, — чем сильнее изумление проступало на его лице, тем проще становилось говорить, — ни единого. И никогда. Он был мне всем: другом, нянькой, наставником, родной душой. Всем миром… Но даэром не был никогда. Как бы ни гудела о нас с ним молва — мы не были помолвлены. Я динэт*** без даэра, вот так уж сложилось… А случись по-другому — кто знает?.. И надо ль гадать? Здесь — мой дом. Пожелал ли он там вернуться? Не знаю… Только я не тороплюсь ни покидать родной дом раньше времени, ни, как Сэльтуиль, изводить себя домыслами и вызнавать.
Отступив ещё дальше к стене, я подняла свой лук и колчан со стрелами. Повернулась к двери:
— Если так уж желаешь — давай, открывай!
Но, вопреки всем ожиданиям, он не стал этого делать. Наоборот — отошёл от двери, вернулся к решётке и некоторое время просто стоял ко мне спиной, глядя в темноту. Потом наклонился, выхватил из груды старого железа ржавую кирку и с замахом ударил по входящим в стену коридора прутьям.
Коридор содрогнулся до основания, с потолка сыпанули струйки земли. За наружной дверью на все голоса опять взвыли варги. Испуганно озираясь, вскочил и сел Митрандир. Но Фернрод ничего не замечал — вздымая в воздух клубы мелкой пыли, самозабвенно бил по стене и вмурованным в неё прочным прутьям. Пока не сломалась кирка.
А потом он одним коротким тычком ноги выворотил решётку и обернулся.
— Дай мне факел, — скомандовал, обращаясь ко мне. И, когда я поспешно протянула ему ветку подлинней и покрепче, повёл ею над костром, не отрывая от открывшегося прохода глаз. — Ждите здесь.
— Но… — заикнулся было Митрандир.
Но с таким же успехом он мог попытаться унять буран.
Фернрод, не оборачиваясь, исчез в проходе, а спустя несколько мгновений извилистый коридор штольни поглотил даже свет его факела.
И пришла тишина…
…Возвратился он после рассвета.
По крайней мере, мне верилось, что солнечный свет за наружной дверью уже разогнал ночной беспросветный мрак. Варги молчали. Молчал Митрандир. Молчала я.
Тишину нарушил Фернрод:
— Я нашёл ещё один выход, — спокойно и буднично объявил он, собирая вещи в дорожную сумку: одеяло, огниво, запасной тёплый плащ… — Митрандир, ты сможешь идти? — повернулся он к старику-адану.
Тот поднялся, опираясь на посох, и сделал неловкий шаг.
— Эль, возьми оставшиеся вещи и четыре… нет, лучше пять факелов, — бросил Фернрод мимоходом, подхватывая сумку и подставляя адану второе плечо. — Я оставил кое-где метки на стенах, посветишь в дороге.
— Как скажешь, каун, — откликнулась я. Мой голос чуть дрогнул от сдерживаемой радости, но мы были ещё слишком далеки от спасения, чтобы в открытую выказывать её.
Для Фернрода мои настроения явно не стали неразгаданной тайной, но вслух он ничего не сказал — лишь самодовольно усмехнулся, отворачиваясь и первым выходя в темноту. Но его усмешка сейчас не раздражала, а была желаннее любых обещаний и велеречивых изысканных фраз…
Через копи мы вышли наружу у северных склонов Эмин Дуир. И совсем уж нежданным оказалось найти то, за чем я явилась сюда — едва спустившись к подножию гор, мы наткнулись на четверых мастеров-рудокопов. Четверых, а не пятерых, которые до метелей ушли из крепости Трандуиля. Одного только взгляда было достаточно, чтобы понять глубину постигших их неудач и несчастий.