Страница 17 из 26
8. О НАПРАВЛЕНИЯХ ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗВИТИЯ
С реки неслись веселые женские визги - Саския затеяла стирку, и похоже, девушки совмещали ее с купанием. На площадке перед пещерой звенела сталь. - Никогда бы не подумал, - признал Брик, вытирая лоб. - Кто преподавал тебе фехтование? Он сделал ложный выпад. - Обычный университетский факультативный курс, - отвечал Санди, разгадывая его хитрость и парируя. - Дружище, у тебя великолепная оборона. - Спасибо. Это Брик предложил приятелю размяться, полагая, что Санди не помешает некоторый навык работы с холодным оружием, но он совсем не ожидал, что напорется на тот же феномен Санди, с каким сталкивались те из профессоров, кому приходилось иметь дело с вагантом из Бычьего Брода: любое новое знание и умение он ухитрялся вытащить из уже известного старого. Брик, конечно, как Мастер, мог бы сломать его оборону, но по природе он был добродушен и обладал лучшим качеством тренера - получал удовольствие не от победы, а от процесса ее достижения, а кроме того, ему вовсе не хотелось расточать по мелочам больше сил, чем это разумно делать в медовый месяц. Они кружили по травке, обнаженные до пояса, подставив солнцу позолоченные загаром спины и плечи. Рослый стройный рыцарь Брик радовал глаз античной мускулатурой, являвшейся не самоцелью, а побочным эффектом усиленных тренировок. В сегодняшнем юноше уже виден был мужчина, каким ему предстояло стать лет через десять. Широкоплечий, длинноногий, с узкой талией и гладкой смуглой кожей, он любой самой придирчивой кокеткой был бы признан красавцем. К тому же лицо у него было живое, симпатичное и улыбчивое. - Это, конечно, далеко еще не уровень Мастера, - сказал он, - но вполне сойдет для Ученика последнего года. Пристальный взгляд наверняка обнаружил бы, что Санди - при кажущемся отсутствии внешних эффектов - проворнее, пластичнее и гибче своего противника, лучше видит, или угадывает, его движения, в его фехтовании было больше выдумки, и техника его чище. - Хватит, - решил наконец Брик, и оба повалились в тень ближайших кустов, где Сверчок любовался бабочками. Прошло несколько минут, пульс их нормализовался, дыхание выровнялось, и Брик уже открыл было рот, чтобы изречь что-то вроде "Жизнь хороша!", как вдруг дракон в кустах завозился и выставил на обозрение недоверчивую и довольно-таки испуганную физиономию. - У нас гости, - сказал он. - Непрошенные. И тут же уверенный мужской голос с тропы крикнул: - Есть кто дома? Ну, во-первых, добра Брик от гостей не ждал, а во-вторых, голос этот знаком ему был прекрасно, и оказал на него прямо-таки тонизирующее воздействие - он вскочил на ноги, будто его подбросили. Сверчок в кустах проявлял явные признаки нервозности. - Я - с миром... Во всяком случае, пока. В подтверждение этих слов над краем тропы взметнулся узкий блестящий клинок, на конец которого хозяин прицепил белый платок. - Вы что там, повымерли? Брик ринулся навстречу. - Бертран! Мастер выбрался наверх. Его быстрые глаза обежали устройство лагеря, он усмехнулся. - Вот, значит, ты где! Санди, приподнявшись на локте, внимательно поглядел на гостя, неторопливо поднялся и двинулся ему навстречу. И пока он шел, Бертран не сводил с него острого, любопытного и в то же время нерешительного взгляда. Он чуть-чуть улыбнулся, отметив висевший на шее ваганта, там, где обычно носят крест, драконий свисток, но эта усмешка вышла у него скорее судорожной, чем веселой. - Брик много рассказывал о вас, - сказал Санди, подходя, -он гордится знакомством с вами. Он протянул для приветствия руку. Рука Бертрана медленно, словно преодолевая невидимую преграду, потянулась навстречу, но из кустов пронзительно вскрикнул Сверчок: - Санди, нет! Обе руки, не встретившись, замерли в воздухе. - Я очень не советую! Ты что, не видишь? Он же - Черный! Судя по всему, Бертран лучше понимал, о чем идет речь. Через какую-то секунду из кустов донеслось нервное хихиканье: - Здорово заэкранировались. Как забрала опустили, оба совершенно пустые. Бертран развернулся в сторону Сверчка, его глаза полыхнули бешенством. - Ты мне надоел. Помолчи, раб свистка! Он сделал в воздухе какой-то небрежный жест, и Сверчок замер на месте с пастью, распяленной, как на приеме у дантиста. - Драконьим глазам доверяешь больше, чем своим? - спросил Бертран у Санди. - Что здесь, черт возьми, происходит? - поинтересовался Брик. Он был расстроен: Бертран здорово нравился ему, он, бывало, думал, что непрочь иметь такого старшего брата - куда уж лучше, чем заносчивого зануду Брюса Готорна, и вот, нате, Бертран оборачивается какой-то новой, подозрительной стороной. - Все объяснится, - бросил ему Бертран, - но - со временем. Я сказал, что пришел с миром. Если бы я хотел причинить вам зло, я говорил бы с вами не так. Для начала я скрутил бы ваших девчонок там, у реки. Потом парой хороших слов я бы вас рассорил. Сделать это куда легче, чем вы предполагаете. Сами не представляете, какими бы вы стали шелковыми, если бы я держал нож на их нежных горлышках. И если бы у меня не было насчет вас собственных планов, а делал бы я лишь то, на что подрядился - будьте уверены, так бы я и поступил. Над солнечной полянкой повисло гнетущее молчание. На беззаботных юнцов пахнуло настоящим Злом. - Котята, - сказал Бертран и криво улыбнулся. Санди бросил взгляд на окаменевшего Сверчка и сделал приглашающий жест в сторону пещеры. Все трое двинулись туда, но, услышав на тропе девичий щебет, остановились и оглянулись в тот момент, когда Сэсс и Дигэ появились в поле их зрения. Выстиранные воротнички, косынки, нижние юбки и сорочки мокрым грузом покоились в корзинке, которую девушки несли за ручки с обеих сторон. Мало что скрывавшие корсажики они натянули на голое тело и, вероятно, преследовали при этом не только, а может быть, и не столько гигиеническую цель. Пышная, нежная, тонко улыбающаяся Дигэ, лучащаяся чувственностью, казалось, плыла в знойном мареве утра, не касаясь земли; черный свиток тяжелых волос лежал на обнаженных покатых плечах, и лишь трепет ее золотистой груди напоминал о только что преодоленном ею подъеме. Брик почти физически ощутил судорожный вздох стоявшего рядом с ним Бертрана и, покосившись на него, вполне оценил взгляд хищного, истинно мужского жгучего восхищения, каким тот наградил его жену. Он заволновался. Дигэ, конечно, его, но Бертрана-то подобные соображения вряд ли остановят. Он уже то, чем Брик надеялся стать через несколько лет: красивый, могучий, умный и опытный мужчина, и если Брик был уверен, что способен отбить девушку у дюжины прочих поклонников, то он ничуть не сомневался также и в том, что Бертран, возьмись он за дело всерьез, в два счета оставит его самого у разбитого корыта. - И от которой из них я сам в прошлый раз отказался? -вполголоса спросил Мастер. - От брюнетки, - буркнул ревнивый новобрачный. - Впрочем, -добавил он, постаравшись, чтобы услышал Санди, - можешь попытаться понравиться рыжей. В самом деле, почему это он один должен ревновать? Бертран повернул голову к Сэсс и наконец-то в его глазах снова мелькнула смешинка. Эта была ничуть не хуже, однако совсем в другом роде. Чуть выше и немного стройнее подруги, она двигалась порывистой походкой кобылки-подростка, в какие-то моменты нескладной, но полной юной прелести, и если плывущая без единого колыхания платья Дигэ поневоле заставляла задаваться вопросом, есть ли у нее ноги вообще, то липнущая к мокрому телу юбка Сэсс не оставляла на этот счет никаких сомнений. Ее рыжие кудри были зачесаны вверх и закреплены там во что-то римское, и в этом парикмахерском деле явно не обошлось без познаний, опыта и шпилек Дигэ; выбивавшиеся из общего плана непослушные пряди льнули к высокой сильной шее, несколько крупных веснушек расселись на переносице у изящного носа с аристократической горбинкой. У Сэсс были очень красивые руки, открытые сейчас от кончиков пальцев до тонких прямых плеч, с узкими продолговатыми кистями, длинные и необыкновенно гибкие, как лебединые шеи, а на правой, повыше локтя, в форме руны Ку сплелся венок из мелких родинок. На лице Бертрана изумление сменилось выражением узнавания, и Брику показалось, что он сейчас расхохочется, однако тот сдержался. При виде гостя Сэсс покраснела, а Дигэ не подала и виду, что смущена. Разумеется, эта демонстрация не предназначалась для постороннего, но... тот сам виноват. Церемонно представленные Мастеру, обе юные леди присели в благочинном реверансе, от коего и конь бы зашатался, и скрылись в глубине жилища, откуда до мужчин донесся подавленный, но тем не менее нахальный смешок. Выждав некоторое приличное время, тройка у входа получила разрешение войти. Встретившие их леди были уже благопристойно запакованы в шали.