Страница 12 из 26
* * *
Вечерело. Вход пещеры был обращен на запад, и вид на садящееся за реку солнце открывался чудесный. Огненное полотнище заката становилось все уже, будто кто-то, спрятавшийся за горизонтом, скатывал его в трубочку. - По-моему, - рассудил Сверчок, - у нас был трудный день. Завтра приведем в порядок пещеру - надо же нам где-то жить, а сегодня переночуем под открытым небом. Сегодня ясно, а я люблю звезды. Они красивые, хоть им на нас наплевать. Как принцесса Дигэ. - Ты ворочаешься во сне? Раздавишь еще... - Не беспокойся, можешь устраиваться поближе. Я теплый. А когда Санди уютно свернулся где-то в области левой передней лапы, Сверчок спросил: - А ты мне о себе расскажешь? Мне тоже интересно. Глядя в небо и чувствуя рядом с собой толчки драконьего пульса, Санди рассказал свою историю. Он был подкидышем. Его подбросили в монастырский приют Бычьего Брода, когда ему было несколько недель от роду. Его появление там было отмечено страшным пожаром. Кое-кого из детей монахи успели вывести, но старая крыша рухнула слишком быстро, погребая под собой многих воспитателей и воспитанников. Страшнее трагедии тихий Бычий Брод не помнил. А утром следующего дня среди еще горячих углей и дымящихся балок абсолютно невредимым обнаружен был он. Вскоре после этого его усыновила пожилая бездетная чета. Муж был профессором в местном Университете, жена вела домашнее хозяйство. Поскольку при пожаре сгорели все метрики, да никто из оставшихся в живых не был к детям настолько близок, чтобы определить крещеное имя именно этого младенца, на свой страх и риск профессор назвал его Александром - в честь Александра Великого. Мать не могла нарадоваться на никогда не болеющего, ничего не теряющего, аккуратного, как не всякая девочка, малыша. Профессор первым обратил внимание на то, что подобное поведение для мальчика совершенно ненормально. В голову достойного мужа науки частенько приходили мысли, далекие от официальной церковной доктрины, а потому соображения свои он от жены скрыл, а вот с Санди - к тому времени уже пятнадцатилетним - поделился и посоветовал насчет всего этого держать ухо востро, а язык - на замке. Санди провел несколько экспериментов над собой и, проанализировав статистические данные, перепугался. Теперь он действительно не знал, что он такое. В остальном он был совершенно нормальным и пользовался всеобщей симпатией. Ему вовсе не хотелось попасть на костер или подвергнуться гнусному издевательству под названием "изгнание беса"... - И правильно, - вставил Сверчок. - Ты не обидишься, если я предположу, что ты, видимо, нехристь? Крещение - это, если я правильно понимаю, обряд посвящения христианскому богу, после чего тот имеет на тебя какие-то права, и ты вынужден играть по его правилам. Ну, как и все другие боги. А не будучи крещеным, ты можешь сам выбирать себе богов, или считать, что их вовсе нет, или себя объявить богом. ...Профессор овдовел, а когда Санди исполнилось восемнадцать, умер и сам, по-доброму, тихо. Он ведь был уже совсем старый. Он оставил Санди свой коттедж в Бычьем Броде, а декан на похоронах твердо обещал наследнику любую кафедру на выбор; благо, мозги у парнишки были, и все это признавали. Но такая карьера показалась Санди чуточку скучноватой, а потому он сдал коттедж в аренду и отправился в столичный Университет. Остальное известно, а потому ограничимся сообщением, что Санди поведал Сверчку в сжатом виде содержание предыдущих глав данного сочинения. Он и не подумал скрывать что-то от дракона: ну, посудите сами, кто поверит драконьей болтовне, да и трудно представить, что Сверчок отправится его закладывать.
* * *
Утром Санди первым делом спустился к реке, и пока он с наслаждением купался, дракон крейсировал в рассветном небе над его головой, совершая в порядке разминки разные головокружительные трюки. В Сверчке чувствовались еще юношеская угловатость и некоторая неуклюжесть, вызванные неравномерностью развития отдельных частей тела, но летал он хорошо, с видимым удовольствием, то паря в потоке поднимающегося от земли теплого воздуха, то кувыркаясь на фоне зари, что выглядело очень необычно и не было лишено театральности, то пикируя вниз и только у самой земли расправляя крылья и взмывая вверх с чем-то очень похожим на торжествующий смех. Дракон плюхнулся на песочек пляжа и принялся кататься там, начищая чешую до блеска. - Как жаль, что я не птица, - вздохнул Санди, подходя к нему. - Полетать хочется? - лукаво спросил дракон. - Ну, садись. И наклонил шею. - Ни боже мой! Ты меня уронишь. - Не уроню, - спокойно ответил Сверчок. - Садись давай. Я обещал, что тебе не будет скучно. И не будет. Санди покачал головой. Мысль полетать верхом на драконе казалась настолько дикой, что требовала времени, чтобы свыкнуться с ней. - Что ты любишь больше всего? - поинтересовался Сверчок. - В каком смысле? - Ну... что тебе больше всего нравится? На что ты сильнее всего реагируешь? Что вызывает наибольший восторг? Интересный вопрос. Санди задумался. - Наверное, красота, - неуверенно предположил он. - Или какой-то благородный жест. Чье-то исключительное мастерство. - Это слабовато, - сказал дракон. - А власти ты не пробовал? - Власти? - удивился Санди. Дракон утвердительно кивнул. - Это упоение, - сказал он. - Неужто не знаешь? Садись, я пронесу тебя над землей. - Да как же на тебе, таком здоровом, сидеть? - Когда-то, - начал вместо ответа Сверчок, - в той стране, где сравнительно недавно я вылупился из яйца, жили могучие волшебники. Они могли очень многое. Не было у них власти лишь над смертью и над земным тяготением. С первой никому из нас сладить не суждено, а для победы над вторым они вывели могучих и почти неуязвимых крылатых зверей, наделили их интеллектом и нарекли драконами. Со временем волшебников становилось все меньше, а драконов - все больше, они вырывались на свободу, активно размножались и вскоре совсем одичали. Временами они воевали со своими прежними хозяевами, и обе стороны несли тяжелые потери. Драконы перестали гордиться своей исконной службой, но по сути своей созданы были они довольно ограниченными и свободу понимали лишь как право творить зло и копить бесполезные сокровища. Это я к тому, - добавил Сверчок, возвращаясь из далекой страны памяти, -что я - потомок рода, выведенного специально для верховой езды. У меня там, на шее, пониже повязки, есть такая седловина. Так что забирайся смело, не то всю жизнь будешь плакать об отказе. И Санди решился. Дракон низко наклонил к нему шею и для удобства подставил лапу. - Устроился? - Ты только чешуйками не топорщись. Штаны мне порвешь. - Не буду, - заверил Сверчок. - Держись за гребень. Ну... поехали! Он длинными неуклюжими прыжками разбежался по пляжному песочку, за спиной у Санди раздалось хлопанье, будто разворачивались паруса, а потом земля стала уходить вниз, и сильный свежий ветер ударил ему в лицо. Не успел он оправиться от первого приступа восторга, как ландшафт внизу стал игрушечным, испуганные птицы брызнули во все стороны прочь от могучего конкурента, поднимавшегося по широкой плавной спирали все выше и выше. - Нравится? - усмехнулся Сверчок, оборачиваясь. - Я чувствую. - Неплохо, - подтвердил Санди. Он вдруг подумал, что ведет себя так, будто летать на драконе - дело вполне естественное. Гораздо удобнее, чем ехать на лошади. - Вот, смотри, - сказал Сверчок, зависая в теплой воздушной струе. - Перед тобой карта. То есть под тобой. Все пашни, пастбища, замки, монастыри, деревни. Хочешь развлечься на каникулах? - О чем это ты? - Попробуй себя в роли короля. Ну, или там наместника провинции. С той только разницей, что они хапают только для себя, будто драконы, и сами несвободные люди, а ты - волен, как птица... И справишься ты лучше. - Может, - отозвался Санди, - я не умен, только я не понимаю, к чему мне это. - Когда летаешь так высоко, много видишь, - объяснил Сверчок. - Например, вон там, в кустах, обнимается парочка, и, я полагаю, им мы не нужны. А вон там, на дороге, если я не ошибаюсь, какой-то скандал, и в нем принимают участие вооруженные люди. Понимаешь, Санди, ты сильный, а сильный должен употреблять свою силу на добро или зло. Так что ты как хочешь, а я намерен спуститься. И прежде, чем Санди успел согласиться или возмутиться драконьей логикой, Сверчок спикировал на дорогу. При виде его вооруженная налоговая инспекция - а это именно она разбойничала в деревне -с поспешностью, выдававшей горький опыт, нырнула в канаву и благоразумно переползла оттуда в кусты. Сверчок мягко приземлился на дорогу и с видом скучающего денди выпустил вслед беглецам клуб дыма. Крестьяне, конфликтовавшие с официальными лицами, были не столь тренированы, а потому их уважение к дракону выразилось в падении ниц. - Да встаньте же, - не выдержал цивилизованный Санди. - Разве не видите, что он ручной? Сверчок недовольно покосился на него, но промолчал. - И вот, ваша светлость, - сказал один мужик похрабрее, - я ж говорю им, мы уже платили за лето, у нас бумаги есть, мы же не виноваты, что в тот раз его милость прилетел голодным и все у них отобрал и съел, а они снова пришли и говорят, что раз монастырь своего не получил, мы, оказывается, снова должны, а где это такие законы, чтобы два раза за одно платить, они-то там, в монастыре, чай, не бедные, а земля, видите какая, она ж не два урожая в год дает, тут только чертополох хорошо родится, а корова у нас одна, телку мы еще по весне продали, а жена у меня зимой шестого родила... - Все ясно, - сказал Санди. - Никуда не денешься. Забирай свою корову, а если придут еще, пали костер с тремя дымами и говори, что дракона вызываешь. - А нам тоже можно животину забрать, ваша светлость? - робко спросили двое других. Санди кивнул, и крестьяне мигом похватали свою живность, оставив на телегах лишь две бочки, судя по запаху, с вином. - Это не наше, - отреклись они. - Чужого нам не надо. Боясь, как бы "его светлость" и "его милость" не передумали, они поспешили вернуться в деревню, и вскоре на проселке остались только вагант со своим драконом. - Это называется - рэкет, - сообщил Санди Сверчку. - Ты зачем людей пугаешь? Сверчок ощерился. - Люди должны чего-то бояться, - сказал он с вызовом. - Когда они ничего не боятся, они становятся злыми и наглыми. - Это от недостатка образования, - возразил Санди. - Ха! Напугать легче, чем возиться с образованием, к тому же страх дает плоды немедленно. Впрочем, если твоя светлость недовольна, еще не поздно отобрать скотину обратно и свистнуть тех придурков, что засели в кустах. - Нет, это было бы психологически неверно и навредило бы нашему имиджу, рассудил Санди. - Кроме того, я здорово не люблю эти монастыри... да и прочую шушеру, что толкует с мирным населением, бряцая оружием. В этом отношении я настоящий обыватель. И налоги, на мой взгляд, должны быть разумными. Живи и жить давай другим. - Мне нравится этот лозунг. Как насчет того, чтобы воплощать его в жизнь? - Погоди-ка, - решился вдруг Санди. Он прошел по дороге несколько ярдов и крикнул: - Эй вы, там! Когда вернетесь в монастырь, скажите вашим мракобесам, чтобы поимели совесть! Иначе спалю ваш гадюшник. Несколько минут назад он смотрел на землю сверху вниз, как дракон, и оттого стал смелым, свободным и сильным. Он подождал несколько секунд, пока из кустов не донеслось дрожащее "да, сэр", а потом вернулся к Сверчку. - Эй, что ты делаешь?! Дракон, давно тревожно шевеливший чувствительным розовым носом, тихонько подобрался к оставленным на подводе бочкам. Пользуясь отлучкой Санди, он, отважившись, одним ударом хвоста вышиб у одной из них днище и окунул туда длинную морду. На окрик Санди он с виноватым видом вынырнул из бочки. По розовому носу стекали рубиновые капли. В воздухе разлился терпкий пряный аромат. Бочка была пуста. - Ох, - только и смог сказать вагант, пытаясь наскоро раскинуть сорокаведерную бочку крепкого вина на фунт веса дракона за вычетом брони. - Сверчок, как ты себя чувствуешь? - Хор-р-ро-шо! - пророкотал дракон. - Эх! Мой огонь р-раз-гор-рается! - Ну еще бы! - Эх! Хор-р-ро-шо! Залезай! Вот сейчас-то полетаем! - Жадина, - выразительно сказал ему Санди, пытаясь отвернуть мысли дракона прочь с опасного направления. - Ни капельки не оставил. Не по-товарищески это. - Нет проблем! - завопил Сверчок. - Постой! Но было поздно. Дно вылетело и из второй бочки. - Во! Угощаю! Санди, зажмурившись, вдохнул винный аромат. - Нет, - грустно сказал он. - Я не варвар. Такое вино нужно пить из хрустального бокала, крохотными глотками, сидя ненастным вечером у камина в компании с молчаливым другом. - Так пропадать ему, что ли? - возмутился заметно хмелеющий Сверчок. - Ну ладно, пусть будет сюрприз для прохожих. Залезай, и полетели. - Ну нет, - решительно заявил вагант. - Я еще не спятил, чтобы летать на пьяном драконе. Увидимся у пещеры. Он развернулся к Сверчку спиной и зашагал прочь. Пройти ему удалось всего несколько шагов: путь преградил толстый бронированный хвост, гребень на котором был угрожающе растопырен. - Дай дорогу, - не терпящим возражений тоном приказал Санди. - Я так понимаю, - сказал Сверчок, - ты выказал мне неуважение. Или ты сию же секунду залезешь мне на шею, или я за себя не отвечаю. Со стороны эта ситуация выглядела чудовищно комичной: хрупкий невысокий юноша, стиснув зубы и кулаки, обменивался яростными взглядами с драконом. Сами знаете, каково это - спорить с пьяным. А потому Санди, вздохнув, взобрался Сверчку на шею. Дракон, пошатываясь на каждом шагу, разбежался и, тяжело хлопая крыльями, взлетел. Неприятности начались сразу же, как только он оторвался от земли. Хмель, как и следовало ожидать, подействовал на систему его координации. Несколько раз он чуть не задел верхушки высоких деревьев, потом, потеряв вздымающийся воздушный поток, камнем полетел вниз и еле выровнялся у самой земли. Его постоянно заваливало на бок. - Налетался? - крикнул ему Санди. - Давай вниз, чучело! Лучше бы он этого не говорил. Сверчок обозлился. - Драконы пешком не ходят! - рявкнул он. - Мы - повелители ветров! Ай! Он кувыркнулся в воздушную яму и, похоже, прикусил язык. Траектория его полета, надо сказать, становилась все причудливее. Санди приходилось прилагать все усилия, чтобы во время этих кульбитов не сорваться вниз. Он был абсолютно уверен, что, сорвись он, Сверчок не сможет его подхватить, даже если заметит потерю. Полет на пьяном драконе надолго запомнился ему самым кошмарным впечатлением жизни. Тяжелым шлепком Сверчок приземлился у пещеры. Санди сполз на землю и, шатаясь, побрел прочь. На этот раз дракон его не удерживал - он захотел спать.