Страница 8 из 19
На следующей конференции южнокорейские политологи называли нас с Наташей «учителями, от которых много можно узнать». А заодно раздавали нашим сотрудницам весьма специфические комплименты. Одной, например, было заявлено:
– В прошлом году Вы были очень красивая, а в этом – нет.
В адрес другой прозвучало:
– Наверное, в молодости Вы были красивой. Следы красоты сохранились!
В октябре 1998 года старый знакомый профессор Бэнг (тот, что обосновался в Казахстане) привез в Москву делегацию во главе с бывшим премьером РК Ли Су Соком (и его супругой). Повели южнокорейцев на встречу с ректором МГУ В.А. Садовничим. Посещение университета показалось возвращением в сталинскую эпоху, начиная с леденящей атмосферы пустых коридоров и кончая массивными портьерами серо-буро-малинового цвета. Из МГУ переместились в Дипакадемию, где Кашлев угостил делегацию водкой с конфетами. Далее – коктейль за счет гостей. Хотя взнос они сделали приличный, рестораторы выставили лишь восемь бутылок вина. Во вступительном слове я пересказал биографию премьера, за что удостоился от него титула «гений».
Вечером мы кутили в ресторане «Тифлис», где один из коллег произнес издевательский тост. «За нашим столом, – утверждал он, – находятся две пары, от которых зависит судьба российско-корейских отношений: супруги Ли Су Сок и супруги Бажановы». Российские коллеги залились смехом, а южнокорейцы восхищенно кивали головами.
Принял южнокорейскую делегацию и руководитель ИТАР-ТАСС В.Н. Игнатенко. Сначала беседовали в просторном кабинете с великолепным видом на центр Москвы, потом обедали. В.Н. Игнатенко мастерски вел разговор, расточал комплименты Южной Корее, ее лидерам и присутствующим корейцам. Щедро угощал, кое-что обещал, при этом элегантно вбрасывал просьбы – о бесплатных авиабилетах и стипендиях для активистов общества российско-корейской дружбы, финансировании фотовыставки по РК и т. д. Я подумал: вот это пример того, как надо продуктивно использовать контакты с зарубежными гостями!
Все расходы по пребыванию этой делегации в Москве взял на себя доктор Бэнг. Первоначально предполагалось, что счета оплатит фирма LG, но южнокорейские дипломаты опять вспомнили про тяжелое финансовое положение РК. Наши южнокорейские партнеры все чаще делали упор на то, что двусторонние контакты должны финансироваться на паритетных началах. Особенно с учетом того, что россияне живут не хуже, а лучше граждан РК. У россиян, мол, дачи, огороды, много земли. И природа в России богаче, и воздух чище. Интеллект, уровень образования у россиян тоже повыше. Южнокорейцы же убогие, замотанные, вкалывают от зари до зари и при этом еле сводят концы с концами, задыхаются от грязного воздуха, недостатка пространства.
Что касается южнокорейских представителей в России, то многие из них, действительно, вели скромный образ жизни. Как-то попали мы в гости к корреспонденту Джону Хону. Квартира в районе Останкинской башни походила на гетто. Кровати в два яруса, по всем комнатам развешано мокрое белье. Кругом валяются склянки, банки, корзинки, коробки.
Стол накрыли чисто корейский, причем некоторые блюда вызывали недоверие и видом, и запахами. Особенно сырая рыба, доставленная из Южной Кореи. Хозяин беспрерывно пополнял свой стакан виски, не обращая ни малейшего внимания на Наташу и меня. Периодически мы отваживались и просили подлить и нам. Хон угощал в соответствии с утонченной корейской традицией, придерживая наливающую руку второй. Правда, нам почему-то предназначалось не виски, а теплое пиво. О своей же жене вообще не вспоминал, разве что иногда требовал что-то принести.
Хон непрестанно говорил, главным образом о личных планах – желает баллотироваться в парламент, потом стать послом РК в России, а в конце концов добиться поста Президента Южной Кореи. Нас подобные разговоры не удивляли. Мы давно привыкли к тому, что неимоверные амбиции имеет любой корейский мужчина. Даже сынишка Джона, ученик третьего класса московской школы, заявил, что в перспективе хотел бы возглавить объединенную корейскую нацию. Мальчик, кстати, очень понравился – по-русски говорил без акцента, пел русские песни. Старшая сестра (семиклассница) читала стихи и очень умно рассуждала.
В ноябре 1999 года нас пригласил в Сеул новый издатель газеты «Тэхан мэиль» (бывшая «Сеул синмун») Ча Иль Сун. Он организовал гастроли в Южной Корее балетной труппы Большого театра, и нам выпала роль своего рода сопровождающих лиц.
При отлете в Шереметьево II нас ждал сюрприз. Во-первых, въезд на территорию аэропорта стал платным. Во-вторых, доступ к зданию аэропорта оказался закрытым. Машину надо было оставить на парковке и оттуда идти пешком, с багажом в руках. Или передоверить его услугам потрепанных типов, барражировавших вдоль парковочной зоны. Я предпочел нести чемоданы самостоятельно.
В полете предложил Наташе посмотреть что-нибудь новое, например съездить наконец в демилитаризованную зону, разделяющую Южную и Северную Корею. Супруга в ответ пошутила: «Зачем? Ты что, хочешь в перестрелку попасть? Или задумал перебежать на Север?»
В аэропорту нас встретил старый знакомый, бывший корреспондент «Тэхан мэиль» в России. Как выяснилось, сидевшая за нами в самолете дама (Лена) тоже была гостьей газеты. Всех троих отвезли в отель «Ренессанс Сеул». Он расположен к югу от реки Ханган, очень далеко от центра, но близко к театру, где предстояло выступление Большого.
Вечером в холле отеля собрали всех сопровождающих балет из России. Кроме Лены и нас были ректор Дальневосточного университета В.И. Курилов и его супруга. В микроавтобусе долго и нудно продвигались в пробках к театру, до которого минут десять ходьбы.
Театр, современный, элегантный, оказался забит публикой «под завязку». Ожидалось прибытие президента Ким Дэ Чжуна, но какое-то стихийное бедствие заставило его изменить планы. Не смог прибыть и премьер Ким Чжон Пхиль, но зато почти все министры его кабинета были в наличии. Явились и руководители парламента, воротилы бизнеса.
Началось представление. Без декораций, на потертом, выщербленном полу сцены. Давали отдельные номера из разных балетов (попурри). Каждое действо балерин и балерунов сопровождалось громом аплодисментов. А российскую кореянку, участницу труппы, приветствовали прямо с остервенением. Отовсюду раздавались выкрики «браво».
По окончании представления в ресторане театра состоялся банкет с обилием закусок и спиртного. Организатор мероприятия, издатель Ча Иль Сун, расточал Наташе и даже мне различные комплименты, а также предлагал спонсировать какую-нибудь конференцию, например, в ознаменование десятилетия установления дипломатических отношений между РФ и РК (приходившегося на 2000 год). Ча посетовал, что не может отобедать с нами, так как срочно отъезжает в Японию.
Следующим утром мы завтракали с делегацией Большого театра. К нашему удивлению, среди ее членов преобладали грузные дяди и тети, танцующий состав, худенький и щупленький, терялся на таком солидном фоне.
Поев, все сели в автобус, курсирующий между нашим отелем и торговым районом Итхэвон. Но театральные деятели не хотели в Итхэвон, их тянуло в более дешевый и масштабный торговый район рынка Тондэмун. И театралы стали требовать, чтобы водитель двинул в Тондэмун. Водитель ошалел от напора. Еще бы! Это все равно, как если бы толпа иностранцев ввалилась в Москве в троллейбус «Б», кружащий по Садовому кольцу, и стала настаивать, чтобы ее отвезли в Выхино. Театральных деятелей с трудом удалось утихомирить.
На Итхэвоне мы с ними расстались и поспешили к портному, у которого шили костюмы в прошлом. Он сразу же нас узнал и быстро извлек из картотеки мое досье с размерами. Пообещал выполнить новый заказ на третьи сутки. Пока вели переговоры, портной успел похвастаться визитными карточками многих россиян. У него шили костюмы министры, парламентарии, послы.
В отеле нам объявили, что отныне и до отъезда за пропитание придется платить из собственного кармана. Газета «Тэхан мэиль» обеспечивает только проживание. Я позвонил журналисту, ответственному за наш прием. Он был вдребезги пьян и на вопрос, правда ли, что нам самим придется заботиться о еде, ответил оригинально: «А почему бы и нет?». Я объяснил, что мы не ожидали такого развития событий и не привезли с собой денег. При этом мы рассчитывали на гонорар за статьи, опубликованные в «Тэхан мэиль» в последние годы. Но гонорара нет. Журналист-куратор меня не слушал и лишь повторял одну и ту же фразу: «Завтра в 9:30 вы должны позвонить издателю Ча, он перед отъездом в Японию желает поговорить».