Страница 15 из 19
Первое заседание президиума, на котором мы присутствовали, началось с обсуждения чьей-то чужой диссертации, в которой анализировалась организация трудового процесса в сталинском ГУЛАГе. Как ни странно, но большинство членов президиума, несмотря на демократические времена, поддержало диссертацию. Один из участников высокого собрания пафосно заявил: «Из опыта ГУЛАГа можно извлечь много полезного для современной экономики!» Присутствующие одобрительно закивали головами. Я же еле удержался, чтобы не предложить капитанам отечественной науки поизучать также «полезный» опыт концлагерей Третьего Рейха.
От ГУЛАГа президиум перешел к диссертационному совету ДА. Председатель ВАКа обвинил нас в одобрении некачественных диссертаций. Пожилой мужчина аристократической внешности, сидевший прямо напротив меня, воскликнул: «Как вы могли пропустить диссертацию Мухаметшина? Ведь автор пропагандирует исламский экстремизм!».
Пораженный тяжким обвинением, я попросил уточнить, что имеется в виду. Мужчина уточнил: «В числе прочего в заключении диссертации рекомендуется ввести в РФ пост вице-президента, который неизменно занимал бы мусульманин».
Я стал хвалить диссертацию: это сильное, фундированное исследование. И наш совет оценивал именно качество исследования. Все члены совета нашли его очень высоким, проголосовали «за». А совет в ДА солидный, в него входят два академика – директор Института всеобщей истории А.О. Чубарьян и замдиректора Института Дальнего Востока В.С. Мясников.
«Аристократ» вскипел: «Да что они понимают в исламе! Вы ведь превращаете Дипакадемию в гнездо исламизма. Интересно, министр иностранных дел Иванов в курсе дел, или его надо проинформировать об опасности?»
Я вновь попытался заступиться за диссертанта, подчеркнул, что он крупный государственный чиновник, его ценят в Кремле, он патриот России и именно в патриотическом ключе выдержана диссертация. И что предосудительного в том, что соискатель выступил за расширение участия многочисленного мусульманского населения в управлении Федерацией? Я лично не согласен, что гипотетическую должность вице-президента надо закреплять за представителем какой-то конфессии. Если и вводить такую должность, то она, конечно, должна быть выборной. Но мое несогласие в данном вопросе с Мухаметшиным, конечно же, не повод считать диссертацию слабой.
Однако присутствовавшие на президиуме ВАКа не очень были настроены внимать этим аргументам. Наш совет отругали также за плохую диссертацию Курьянова. Потребовали навести в совете порядок и отчитаться на одном из предстоявших заседаний президиума. Не успели мы приступить к «наведению порядка», как последовал новый удар. Все тот же профессор Ю.В. Борисов настрочил очередной донос, на сей раз на диссертацию дамы из Грузии Кикнадзе. Как и в случае с Курьяновым, Борисову не нравилась не только и не столько сама диссертация, сколько научный руководитель обоих соискателей, профессор К.М. Долгов.
И этот донос сработал, диссертацию Кикнадзе о роли женщин в современном мире отослали на перезащиту в МГУ. Долгов явился на перезащиту и выступил там в своем излюбленном агрессивном стиле с нападками на членов университетского диссертационного совета. В отместку они все единогласно проголосовали против диссертации.
И вот я и ученый секретарь снова на заседании президиума ВАКа. Нас уже хотели заслушать, но выяснилось, что зампредседателя ВАКа, курирующая общественные науки, отсутствует, а без нее некому квалифицированно оценить отчет ДА. Пришлось приходить на президиум в третий раз. Дама-куратор благожелательно встретила мой отчет, наш диссертационный совет по политологии и истории был реабилитирован. Работы Мухаметшина и Курьянова – утверждены (а Кикнадзе так и не перезащитилась в России).
Набравшись опыта, мы впредь крупных «проколов» не допускали. Помогало то, что Кашлев в работу диссертационных советов не вмешивался. Его гораздо больше увлекал институт почетного докторства, хотя он из разряда пустого шоу. Уговаривал знаменитостей, иностранных и все больше наших, принять этот «дар». Знаменитости при стечении народа произносили речь и получали из рук Кашлева докторскую мантию. И на этом все «докторство» заканчивалось – многие из них в Дипакадемии больше не показывались и никак с ней не сотрудничали.
Но именно почетными докторами ДА любил бахвалиться Кашлев (и в речах, и в рекламных брошюрах о Дипакадемии). Ведь это было его детище! А о настоящих докторах, которыми занимался я, Наташа и коллеги, Кашлев предпочитал не вспоминать. Хотя уж если кем и гордиться учебному заведению и научному центру, так это настоящими докторами. Гарвард и Оксфорд известны в мире именно такими, реальными, исследователями, а не почетными. У них, кстати, почетное докторство вообще не в моде.
Возвращаясь к Кашлеву, надо отметить, что он не только наплевательски относился к работе диссертационных советов, но мало что смыслил в этих делах. Периодически Кашлев выступал в роли научного руководителя диссертантов, и тогда обнаруживалось, что ректор толком не знал, что такое ведущая организация, оппоненты, отзывы. И, главное, время шло, а он все никак не мог разобраться во всех этих азах процедуры прохождения диссертации. Я постоянно задавался вопросом: а как Кашлев смог, не зная всего этого, сам защитить две диссертации – кандидатскую и докторскую?
Глава 5. Пионерские работы
В этот период (1997–1999) Наташа наращивала свою научную и публицистическую деятельность. В 1997 году в Южной Корее выходит в свет ее монография «Самая загадочная война ХХ столетия», в которой многолетние исследования моей супруги по Корейскому конфликту 1950–1953 годов предстают в законченной, полностью систематизированной форме. Монография мгновенно становится бестселлером в Южной Корее, ее сразу переводят в Японии, США, Австралии, на Тайване, позднее в Китае. И по сей день эта работа остается базовой и главной для всех исследователей упомянутого конфликта. Она цитируется ежегодно по несколько сот раз авторами самых разных стран.
А вот как отозвался о книге в воспоминаниях о Наташе выдающийся южнокорейский политический и государственный деятель, дипломат, ученый Лим Дон Вон: «Книга Натальи Бажановой о Корейской войне является пионерской работой, основанной на уникальных архивных материалах»[1]. Самую высокую оценку исследованиям Натальи Евгеньевны по Корейскому конфликту дал и академик, ректор МГИМО А.В. Торкунов, сам кореист с мировым именем:
«Наталья Евгеньевна пытливо взялась за разработку ранее абсолютно закрытой темы Корейской войны 1950–1953 годов. Данная тема весьма заинтересовала и меня. Можно сказать, я и Наташа одновременно, более того – сообща, помогая друг другу, окунулись в океан ранее секретных, никем не изученных материалов, подчас весьма противоречивых, желая добраться до истины.
По большинству аспектов темы (хотя и не по всем) мы пришли к схожим выводам и этим, несомненно, серьезно расширили существовавшие ранее представления о данном периоде корейской, да и в целом мировой истории. Во всяком случае, наши с ней труды по корейскому конфликту опубликованы в Южной Корее, Японии, США, Китае, ряде других стран. Одна из наиболее известных Натальиных работ издана на корейском языке Фондом Мира им. Ким Дэ Чжуна в Южной Корее»[2].
В России в 1999 году увидели свет сразу три научных эссе Н.Е. Бажановой, каждое из которых можно назвать пионерским: «Эволюция российской внешней политики (1991–1999 гг.)»; «Россия как великая держава (традиции и перспективы)» (на русском и английском языках); «О тенденциях международных отношений на пороге XXI столетия». Я до сих пор, двадцать лет спустя, использую эти исследования в качестве своих лекций российским и зарубежным дипломатам всех рангов и уровней и всякий раз встречаю позитивный отклик со стороны аудитории. В заключительной части этой главы изложены тексты названных эссе.
1
Светлый мир Натальи Бажановой: В 2 кн. Кн. 2 / Под общ. ред. Е.П. Бажанова. М.: Весь Мир, 2015. С. 450.
2
Там же. С. 171.