Страница 10 из 20
Только в декабре 2001 года удалось получить в «Научной книге» 250 более-менее сносных экземпляров книги. Вместо положенной тысячи! Обошелся этот сокращенный в четыре раза тираж в 2000 долларов, т. е. 8 долларов за экземпляр. На изготовление ушло почти 9 месяцев. И все же эпопея с книгой на этом не закончилась. В феврале 2002 года последовал очередной звонок из Центра им. Маршалла. Коллеги в очередной раз просмотрели тираж и обнаружили серьезные дефекты в 30 экземплярах. Потребовали заменить. На выполнение данной задачи ушли еще два месяца и масса нервов.
Проблемы с издательством «Научная книга» продолжались и дальше. Это касалось и наших с Наташей собственных книг, и работ других сотрудников Дипакадемии, и коммерческих заказов для внешних клиентов. Нарушались сроки выхода продукции, никуда не годилось качество исполнения. В издательстве по сути не было ни редакторов, ни корректоров – что оно получало от автора, то и передавало в типографию. Со смысловыми, грамматическими, синтаксическими и прочими ошибками. Ну а в типографии уже вносили свою лепту в порчу книги – пропускали или вставляли вверх ногами листы, небрежно приклеивали обложку, использовали блеклый шрифт для текста, некачественные краски для обложки и т. д.
Но Дипакадемия терпела все эти безобразия. Наши с Наташей попытки найти другого издателя не находили поддержки у хозяйственников Академии. Они уверяли, что никакое издательство не возьмется за выпуск научной (малопопулярной) литературы, да еще мизерными тиражами. Периодически хозяйственники пытались вообще прекратить издание в ДА научной литературы.
С трудом удавалось убеждать коллег в том, что Дипакадемия (как и каждый вуз в стране) обязана выпускать научную и учебную литературу. Что мы и продолжали делать, пусть и не всегда на высоком уровне. Уже говорилось о том, как пришлось пустить под нож опус проректора по учебной работе В.Б. Лаптева, содержавшего враждебные Китаю идеи.
Нарекания – и в МИДе, и в собственной научно-педагогической среде – вызвали некоторые другие работы, авторы которых обвинялись в плагиате, некомпетентности, неумении грамотно излагать свои мысли, повторах, противоречиях в повествовании, ксенофобии, преклонении перед Западом и чуть ли не во всех прочих грехах на свете. Но в целом Дипакадемия на издательском фронте выглядела неплохо. Мы выпускали в свет больше трудов, чем многие исследовательские институты РАН, располагавшие гораздо большими, чем ДА, штатами.
Динамично функционировали в этот период четыре диссертационных совета Дипломатической академии. Двумя из них, докторским и кандидатским по политологии и истории, руководил я. Объем работы был колоссальным и справлялся я с этой «ношей» только благодаря бесценному содействию со стороны моей Наташи.
Целых полгода пришлось заниматься нам вдвоем диссертацией бизнесмена П.К. Шодиева. Он окончил МГИМО, работал в Японии по линии торгпредства, когда это стало возможно, начал собственный бизнес. Взялся, в частности, за экспорт энергоресурсов из Казахстана, сказочно разбогател. Установил тесные связи с правящей элитой в России, с некоторыми ее представителями по-настоящему сдружился. По просьбе извне Патох Шодиев был зачислен в соискатели ученой степени в Дипакадемии.
Защита состоялась 25 апреля 2001 года и прошла гладко. Тема диссертации «Внешняя политика Японии после окончания холодной войны» Патоху была знакома, выступал он бойко, складно, толково. На защите присутствовали ректор МГИМО А.В. Торкунов с супругой Ириной. После защиты – традиционный банкет, в ресторане «На мельнице». Обещал прибыть министр иностранных дел И.С. Иванов, но только позвонил, поздравил диссертанта. Банкет же получился пышным – изобилие еды, спиртное рекой, тосты. Я сказал, что учебные заведения славятся не своими профессорами, а выпускниками. Нашу славу куют такие личности, как А.Ф. Добрынин, Ким Дэ Чжун, А.В. Торкунов, С. Хантингтон (почетный доктор ДА).
Еще более значительным событием явилась защита в нашем диссертационном совете докторской диссертации Касым-Жомартом Кемелевичем Токаевым. С Касым-Жомартом мы в молодости вместе трудились в МИДе СССР на китайском направлении. Сразу же сдружились. Мне все нравилось в этом парне из Казахстана – внешний вид, ум, эрудиция, тактичность, юмор, доброе отношение к окружающим. Затем наши жизненные пути разошлись. В разные периоды работали в Пекине, Сингапуре, Москве. Встречались случайно, эпизодически. Судьба свела нас опять в Дипакадемии. Я приступил там к работе в качестве профессора-почасовика в 1990 году, а Жомарт стал тогда же слушателем ДА по направлению МИД СССР. Я вел семинар по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, в котором Жомарт участвовал.
Но вот распался Советский Союз и Жомарт получил предложение перейти на работу в посольство вновь образовавшегося независимого государства Казахстан. Он поинтересовался моим мнением. Я сказал следующее: «Специалистов по России в Казахстане полным-полно. А вот по Китаю, таких как ты, практически больше нет. Зачем тебе уходить с китайского направления?».
После некоторых раздумий Жомарт предпочел остаться слушателем Дипакадемии. А вскоре он оказался востребованным как китаист. Один из руководителей Казахстана направился с визитом в КНР, и Жомарта попросили сопровождать главу правительства в качестве переводчика. Он так понравился начальству, что сразу после окончания поездки в Поднебесную был назначен заместителем министра иностранных дел Казахстана.
На этом посту блестяще проявил себя и вскоре был произведен в министры иностранных дел. Возглавил сложнейшую работу по становлению внешней политики и дипломатии молодого государства, добился на данном поприще таких успехов, что Президент Казахстана Н.А. Назарбаев назначил его своим премьер-министром. На этом, еще более трудоемком, многопрофильном, хлопотном поприще К.К. Токаев тоже действовал отменно. Казахстан прямо на глазах, что называется, «расправлял крылья», набирал экономический потенциал, преодолевал социальные проблемы, укреплял позиции на мировой арене. Вклад премьера во все эти достижения был неоспоримо весомым. При этом Жомарт успевал еще публиковать книги, подготовил великолепную диссертацию по внешней политике своего государства.
2 июня 2001 года я прибыл на встречу с К.К. Токаевым в гостиницу казахстанского посольства в Москве. Принял он меня так, словно мы по-прежнему оставались равными по рангу коллегами в советском МИДе. Вел себя просто, дружелюбно, живо интересовался судьбой других китаистов нашего поколения. Причем о некоторых из них знал больше, чем я. Внимательно выслушал мои просьбы о помощи ряду бизнесменов на казахстанском рынке. Обсудили мы и предстоящую защиту, ее стратегию и тактику. На прощание Жомарт передал целую кучу подарков. Забегая вперед скажу, что и в дальнейшем он буквально заваливал нас с Наташей различными сувенирами. Внимательность и щедрость Жомарта просто не имели в нашей жизни аналогов.
Я вернулся со встречи с Жомартом в приподнятом, даже лучезарном настроении, и мы с Наташей принялись готовить его защиту. Надо было решить массу оргвопросов – от качественного составления пакета документов до продумывания рассадки многочисленных гостей.
Защиту в порядке исключения организовали не в Б. Козловском, а на Остоженке, в актовом зале. Он в Дипакадемии самый престижный, красивый и вместительный. Встретил Жомарта и его супругу Надю у входа в наше здание, отвел Жомарта к ректору. Там немножко поговорили. Жомарт вспомнил, как Сталин заявил в 1941 году японскому послу: «Мы, азиаты, должны держаться вместе!».
Рассказал и о легкой перебранке Э.А. Шеварднадзе, мининдел СССР, со своим коллегой из КНР. Будучи в Пекине с официальным визитом, Э.А. Шеварднадзе постоянно нарушал график. Китайский мининдел злился и в конце концов сорвался, довольно злобно поинтересовался у советского гостя: «Почему же Вы так плохо говорите по-русски?». Шеварднадзе нашелся: «Для грузин это проблема. Вот Сталин 32 года прожил в Москве, а говорил очень плохо!».