Страница 14 из 19
Ильинский рубеж обороны
А на Ильинском рубежеС тревогой встретили рассвет.«Майор, ну что, готов уже?»«Да вот смотрю – фашиста нет!Сдается мне, наш лейтенантДостойно выполнил задачу».«Узнать бы, что у них да как».«Так тяжко точно, не иначе,Слышна такая канонада,И целый день уже бомбят!»«Держаться там ребяткам надо,Пусть за приказ меня простят.А нам – поглубже рыть окопыИ доты лучше укрепить!Плевать на море их пехоты,Броню бы нам остановить!»д. Стрекалово
Стрельба затихла, только трескДомов горящих и дворов,Огня безудержного блескСожрать постройки все готов.Картина боя ужасала.Закат вступал в свои права.Шесть танков в поле догорало.Какие могут быть слова!Он на краю воронки молчаКартину эту оглядел,Тела, разорванные в клочья.Кричать хотелось, но стерпел.Увидел одного курсанта,Тот шел и слезы вытирал.«Пацан, не видел лейтенанта?»Тот головой лишь покачал.«Иди туда, к тому сараю!Все, кто остались, будут там».«Где командир, я и не знаю,Я не пойму, как выжил сам».«Иди, сынок, иди, родной,Вы все герои, безусловно,Ценой ужасно дорогойНа сутки задержали ровно!»Он вдруг услышал: кто-то звал:«Иван! Иван, иди ко мне!»Он подошел, едва узнал:«Ох, Леня! Ни черта себе!»«Отвоевался я, Иван.На ноги точно мне не встать».«Да у тебя с десяток ран!В тыл надо срочно отправлять!»«Ты не смеши! Ты сам все знаешь:До тыла мне не дотянуть,Людей спаси – меня оставишь,Их на себя хочу стянуть!»«Ты подожди, перевяжу,Носилки сделаем тебе».«Ты брось, Иван, тебе скажу!Останусь я на рубеже!И обойдемся без сочувствий:Мой выбор надо уважать,И нет уже других предчувствий,Тащи туда! Там буду ждать!»У тела мертвого танкистаОн простонал: «Оставь вот здесь,Оценят пусть во мне артиста,Я с них собью бравады спесь!Снарядов пять возьми из танка,Со мною рядом уложи,Его чуть в сторону, обманка,Его объедут – и кранты!Своих давить они не будут,А на меня поедут враз,Ну а меня не позабудут,Коль постараемся сейчас!А мне оставишь ты гранату,И тут нормально громыхнет,Запомнят русского солдата,Что не страшась на смерть идет!»Иван укладывал снаряды,На лейтенанта всё смотрел,А у того в глазах бравада,Он был действительно так смел.«Все сделал, Леня! Ты держись!Твой выбор очень непростой,Но я клянусь: всю свою жизнь,Я буду мстить за выбор твой,За всех твоих юнцов курсантов.Не будет жалости во мне,Я буду бить этих поганцев,Пока стою я на земле!А коли выпадет погибнуть,То буду помнить до конца,Душе к такому не привыкнуть…Наверно, всё же есть душа».«Тебе спасибо, друг Иван,Ты сохрани тех, кто остался,Так получилось, много ран,Но там скажи, как я сражался,Как погибали пацаны,Совсем безусые мальчишки.Все это важно для страны,Пускай о них напишут книжки!Пускай запомнят их навечноИ память свято берегут,Мы не апостолы, конечно,Но, может, их в раю-то ждут?»И капитан встал на колено,Пожали руки: «Ну, прощай!»«Я задержу их непременно!Ты, Ваня, нас не забывай!»Поднявшись, быстро капитанСтал растворяться в темноте,И предрассветный лег туман.Так тихо стало на войне.Он подошел – там у сараяБойцы сидели в тишинеИ, грустный траур нарушая:«Горушин!»«Я».«Иди ко мне!Что, это все?»«Все, кто остался.Серьезно, больше не собрать,Я, капитан, и так старался,Но больше некого искать».«И сколько их?»«Курсантов? Восемь!Десанта семеро со мной!»«Да, за потери с нас не спросят,А скажут: выжили – так в бой!Отряд! Построиться и слушать!Мы здесь держались, как могли.Противник мощью своей душит,Москву на сутки сберегли!Теперь отходим через лес,Идем к Ильинским рубежам!Надеюсь, силы еще есть?Вперед, Горушин, сзади сам!»Он, замыкая, оглянулся,Рассвет картину открывал,И кто б увидел, ужаснулся б.«Какой ценой!» – он прошептал.Фашисты начали движенье,Пехота сразу за броней,Отряд в лесу исчез, в мгновеньеРубеж оставив за спиной.В лесу догнало эхо взрыва,Иван поправил автомат,Душа болит невыносимо:«Прощай, родной мой лейтенант».Фашисты бегали, кричали,Танк искореженный пылал,Убитых, раненых таскали,Майор, контуженный, орал:«O meine Güte! Они же психи!Воюют мертвые уже!»И та истерика и крикиСлышны на взятом рубеже.