Страница 97 из 101
Егор проводил их глазами, пока рыси не скрылись за дверью, а затем посмотрел на главу общины. Ростислав Алексеевич растерял только-только восстановленную невозмутимость и, кажется, даже побледнел. Он с видимым усилием оторвал взгляд от двери и наткнулся на глаза Егора.
- Теперь-то вы не станете меня убеждать остаться? – глухо спросил рысенок.
Лис прочистил горло, покачал головой, кивнул.
- Нет. Теперь, когда все… разрешилось… ты можешь…
Егор не стал слушать его заиканий:
- И не забудьте успокоить мою мать.
- Не беспокойся, Егор, я лично поговорю с ней, - вмешался Леонид Лаврентьевич.
Рысенок кивнул доктору и направился к выходу.
Я высвободила пальцы из Аровой ладони и поспешила за парнишкой.
- Егор. Егор, погоди.
Он остановился на крыльце. Я подошла. Рысенок смотрел на дорогу за оградой, по которой проезжали машины.
- Егор…
- Все нормально, Том, - оборвал он меня и мгновенно переменил тему. - Я уеду, но мы же сможем общаться в сети, да?
- Конечно, - улыбнулась я. – Скажу откровенно: я даже буду ждать твоих звонков.
В глазах Егора появились хитринки.
- Тебе повезло, что этого не слышит Ар. Он наверняка ревнивый.
- Тогда это будет наш с тобой секрет.
Я подмигнула и улыбнулась.
Мы стояли вместе с рысенком на крыльце и вместе провожали взглядом единицы общественного транспорта, а нам в лица дул по-весеннему теплый ветер. Кажется, зима все-таки сдала свои позиции, и теперь день ото дня будет только теплей. По крайне мере, я на это очень надеялась.
Ар подкрался неслышно. Встал позади, обнял меня за плечи, щекотно дунул в ушко и спросил:
- Как ты, Лисён?
- Теперь – замечательно, - искренне ответила я и прижалась своей щекой к его, немного колючей от щетины.
- А хвостик как? – уточнил он.
Хвост вильнул и обвился вокруг змеевой ноги.
- И хвост замечательно, - улыбнулась я.
- Это хорошо. Ты же знаешь, что я люблю этот хвостик и все, что к нему прилагается? – спросил Ар и прижался губами к моей щеке.
Порыв теплого ветра дунул в лицо. Змей прижал меня крепче.
- Конечно, знаю. Хвостик и все, что к нему прилагается, полностью разделяют твои чувства.
- Тоже любят себя? – ехидно усмехнулся этот… змей.
- Ага, - легко согласилась я. – Ну, и тебя тоже.
Последующая пара недель выдалась такой насыщенной у всех, что встретиться мы смогли только поздно вечером и в сети по видеоконференции. Тоня переехала к Володе и Грозному, так что теперь я ее видела немного реже, чем обычно, но филин оказался чудо-зятем и всегда сдавал пароли, если планировались сырники. А затеивались они часто, потому что он был большим их любителем. И, конечно, меня на этот праздник жизни прямо не приглашали, но и не выпроваживали, а значит, сами виноваты!
Полина пропадала на сменах, заменяя заболевшую сотрудницу, а белочка в принципе была вся взмыленная, разрываясь между работой и приютом, и неуловима, как человек-летучая мышь.
Так что теперь мы все сидели перед камерами и с любованием смотрели на изображения друг друга в собственных мониторах.
Я очень скучала по девчонкам и нашим девчоночьим посиделкам и вылазкам в город. Но в таком общении тоже было свое очарование: можно было сидеть в пижамке, а еще лопать вкусности и не делиться. Хотя я бы с радостью пожертвовала вкусностями, чтобы пообщаться с девчонками вживую, как раньше. Чтоб всем вместе.
- Ой, а вы видели, какой Борис Игнатьевич ходит недовольный? – спросила я.
- Ну, еще бы! Вторую неделю отстаивает честь отечественного ювелирного дела с пеной у рта, - хихикнула совушка.
- Роман, когда заходит речь о Борисе Игнатьевиче, только головой качает: старый ворон торгуется так, будто от этого зависит его жизнь, - улыбнулась зайка.
- Так они все-таки пошли на сотрудничество? – удивилась я.
- А то! – фыркнула Полина. – Сразу как перестали подозревать его в терроризме, так и пошли. Но видели бы вы глаза Ростислава Алексеевича, когда Роман ему сказал, как бы между прочим: «Надеюсь… никто больше не подозревает, что инциденты были спланированными диверсиями иностранных конкурентов, чтобы искусственно уменьшить рыночную стоимость дела?». Я и не подозревала в лисах совиной анатомической возможности так округлять глаза. Но, честное слово, не думал же он, что я не расскажу Роману о его подозрениях?
Мы довольно заулыбались. Севшего в лужу бывшего главу общины никому жаль не было.