Страница 4 из 101
Геннадий Захарович пообещал, что непременно передаст, наказал не проходить мимо его дома, если будем проходить мимо, и снова пожелал нам благополучного пути.
До остановки было десять минут пешего хода. Несколько секунд прошли в молчании – но я быстро сдалась.
- Тонь, я не понимаю. Откуда такое отношение?
Антонина усмехнулась и махнула рукой.
- Не забивай голову, Тома. Просто наша община смахивает на кубло. И, как ни удивительно, но именно змеи тут самые дружелюбные.
- А в чем, собственно, дело? Откуда столько неприязни?
Сестра вздохнула.
- Вот что бывает, когда влюбляешься в парня-человека.
Я нервно сглотнула. Во всех наших общинах существовало неписаное правило: если дуал выбирает в спутники жизни человека, то его контакты с общиной прекращаются. Но обычно, если пара распадалась и дуал хотел вернуться, то проблем с этим не возникало. Я жила с Тоней уже второй год, и все это время у нее не было отношений. Так в чем же проблема?
Этот вопрос я и задала сестре. В ответ Тоня рассмеялась.
- Тома, ну ты прям как маленькая. Видела, сколько в общине девчонок? – я кивнула. – А парней?
Парней было меньше.
- Неужели ты думаешь, что мамаши не уцепятся за повод выпнуть из общины лишнюю девицу? Тем более что повод-то отменный.
Я нахмурилась. Ситуация пренеприятная. Взяв троюродную под руку и крепко прижав к своему боку, пробурчала:
- Ты золотце, а они все дураки.
Тоня снова рассмеялась. На этот раз весело и легко.
- Прямо-таки все?
- За редким исключением, - небольшая справедливая уступка в счет Геннадия Захаровича.
А поздно вечером я получила сообщение в сети. Самый активный дуал из общинной молодежи, Римма Травцева, попросила меня о помощи в приюте для бездомных животных. И это было странно. Когда я только переехала, то оставила в общине контакты. Но сегодня был первый раз, когда меня куда-то позвали. И, в свете рассказанного Тоней, я начала понимать, почему. Тем удивительней было это неожиданное приглашение.
Следующим утро началось поздно. Тони дома уже не было – ушла на сутки. Проводить весь день за монитором не хотелось, так что, побарабанив по столу руками, я отписалась Римме и стала собираться. Джинсы, свитшот, сапоги, куртка, волосы – в косу. Общение с братьями нашими меньшими, шерстистыми и когтистыми не располагает к вечерним туалетам.
Приют «Дай лапу» располагался на стыке частного сектора и многоэтажек. Небольшой дом со своим двором , опрятный и довольно чистый. На улице было устроено несколько крытых вольеров для здоровых крупных собак. На мой стук дверь отворила все та же Римма.
- Привет! Хорошо, что пришла. Проходи.
Активистка была приятной улыбчивой девушкой с огненно-рыжими вьющимися волосами – гораздо более яркими, чем мои, темно-ржавые – редкими премилыми веснушками, глазами цвета молодой травы и очаровательными беличьими ушками с кисточками.
Скинув куртку в прихожей, вымыла руки и отправилась знакомиться с местными постояльцами. Из всей благотворительной работы общин больше всего нравилось мне именно та, что со зверятами. Животные не притворяются, они искренние.
Первым мне доверили маленькую трехцветную кошечку Мальвинку. У малышки гноились глазки.
- Так, вот тут вата, раствор фурацилина и капли, - выдала мне инвентарь Римма и уточнила:
- Справишься? Чуть позже народ подтянется.
- Конечно.
Белочка кивнула и отправилась в другую комнату к собакам, откуда слышался ее деловой, но дружелюбный голос, как будто дающий указания другому волонтеру.
Я надела перчатки и достала подопечную из клетки. Малышка, почувствовав тепло, мгновенно изобразила работающий трактор.
- Ну, что, красавица, давай-давай лечиться.
Нагрев бутылочку раствора в кружке с горячей водой, запеленала кошечке передние лапы и крепко обхватила рукой.
- Это чтобы у нас с тобой друг о друге остались только хорошие воспоминания, - объяснила я пациентке и, тихонько рассказывая, какое она красивое, чудесное и со всех сторон замечательное создание, принялась за работу.
Мальвинка честно слушала и терпела процедуру, только изредка пытаясь выпутать лапки из пеленки. Спустя двадцать минут полностью свободная кошечка сидела на моих коленях, моргала свежезакапанными глазками и довольно принимала поглаживания и почесывания.
- Какая терпеливая девочка. Какая умничка, – приговаривала я, сгребая отработанный материал в урну и дезинфицируя стол и перчатки.
- Сколько ласки. Вот бы и мне так кто-нибудь за ушком почесал.
Я резко повернула голову в сторону двери. В проеме, прислонившись к косяку в позе уверенного самца, стоял старший сын Ростислава Алексеевича. Кисточка его хвоста лениво шевелилась, то поднимаясь вверх, то опускаясь к полу.