Страница 3 из 120
И вот эта самоназванная группировка подростков-школьников задирала её постоянно. Доставали иногда толчками на переменах, колкими словами на уроках. Иногда, даже после учебы. Милана сначала не обращала внимание, потом стала срываться, тем самым давая им зелёный свет. Хоть мы и старались уходить быстрей всех остальных ребят, они стали нас поджидать во дворах, через которые мы шли домой. Тогда не выдержала и я, встав на её защиту, о чём меня пытались заставить пожалеть, задирав уже нас обеих. Но вдвоём было как-то проще сопротивляться. В конце концов, не выдержав пресса, который с каждым разом становился всё больше и ожесточённее, она перевелась в другую школу, пытаясь переманить меня за собой. Но мне нельзя было, потому что именно наше учебное заведение считалось одним из лучших в городе, и давало больше шансов на поступление в хороший местный университет. После подруга и вовсе уехала в другую страну к сестре посреди учебного года. Сначала мы писали письма каждые две недели друг другу, звонили раз в месяц, а затем как-то понимание между нами стало исчезать, а вместе с ним и письма приходили реже, звонки прекращались, потом и вовсе не стало нашей дружбы.
Именно потому, что я знаю своих одноклассников, не хотела видеть их, включая девочек, которые уже ходили по клубам, курили во дворах, прячась от учителей, и старались быстрей пополнить свою постель новыми ухажерами. Откуда я знаю? Любили рассказывать на переменах друг другу о своих новых достижениях, от которых лично у меня вызывало тошноту. И если ты не придерживалась их образа жизни, то автоматически становилась изгоем в классе.
То ли я неправильная, то ли меня воспитывали по другому, но в общем да, можно сказать я и была белой вороной, которую старались не приглашать на совместные прогулки, не звать на дни рождения, и вообще общение со мной приравнивалось как общение с низкосортным человеком.
Что касается лично моих предпочтений в отношении парней, то я хотела найти того самого, единственного и родного, чтобы раз и на всю жизнь. Зная свой весьма непростой характер, несмотря на то, что была в принципе тихой девочкой, я также хотела найти мужчину с большой буквы, чтобы мог одновременно и приручить (да, тихой была ровно до того момента, пока мне что-то не нравилось, а тут уже проявлялись своенравие и упрямство) и давать свободу. Этакого рыцаря, но без белого породистого коня, подойдет и простой гнедой, и без королевской родословной, достаточно будет и обычных воспитанных родственников. Главное чтобы уважал меня, ведь уважение залог счастливых и долгих отношений, и всё это должно сопровождаться страстной любовью до конца жизни.
В общем, сложился полный набор девичьих подростковых наивных мечтаний о прекрасном светлом будущем.
*
Тридцатого декабря меня выписали, как и обещали. Все анализы показали норму. Ну, относительно все, всё же сотрясение мозга дело серьёзное, но поправимое, а главное поддается лечению, а раз можно вылечить, то и беспокоиться не о чем. Я так думаю. По крайней мере, с этим и дома могу полежать, как-никак дома и стены лечат.
Олеся, отвернувшись к окну, пожелала мне скорейшего выздоровления. Я поняла, что она остаётся одна, но почему-то жалости её состояние не вызывало, так как мне она уже казалось очень странной, будто истинное лицо это злость и недовольство, которое проявляла по отношению к медперсоналу и иногда родителям. А потом эмоции резко сменялись на радость и веселье, словно одевала маску. Искренне говоря, меня это отталкивало. Но всё же я обняла уже бывшую соседку на прощанье, так как в новогодние каникулы всё равно никто не должен оставаться один, а она в ответ сильно стиснула меня в объятиях, причиняя боль. Странная девочка, очень странная, но не моё это дело судить других людей. Скорей всего, у неё есть на то свои причины.
Когда я зашла в свою родную трешку, то сразу забыла и про больницу, и про странную соседку, и про несчастье с головой, так как вся квартира была украшена новогодней тематикой, а в зале стояла наша многолетняя искусственная ёлочка. Такая старенькая, но очень любимая. И на ней гирлянды так красиво мерцают, меняясь разными цветами.
- Наша ёлка самая лучшая, - с улыбкой сказала я вошедшей маме.
- Ой, Алинка, как скажешь, - рассмеялась. - Её выбрасывать уже пора, посмотри какая она облезлая и старая.
- Ничего она не облезлая и не старая, а родная и красивая! - мой обиженный ответ.
- Ага, - заулыбался отец в дверях, - как тут родной-то не стать?! Уже более пятнадцати лет с нами Новый Год встречает.
Как же хорошо дома. Тепло, уютно, вкусно пахнет. И так сразу радостно на душе стало, что готова разреветься. Даже не представляю тот день, когда мне придется покинуть это гнёздышко, чтобы создать своё собственное. Хотя, если рядом со мной будет тот самый мужчина, то я с лёгкостью покину любимую трешку и маленькую родную комнатку, в которой, как никогда, чувствую себя защищённой от внешних бед.
- Раздевайся, и приходи на кухню мне помогать, если хорошо себя чувствуешь, - поступила мягкая команда от мамы.
Ма-а-ма. У неё долго не расслабишься. Красивая, сильная женщина с чуть проступающими морщинами, но от этого никуда не деться, поскольку ей в марте уже следующего года исполнится сорок один год. Она так сильно любит свою дочь, что сделала меня практически домашней девочкой, очень переживает, когда где-то задерживалась с сестрой. Иногда приходилось видеть, как открывая мне двери, из голубых волевых глаз скатывались слезы обиды и радости. Да, обижалась на меня, что я забывала предупредить её о позднем возвращении из кафе. И одновременно радовалась, что живая и здоровая дочь переступила порог дома.