Страница 22 из 25
Четыре дня отдыха провел с низким к.п.д. во всех отношениях. Большей частью было паршивое, тревожное и безрадостное настроение. «Грядущее иль пусто, иль темно». Но беру себя в руки.
«Новое мышление» отвергается многими представителями партийного аппарата и военно-промышленного комплекса. По-прежнему видя в Западе противника СССР, они характеризуют политику Горбачева как противоречащую государственным интересам. Такая реакция отражает задетые великодержавные амбиции, традиционные страхи в сфере национальной безопасности, потревоженные идеологические догмы и глубокие цивилизационные предрассудки против Запада. Возникшие в условиях демократизации националистические группировки также негативно оценивают линию Кремля в международных делах. Вместе с тем «новое мышление» пользуется поддержкой демократических сил, в том числе наиболее мощного центра оппозиции М. Горбачеву – движения «Демократическая Россия», которое возглавил Президент РСФСР Б. Ельцин. Критикуя советского лидера за консервативный сдвиг зимой 1990–1991 годов во внутренней политике, демократы в то же время активно участвуют в разработке новой дипломатии Кремля.
Происходящее в стране все больше задевало Министерство иностранных дел. Союзный МИД оказался под огнем критики со стороны СМИ, а главное – его начали раздирать на части республиканские МИДы, в первую очередь российский. Новый российский мининдел А. Козырев окружил себя разношерстной публикой, во многом случайными людьми, и начал прибирать к рукам функции союзного министра.
Сгущались тучи и над Дипакадемией. Ельцин пригрозил сократить союзный МИД на 90 %, потом сжалился, согласился на 30 %. Но будет ли финансироваться из союзного бюджета Дипакадемия, никто толком не знал. Выступая перед нашим коллективом, замначальника Управления кадров МИДа сказал: «Наверное, бюджетное финансирование продолжится. Но полагайтесь на свои силы. Обучайте за деньги представителей республик, иностранцев».
После ноябрьских праздников мы устроили в научном отделе семинар о перестройке. Коллеги в своем большинстве осуждали Горбачева за отсутствие продуманной стратегии, авантюризм, беспомощность. Я лидера перестройки защищал. Семинар прервал звонок ректора. Пришло сообщение о решении Госсовета, затрагивавшем интересы Дипакадемии. В решении указывалось, что базой для подготовки внешнеполитических кадров становятся МГИМО и НИКИ[7]. О Дипакадемии – ни слова. Не знали составители документа о нашем существовании или упустили ДА из виду?
По указанию ректора я в пожарном порядке сочинил документ о достижениях Дипакадемии, необходимости передать ее под начало Госсовета. Ректор О.Г. Пересыпкин отнес бумагу мидовскому начальству (замминистра Обухову). А я отправился в издательство «Международные отношения» на переговоры о выпуске новой, объективной истории внешней политики СССР. Позднее сидели с О.Г. Пересыпкиным, обсуждали идею учреждения в рамках Дипакадемии Института международных исследований, который сам зарабатывал бы деньги.
В этот период нам с Наташей удалось привлечь в аспирантуру ДА целый ряд южнокорейцев, а затем – в докторантуру одного из ведущих политических деятелей Южной Кореи Ким Дэ Чжуна (подробно об этом – ниже). Предлагали крупнейшим южнокорейским корпорациям («Дэу», «Самсунг») различные проекты: консультирование, открытие школы бизнеса, издание книг о руководителях этих корпораций. На дипломатическом приеме разговорились с советником японского посольства, рассказали о нашем сотрудничестве с южнокорейцами. Японец оживился:
– С южнокорейцами сотрудничаете, а почему с нами не хотите?
Заверили, что хотим, и вскоре в Дипакадемии появились японские стажеры, а затем – и тайваньские. В итоге какие-то средства потекли в «казну» ДА. С помощью Натули я продолжал искать новые источники финансирования. Подали заявки на гранты по линии ряда зарубежных фондов, установили контакты с различными научными центрами Германии, Австрии, Великобритании.
Вот как я запечатлел события тех дней в Дипакадемии в своем дневнике.
Завтра 45 лет, время подводить итоги. Они небогатые. Но надо продолжать работать. В частности, необходимо делать ежедневные записи в дневнике. Писать о своих делах, о том, что вижу вокруг себя. Масса интересного.
Начну с сегодняшнего дня. Утром провел занятие – спецкурс по АТР. Присутствовали четыре человека – москвич, казах, вьетнамец и южнокореец. Четверо казахов уехали отмечать праздник 7 Ноября в Алма-Ату.
Далее вел беседы в коридорах и кабинетах, с 14:00 – приемная комиссия в аспирантуру. 15:00 – ректор и зам. нач. УК МИДа В.М. Кулагин рассказали о судьбах МИДа, все что знают.
Госсовет вроде бы решил сократить МИД на 1/3, а не на 90 %, как грозился Ельцин на днях. Академию, видимо, продолжат финансировать из союзного бюджета. Плюс республики, иностранцы. Пусть копейки, но все же.
На душе очень тревожно. Нехороши дела в стране – она рассыпается, и очень болезненно, на части. Нехороши и личные дела.
Начнем с личных. В пятницу стало известно решение Госсовета, затрагивающее ДА. В нем говорится, что базой для подготовки в/п кадров становятся МГИМО и НИКИ. О ДА ни слова! Забыли? По приказу ректора я срочно подготовил записку о достижениях ДА, предложении передать ее под начало правительства. Ректор доставил записку в МИД. Результатов пока не знаю. В течение недели вел переговоры с Б.П. Лихачевым (изд-во МО) о публикации новой истории в/п СССР. Условились с ректором создать Институт международных исследований в рамках ДА. Привели с Натулей в Академию южнокорейского аспиранта, добился приема на работу В.Г. Годыны и В.Ф. Ли. Ездил с Натулькой дважды «по продукты», ведь в магазинах ничего нет, несмотря на страшные цены.
Быт действительно становился все невыносимее. Покупательная способность академической зарплаты стремительно падала. В Дипакадемии, правда, сохранялась система продовольственных заказов. Выдавали сахар, колбасу, масло. А в городе эти «деликатесы» совсем пропали. Москва выглядела все более убого. Серые, обшарпанные, разваливающиеся здания, длиннющие очереди у каждого магазина. Дороги в колдобинах, грязные машины, дурацкие дорожные знаки. Наглые водители, норовящие перехитрить и обогнать друг друга.
Одна дама помяла своими жигулями бок нашей «Волги». Я ездил на техстанцию оценить ущерб, там ничего делать не стали, предложили обратиться в суд. Вернулся домой и узнал, что строители наконец завершили капитальный ремонт, сварили новые трубы, дали теплую воду. Трубы немедленно потекли. Выяснилось также, что новые батареи практически не греют (в отличие от старых). Каждый вечер включали на кухне все четыре газовые конфорки, так и согревались.
Привожу мои впечатления о той жизни по горячим следам.
1 августа утром вернулись в Москву из Троицкой. По дороге заехали в магазин в Горки II. За городом прекрасно – свежий воздух, ароматы природы, ласковое солнце. В Москве – гарь, духота, скопище людей и машин. Но зато сделали там ряд дел. В частности, получили деньги в комиссионном в Измайлово за магнитофон. Сейчас можно прожить лишь за счет продажи вещей. Цены умопомрачительные и продолжают расти. Заехали на рынок: помидоры – 6 руб. кг, огурцы – 6 руб., арбуз – 4 руб., пучок редиски – 1 руб., сливы – 10 руб. кг, омерзительные яблоки-кислицы (госторговля) – 3.50 руб. Зато в комиссионные принимают виски (1 бут. – 300 руб.), французские духи (300–400 руб.), видео (9–12 тыс.). Мы пока сдали технику. Идет плохо. У людей другие задачи, деньги брошены на более необходимое. Но, думаем, к осени положение исправится.
Далее. Совершили ряд посещений магазинов. Товаров почти нет, пусто, голо. Там, где дают по талонам спиртное (имбирная водка, «Зубровка»), – дикие очереди из диких, в основном деклассированных, элементов. Купили шампанское, разлитое непонятно кем в Москве, – 21 руб. бутылка. Аналогичный вермут – 24 руб. Напитки оказались подкрашенной водичкой. Банка импортного пива стоит 25 руб., пачка американских сигарет от 15 до 25 руб.
7
Научно-исследовательский конъюнктурный институт Министерства внешнеэкономических связей.