Страница 7 из 49
– Я и так лежу неподвижно, Пятница. Совсем не шевелясь.
– Тогда помолчите.
– Это ты перестань со мной разговаривать. Вечно за тобой должно оставаться последнее слово.
– А вот ваше последнее слово может дорогого стоить. Эти руки оперируют десятками микронов, но если вы пошевелитесь…
– Я не шевелюсь!
– Замолчите.
– Это ты замолчи.
– Сейчас я за пультом управления.
– Тебе не стоило и говорить, я вижу, что огоньки горят. Это я разработал систему.
– Вам правда стоит заткнуться, Тони.
– А тебе правда стоит перестать хамить своему начальнику.
– Ну вот, опять.
– Давай, валяй.
На концах лазерных рук возникли две светящиеся красные точки концентрированного тепла.
– Еще хоть слово, – предупредила Пятница, – и я за себя не отвечаю.
И впервые в жизни Тони Старк решил уступить оппоненту последнее слово. Он оставался абсолютно неподвижным все то время, пока Пятница приводила в порядок его знаменитую бородку и сбривала щетину вплоть до десяти микронов. А если что-то было сделано несимметрично – так это только потому, что лицо Тони Старка не было идеально симметричным.
3D-принтер «Тангриснира» мог напечатать такие объекты, которые заставляли предметы, напечатанные другими аналогичными принтерами, выглядеть будто вытесанными кремневым топором первобытного человека. Что, по сути, многословный способ сказать, что «Ред спешл» Старка – ЗD-принтер, названный так в честь знаменитой самодельной гитары Брайана Мэя4, – опережал своих «коллег» в этом состязании на несколько световых лет.
Или, как однажды сказал сам Тони: «О каком состязании может идти речь?».
И эта фраза превратилась в самый популярный слоган в истории «Старк Индастриз».
У «Ред спешл» было несколько качеств, которые отличали этот принтер от других. Во-первых, он мог печатать предметы практически из любого материала, а также умел отделять виды материалов друг от друга и переплавлять ненужные в печах. Он мог печатать карбоновые композиты, сложные механизмы, жидкости, микросхемы, протезы, незаметные на коже бинты, лечебные грязи против морщин, а также очень вкусный греческий йогурт с начинкой из ананаса и кокоса. Короче говоря, принтер Тони был тем самым чудом современных технологий, каким когда-то была другая вещь с таким же названием – гитара Брайана Мэя. И даже отделкой из красного дерева они напоминали друг друга.
Сейчас Старк стоял в лаборатории, прямо перед принтером. Лаборатория располагалась под плавательным бассейном, который можно было поднимать и опускать в зависимости от того, работал Тони или собирался отдохнуть. Когда-то рычажок с надписью РАБОТА/РАЗВЛЕЧЕНИЕ был всегда переключен на РАЗВЛЕЧЕНИЕ, но однажды Тони ненадолго попал в плен к афганским террористам, и его мировоззрение поменялось на противоположное. Тони Старк по-прежнему любил вечеринки, но ходил на них редко и обычно только для прикрытия секретных заданий.
Тони стоял перед «Ред спешл» и наблюдал, как Пятница управляет лебедкой, опускающей боевой костюм Железного Человека в плавильную печь принтера.
– Прощай, мой верный слуга, – произнес он, как всегда немного расстроившись, что приходится уничтожить такое творение, даже несмотря на то, что оставить полностью рабочий боевой костюм лежать на яхте, в то время как он сам будет развлекаться на берегу, было совершенно недопустимым. Он бы вообще не стал тащить с собой костюм, если бы не мысли о возможном столкновении. – Сам понимаешь, ты делаешь большое дело, твоя жертва не будет забыта, и все в том же духе.
Костюм проскользнул в большое отверстие печи, которое напоминало печку для глубокой прожарки котлеты для бургера, и Пятница, со свойственной ей шаловливостью, сделала так, чтобы костюм помахал владельцу.
Тони засмеялся, а потом сказал:
– Вообще-то мне не стоит смеяться. Этот костюм был частью меня.
– Извините, босс. Не волнуйтесь, скоро, буквально сейчас, появится новая, улучшенная версия.
По правде сказать, многие части костюма почти сразу были исторгнуты обратно, поскольку смарт-гель принтера их отверг, и они остались висеть на сервоприводе в печатной матрице. Платы и другие электронные компоненты были отвергнуты не потому, что износились или были повреждены – просто их можно было бы использовать повторно. Переплавлять механизмы и сложные детали только для того, чтобы создать идентичные им, – непростительная трата энергии.
Хотя у костюма Железного Человека было множество вариаций, последние несколько лет основной его костяк оставался одним и тем же. Некоторые элементы, такие как большая часть шлема, множество сверхзвуковых нитиноловых пластин и весь позвоночник могли использоваться повторно, как и импульсная система и яркий свет на груди.
Дальше начинались сплошные различия, поскольку костюм для вечеринок был совершенно другого поля ягодой, нежели боевой. Там, где у боевого костюма располагались дула, костюм для вечеринок имел колокольчики и свистки. Боевой костюм мог выдержать атаку тяжелой артиллерии, а костюм для вечеринок – атаку папарацци, устроив в толпе людей лазерное шоу или салют направленного действия. И если боевой костюм можно было уподобить истребителю-невидимке, то костюм для вечеринок стоило бы сравнить со снаряжением цирка одного актера, которое также умеет делать «та-дам!».
У костюма для вечеринок было множество преимуществ – например, он был гораздо легче боевого. Также, вне всякого сомнения, он не был смертоносным, что для его обладателя было настоящим облегчением. Костюм не мог бы никого покалечить, а если бы попал в руки нехорошим людям, то его крошечная батарейка из вибраниума, встроенная в грудную клетку, проработала бы всего лишь сутки, поскольку, как и все остальные батарейки в костюмах производства Старка, была заточена под биоритмы тела Тони. Также в костюме для вечеринок был кондиционер и увлажняющий крем, который охлаждал бы «уставшие и травмированные поры Тони» после активных танцулек. Если что, это была цитата из Пятницы.
– Ладно, Большой Ти, – произнесла Пятница. – Костюм готов для па-а-ати!
– С ирландским акцентом звучит, конечно, чудовищно, – ответил Тони, вступая на поднявшийся из пола помост в углу лаборатории. – Больше никогда так не разговаривай. И прежде всего, никогда больше не произноси слов «Большой Ти».
Он поднял руки и дал Пятнице возможность надеть на него костюм. Вся эта процедура заняла почти пять минут, поскольку один ботинок не работал, и его пришлось переделать.
– Хочу немного перекроить колени, – сказал Тони, в то время как Пятница собственноручно стачивала неровные грани ботинка.
– Можете просто напечатать новые, – ответила она.
– Они будут все такими же неподходящими.
Пятница засмеялась:
– Это была шутка, босс.
– Не знаю даже, что сказать, Пятница, – ответил Тони. – Ты стала какой-то легкомысленной. Большой Ти, шуточки всякие – кажется, тебе нужно обновление.
– А вот сейчас было обидно, – произнесла Пятница. – Я вообще-то искусственный интеллект, а не какой-нибудь тостер, которому все равно, что о нем говорят. У нас есть зачатки эмоционального фона.
– Да, – согласился Тони. – Эти тостеры – бессердечные сволочи.
– Вы же понимаете, о чем я.
– Конечно, понимаю, – ответил Тони, засовывая руки в перчатки и наслаждаясь силой, которую давали ему крошечные серводвигатели. – Я в тебе ни мелочи не изменю.
– Рада это слышать, – ответила Пятница. – А теперь время калибровки.
Тони вздохнул:
– О, моя любимая часть.
И в течение ближайших десяти минут он принимал различные невероятно сложные позы, чтобы убедиться, что костюм аккуратно на него сел. Для стороннего наблюдателя это выглядело так, как будто Железный Человек сдавал особенно заковыристый тест на вождение в нетрезвом виде, который начался с проверки, может ли он дотронуться пальцем до носа, а закончился тройным кувырком в воздухе.
Когда калибровка была закончена, Тони запрограммировал клавиши быстрого доступа, выбрав их из меню дисплея, так чтобы он мог одним взмахом руки заставить костюм исполнять различные маневры. Любимой клавишей быстрого доступа в костюме для вечеринок у него был двойной щелчок пальцами: он заставлял костюм передвигаться лунной походкой и врубать на полную громкость классику диско. Это всегда взрывало танцпол, и вовсе не в том смысле, в котором что-то обычно взрывал Железный Человек.